Не могла такому позволить начаться. Тетя Надя, которая пришла вместе с его мамой к нему домой об этом напомнила. Я не могла создать с ним отношения. Не могла. Пустая, израненная, брошенная. Да зачем ему со мной мучатся только?
Антон не понимал. Иногда злился, когда я отказывала в походе в кино или ругала за очередной букет. Но продолжал все это делать, не слушая меня.
Несколько раз видел меня с моим однокурсником на остановке, устраивал сцены ревности, на которые я улыбалась и говорила, что это совершенно не его дело. Он бесился, но быстро остывал.
Это произошло посреди второй недели нахождения в квартире Антона. В дверь позвонили. У меня не было в этот день пар, на работу только к вечеру, у Грома какие-то дела с отцом.
Подошла, спросила кто.
— Вася. Это тетя Надя.
Я не хотела открывать. Видит Бог, я не хотела не видеть, не слышать эту женщину, но, увы, не могла так поступить.
— Здравствуй, деточка. Как у тебя дела?
— Хорошо. Антон на работе. Что вы хотели, что-то передать ему?
Хотелось быстрее распрощаться с ней и отправить восвояси.
— Я хотела поговорить с тобой, Вася.
— Слушаю.
Женщина, по-хозяйски осматриваясь, прошла на кухню, села за стол и попросила чая. Я налила, а потом заговорила.
— Яне знаю, что вас связывает с Громовым Антоном, но советую заканчивать. Я узнала, у тебя есть квартира, так возвращайся в нее и забудь про сына моей подруги.
— Это она вас попросила со мной поговорить? — спросила почему-то я. Хотя могла спокойно объяснить, что не претендую на парня и что живу здесь временно.
— Нет. Она в курсе, что я здесь, но разговор этот моя инициатива. У меня есть падчерица и ей очень нравится Антон. А ты… ну, как кость в горле. Поэтому просто уйди из его жизни и не мешай. У них там дело молодое, она не обделена не умом не красотой. Поэтому… ну, ты понимаешь, я надеюсь.
— Тетя Надя, я не понимаю, что вы хотите от меня? По-моему, Антон дал понять свое отношение к вашей падчерице.
— Вася, я не буду вокруг да около ходить, и поведаю твою историю в красках твоему парню, хочешь? У меня даже кое-какие документы остались. Как видишь, я подготовилась к нашей встречи.
— Да, вижу. — выдавила из себя и поднялась на ноги. — не переживайте, я через пару дней съеду. Здесь я нахожусь только потому, что в моей квартире ремонт, а с Антоном мы старые друзья. Помогает. Про девушку сказал, чтоб от вас отвязаться и я так понимаю от вашей падчерицы. А сейчас проваливайте отсюда, иначе я сама позвоню Громову и оповещу его о гостях.
Тетя Надя не стала задерживаться и спустя пару мгновений покинула квартиру.
Я же… Я же начала собирать вещи.
Антон появился в тот момент, когда я вывозила чемодан в коридор.
— Это что? — спросил он, закрывая дверь и поворачивая ее на замок.
— Антон, я созвонилась с мастерами, они сказали, сегодня последние доработки сделали и можно завтра заезжать. Я уж сегодня поеду, приберусь пока.
— Почему, Вась? В чем дело? Почему не позвонила мне, куда ты собралась сейчас? На работу надо через пару часов. Да что с тобой вообще такое творится, я не пойму.
— И нечего понимать, я хочу вернуться домой, это понятно?
Я не хотела обижать парня, но получилось действительно грубо.
Антон смотрел на меня. Смотрел и молчал. Он устал, устал от моих постоянных отказов, от моих капризов бесконечных, от моих проблем.
— Я отвезу, — сказал лишь он и взял из моих рук чемодан.
Через сорок минут мы стояли у моего подъезда.
— Не приходи сегодня на работу, разберись там в квартире. До завтра.
Сказал и уехал.
Разбираться было с чем. И со своими чувствами, и с бардаком, что оставила бригада, и с тем, что творится в моей жизни!
На следующий день, я как обычно поехала в институт. Просидела пару пар, вышла на улицу.
— Вась, привет. Как ты?
Рядом со мной встал Петя, мой однокурсник, к которому постоянно ревновал Антон.
— Привет. Хорошо, ты как?
— Я норм. Хочу пригласить тебя в кафе. Пойдешь? — улыбнулся молодой человек.
— Я бы пошла, Петь, но ты же знаешь, у меня…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Парень. — сказал Антон, подходя ближе и обнимая за талию.
— Вася не говорила, что у нее парень есть. — набычился Петя. Видела я его симпатию к себе, не глупая. Только мне от нее не горячо не холодно. Да и не давала я никаких сигналов к активным действиям.
— Ну, так он сам тебе сказал, — ответил Антон и повел меня к своей машине, которую я не сразу заметила.
— Что ты здесь делаешь, Громов?
— Не видно, за тобой приехал.
— Антон…
— Молчи и поехали.
Он привез меня к моему дому.
Злой сидел, сжимал свой руль и не смотрел на меня всю дорогу.
— Нам нужно поговорить, Василиса, — сказал и вышел из машины, открыл дверь для меня и, схватив за руку, потащил к квартире.
Я открыла дверь, разулась, сняла пальто и прошла на кухню.
О чем ты поговорить хотел, Антон. — начала я и понимала, о чем сейчас будет разговор. Сама себя начала накручивать.
— Птичкина, мать твою. Долго ты мне будешь мозг делать?
— Громов, я тебе в сотый раз говорю. Отвали.
— Нет. Никогда.
— Да ну, с тобой же невозможно просто. Ты мне не нравишься. Понимаешь? Не буду я с тобой. То, что было в детстве прошло сто лет назад.
— Не прошло. У меня, так точно. Я сказал, что ты будешь со мной, значит так и будет!
Громов шибанул со всей дури по стене кулаком так, что сбил костяшки на руках. Я было дернулась в его сторону, но остановила себя и отвела взгляд с его окровавленной руки.
— Я принесу перекись и бинт. — тихо произнесла, пытаясь скрыть дражайшие нотки в голосе и подступающие слезы.
— Вась, прости. Просто… — Антон замялся и, схватив меня за запястье, притянул к себе, обнимая за талию. Я выставила руки, упираясь ему в грудь ладошками, но попала в плен его серо-стальных глаз и уже не смогла сопротивляться ему. — Ты…
— Громов, перестань, я прошу тебя. — Я собрала все мысли в одну кучу и сказала то, о чем тут же пожалела. — Антон, я встречаюсь с молодым человеком и то, что ты меня сейчас прижимаешь к себе не приемлемо. Для меня, так точно.
Руки молодого человека сжались сильнее, впиваясь в мою кожу сильными пальцами. Взгляд начал темнеть, брови сошлись на переносице.
— Что. Ты. Сказала?
— Ты слышал. — прошептала я.
— Ты моя, слышишь? Моя. Забудь о любом, кто хочет подкатить к тебе свои яй… Кто хочет подкатить к тебе. Ты была моей еще в двенадцать, и с тех пор мало что изменилось. Поняла? — рычит он, прижимая меня к себе все ближе и ближе.
— Нет. Ничего подобного. Не твоя. — наперерез ему возмущаюсь.
— Убью. Уничтожу. Любого, кто приблизиться к тебе. А тебя,… тебя запру, спрячу, укрою, украду… — последние слова он уже шепчет, склоняя свое лицо к моим губам.
— Антош… — так же шепотом произнесла я и смотрела лишь на его губы.
— Скажи, что ты скучала по мне. Скажи, что я нужен тебе, Птичка. Моя Птичка. Я прошу тебя. Скажи, что я не безразличен тебе. — шепчут его губы.
— Ну…жен,… Тош…
Он впивается поцелуем в мои губы, подхватывая под колени и прислоняя своим телом меня к стене. Я отвечаю ему с той же страстью, с тем же трепетом. Отдаюсь ему со всей своей любовью, что так хранила первые годы и так болезненно пыталась вырвать из своего сердца.
Антон
Мне хотелось никогда ее не отпускать. Никогда. Я рвался, рвался до нее и, наконец-то,… Я хотел буквально сожрать эту девчонку, которая доводила меня до грани и, в тоже время, вытаскивала из глубины моей черствой разгульной души какие-то нежные теплые нотки. Они буквально, как щупальца осьминога тянулись к доброму и отзывчивому сердцу маленькой девочки, Птички, что сейчас в моих руках сгорала от страсти.
— Птичка, Птичка моя любимая. — я погладил ее щеку рукой, пачкая в своей крови. — Я тебя испачкал, — счастливо рассмеялся, как последний дибил, не переставая покрывать ее лицо поцелуями.
— Все равно… Пусть… Только не отпускай меня…