Наручники звякнули, снова вызвав в памяти лязг и скрежет металла из недавнего сна. Но если тебе почти каждую ночь снятся кошмары, учишься не обращать на это внимания.
– Туалет и ванна внизу, налево, – сказал Виктор. – Я поищу что-нибудь из одежды. Хотя моя тебе наверняка велика будет.
– Тогда найди мне новую, – рассудительно ответил Ян. – И поесть. Я голоден.
– Как пожелаете, о, мой господин, – расшаркался Виктор.
Ян пропустил это замечание мимо ушей, но в целом он был доволен своим выбором.
Несмотря на общую бестолковость и нелогичность, присущую всем Homo sapiens, Виктор умел правильно расставлять приоритеты. Еще в нем чувствовалась та страсть, которая не дает успокоиться на достигнутом, а заставляет узнавать новое, искать, творить. Вообще, для васпов эта черта являлась чуждой. Но только не для Яна.
Разве не поэтому он пошел на предательство?
Ян вышел из душа, завернутый в махровое полотенце. Дождь все еще сплошной пеленой затягивал окна. Кажется, это теперь на всю ночь.
Виктор сидел за столом и угрюмо жевал что-то, лежащее перед ним на тарелке.
– Пельмени в кастрюле, – сказал он при виде Яна. – Возьми сам, сколько хочешь. Я не собираюсь разыгрывать из себя еще и официанта.
Ян поднял крышку, принюхался. Уголки его губ презрительно поползли книзу.
– Что сдохло? – спросил он.
– Или ешь это, или проваливай! – зло ответил Виктор и принялся еще более ожесточенно орудовать вилкой.
Ян не стал перечить. В походных условиях он еще и не таким питался, поэтому послушно положил в тарелку слипшееся нечто из теста и кусочков фарша. С сахаром это оказалось вполне съедобно.
Некоторое время Виктор молча наблюдал за ним исподлобья, потом сказал:
– У тебя в крови содержание сахара зашкаливает.
– Читал дневник, – спокойно ответил Ян. – Это часть моего метаболизма. Нужно много глюкозы.
– Кома – тоже часть твоего метаболизма? – скептически хмыкнул Виктор.
Ян удивленно поднял брови.
– Ты несколько дней провалялся без сознания, – пояснил ученый. – Какого лешего тебе приспичило травить себя? Этой эссенцией, или как ты ее назвал. Что это было вообще?
– Яд, – улыбнулся Ян. – Ты верно угадал.
Он немного поколебался, говорить ли хозяину правду. Но в итоге решил, что для установления доверительных отношений нужно быть максимально честным, поэтому слегка прояснил ситуацию:
– Эссенция королевы используется при перерождении. Я хотел узнать, что случится, если использовать эссенцию на взрослой особи.
– И как? Есть результаты?
Ян качнул головой.
– Пока не знаю.
Он немного помолчал, пережевывая еду, потом произнес:
– Кстати, спасибо.
Это было сказано его привычным ровным тоном, поэтому Виктор не сразу осознал смысл услышанного. А, осознав, скептически воззрился на гостя.
– Что я слышу! Васпа меня благодарит? Чем обязан такому счастью?
Ян снова пропустил иронию и ответил:
– Ты не оставил меня в лесу. И не оставил в Выгжеле. Они могли убить меня.
– Не думаю, – возразил Виктор. – Фактически ты их спас.
Ян доел пельмени и принялся за конфеты, горстями отправляя их в рот.
– Я враг, – напомнил он. – Врага надо уничтожать. Это заложено в инстинктах.
– Человек – это нечто большее, чем просто инстинкты, – парировал Виктор.
– И в этом ваше несовершенство.
Ян захрустел карамелью и довольно откинулся на спинку кресла. Сытость приятным теплом разливалась по телу. В доме было сухо и уютно, и от человека снова потянулись тонкие струйки эмоций и запахов. Контроль постепенно возвращался к Яну. Так было хорошо и правильно.
– Мир прост, – сказал он. – Слабых жрут сильные. Сильных жрут еще более сильные. Люди жрут всех остальных. А мы, – Ян взял новую конфетку, – мы жрем людей.
Виктор в возмущении фыркнул.
– Надеюсь, фигурально выражаясь?
И, не дождавшись ответа, продолжил:
– То есть, по-твоему, тебя надо было бросить подыхать в лесу, как того, другого?
– Рихта, – подсказал Ян и кивнул. – Да. Было бы логично. Но ты не сделал, – он широко улыбнулся, стараясь, чтобы улыбка получилась доброжелательной. Но этого у него не вышло, потому что на лице Виктора отразился испуг.
– Все в порядке, – поспешил исправить положение Ян. – Это было нелогично, но правильно. Ты мне нужен. Я чужой в твоем мире.
Дождь усилился. Мерный шелестящий звук убаюкивал, и измученный организм снова запросил покоя. Он ждал столько времени… Ничего страшного не случится, если он подождет еще несколько часов.
Ян начал подниматься с кресла.
– Я спать, – сказал он. – И ты отдохни тоже.
Виктор что-то ответил, но Ян уже не слушал его. Это уже было не важно. Скоро мир изменится, и ничто больше не будет важным.
Проваливаясь в упругость и темноту постели, Ян снова слышал звон металла и нарастающий подземный гул. Но сны в эту ночь ему больше не снились.
14. О войне и мире
Дождь лил, и лил, и лил всю ночь. Будто разверзшиеся небесные хляби выплакивали всю накопившуюся в них скорбь. Как раз в этот момент далеко на севере военные вытаскивали из-под обломков останки членов четвертой экспедиции и грузили в цинковые гробы, чтобы перевезти на родину.
В отличие от Яна, Виктор спал отвратительно. И сны, явившиеся ему, были беспорядочны и странны. То он видел раскинувшиеся до самого горизонта рыжие сады, будто иллюстрацию к какой-то давно прочитанной сказке о медном царстве. То виделись бесформенные, пузырящиеся черной жижей существа, и у каждого из них было разбитое лицо Линды. То на краю сознания со свистом мелькало лезвие стека, и Виктор просыпался весь в поту и долго не мог уснуть, прислушиваясь к шорохам наверху. Ему казалось, что это не дождь стучит по крыше и стеклам, а чудовище, которое он так необдуманно приютил на своей даче, тяжело прохаживается из угла в угол, и что человеческая оболочка – только обман. А на самом деле Ян – это огромный жук, покрытый твердым хитином, у него острые когти и ядовитые жвала, и в каждом сегменте фасетчатого глаза вспыхивают хищные болотные огоньки.
Поэтому не было ничего удивительного в том, что Виктор наутро поднялся с головной болью и в дурном расположении духа.
Мысли о том, что нужно ехать в Институт разгребать последние архивы, потом заехать за венками к похоронам, а потом еще и за одеждой для Яна казались ему отвратительными.
Примерно, как и сам Ян, сонной мухой сползающий вниз по лестнице. На нем были только старые джинсы Виктора, которые болтались на его тощих бедрах и были для верности перехвачены ремнем. Выше пояса он был голый, и Виктор отвернулся, не в силах смотреть на его исполосованное рубцами тело.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});