Сейчас мы будем, конечно, просить об отсрочке в представлении тома лирики, п.<отому> что «эпизод», надо сказать, всех сбил с толку и задержка в работе над лирикой получилась чрезвычайная. Позвольте пожелать Вам благополучия и приветствовать Вас дружественно и почтительно.
Душевно Ваш С. Шервинский.
P. S. Михаил Алексеевич, мой отец был крещен «Василием», поэтому Вы делаете явную ошибку, величая меня «Владимировичем»… Примите это только как историко-филологическую справку!
1 Мая 1930 г.
7. Шервинский — Кузмину[185]
<Москва. 5.05.1930>.
Дорогой Михаил Алексеевич!
Как только возобновились нормальные наши занятия по Гёте, мы первым долгом углубились в Ваши переводы и, искренно радуясь их громадному поэтическому «смаку», попутно делали отметки о местах, вызвавших почему-либо у нас сомнение. Разрешите эти сомнения Вам высказать при покорной просьбе не взглянуть гневно на наши нотобэны и, м.б., кое-что и видоизменить. Вот они:
Саки-намэ:
Ст<ихотворение> I. ст<их>4. Вы рифмуете дне, меже, мне, между тем, как у Гете 3 точные рифмы. В одном отдельном случае мы не сочли бы это бедою; но дело в том, что Вы эту неточную рифмовку применяете довольно часто; другие же переводчики по нашему настоянию избегают ее; вот мы и опасаемся, как бы не получилось впечатление, что в «Книге Кравчего» Гёте почему-то пользуется иной поэтикой, чем в других книгах. Это соображение мы считаем существенным. М. б., Вы обратите на неточную рифмовку Ваше внимание. Ст<рока> 10. Мы не согласны с выражением «для писак». Поэтически оно очень приятно; но ведь здесь разумеется сам пишущий и его «орудия производства». У Вас же получается, будто этим пергаментом и грифелем должны пользоваться другие[186].
Ст. 2. ст. 6. Хотелось бы больше оттенка лукавства; нам показалась Ваша формулировка несколько приподнятой.
Ст. 3. ст. 2. слово «тем» смущает синтаксически… Простите, что осмеливаюсь предлагать вариант, но не казалось ли Вам, что тут можно бы воспользоваться словом «литеры»? И избежать «тем»? Или Вам не нравится?..
Ст. 4. ст. 11. wie es auch immer sei — как-будто значит «как бы то ни было», «каким он ни будь», и выражение «если он пьяным был» по отношению к пьянице нам представилось слишком плеонастичным.
Ст. 5. — нам, признаться не понравилось за многое: в ст. 1 пропал оттенок müssen, во 2-ом <так.> нас смутило «есть», в ст. 3 нам не хочется «геройства», потому что оно выдвигает одну черту, между тем как в подлиннике старость превращается в юность посредством питья. Для ст. 5 тоже хочется более полного эквивалента.
Ст. 6. ст. 4. Получается по-русски малопонятно.
Ст. 7. — нас тоже не удовлетворило: откуда мысль о «быстром» опьянении Александра? Может быть, мы плохо знаем «дней минувших анекдоты»? Кроме того, «быстро» и «искрой», как хотите, — натяжка. Ведь Вы сами согласны с этим, Михаил Алексеевич! Да?..[187]
Ст. 8. ст. 2. Смущает синтаксически. ст. 4. Непонятно. ст. 8. Wie du’s verstanden — «как ты умел это делать». Хотелось бы избежать «слова». ст. 10. Так как выражение «не руша склада» не сразу понятно, возникает предерзкая и преглупая ассоциация: в контексте нетрезвой книги не мыслится ли вдруг разграбление склада винного?! ст. 9, ст. 4. Мы или не поняли, или попросту не разобрали Вашего почерка: Свободы локти ей там лишили… (?) ст. 5. приятно ли в одной строке «туда и сюда» и «тут»? ст. 10, ст. 5–8. и у Гёте мысль несколько туманна; но как будто sie 8-го стиха обозначает бутыли; во всяком случае Вы, Михаил Алексеевич, напрасно приписали ей грех suicide’a!
Ст. 13. ст. 2. Мы усумнились насчет «взор… чует». Не заменить ли просто «взор» словом «нос»? Это, правда, грубо, но стихотворение вообще не из деликатных. ст. 8. «ждут… утомленья» крайне неясно передают мысль подлинника.
Ст. 16, ст. 4. Как будто, наоборот: «слишком мало говорят»…
Ст. 18, ст. 15. М. б., вместо «тех», можно поставить «них»?[188] ст. 17. Можно ли «воздать» подати?[189] ст. 22. Не «временем», а «настоящим». Это очень существенно вообще для мiроощущенья Гете. М.б., «мгновеньем»?.. Или еще как… Тут даже можно бы поступиться строгой эквиритмичностью. Допускаем же вольности в других отношениях!
Ст. 20, ст. 4. Очень жалеем, что пропал образ «слушаю, когда ты молчишь»! ст. 10. Здесь снова образ молчаливого думанья, поэтому «назиданья» нам кажется неподходящими.
Ст. 21, ст. 6. Hört es niemand: — не значит ли это, что Магометова запрещенья никто не слушает?
Ст. 22, ст. 4. Es относится к Funken; поэтому Ваша формулировка неточна[190]. ст. 10–12. боимся, что благодаря синтаксической неясности, может не дойти и смысл[191]. ст. 13. у Вас небо является активным, тяготеющим, а в подлиннике — несущим?[192]
Ст. 23, ст. 9–12. Конечно, это очень трудное место, но жаль, что столь многое утратилось: «Das Droben», «Das Unendliche», «in dem Blauen»… Последнее дает совсем иной образ, чем «лазурные светила»[193]. ст. 23–24. почему «как ученье»?? У Вас, вероятно, был другой вариант текста?.. «Смело», как будто, — в противоречии с образом?.. ст. 25. «Мудрости ветровой» — тоже сомнительно. ст. 31–32. Трудновато понять: «параллельного движенья» можно принять за определение к слову «созвездий»[194]. ст. 40. Как будто тоже неясно?..[195] ст. 46. Вы решаетесь так песенно повторять «по»?[196]
Ст. 24, ст. 9–10. В подлиннике — много проще![197]
Вот и всё об этой книге. Об остальных пришлю на днях. Между прочим, и Александр Георгьевич <Габричевский> и я, мы держимся той точки зрения, что при переводе свободных, хотя бы и рифмованных, стихов, типа №№ 2-го или 3-ьего, можно не всецело соблюдать слоговое и ритмическое равенство. Если мы позволяем себе делать отступления и в области содержания и даже рифмовки, мы можем иной раз пожертвовать каким-нибудь одним слогом, увеличить анакрузу или вставить лишний слог. Слух и вкус переводчика восполнят точность педанта; тем более, что, благодаря разному распределению слогов по словообразующим группам, всё равно впечатление получается приближенное. Конечно, это — скользкая тропка, на которой непременно расшибется неопытный, разбежавшийся переводчик. Но опытный человек, я думаю, может позволить себе, в виде исключения, такого рода вольность.
Простите, что затрудняем Вас нашими заметами. Но знаем, что настоящие люди искусства на это не обижаются, и пишем Вам с сердцем легким. Габричевский шлет привет.
Душевно преданный Вам С. Шервинский.
Мая 1930 г. Москва.
8. Шервинский — Кузмину[198]
<Москва. 11 или 16.05.1930>.
Дорогой Михаил Алексеевич!
Вы, наверное, уже получили мое послание о Книге Кравчего[199]. Позвольте выразить несколько сомнений (очень немного) по поводу Книги Притч[200].
1. ст. 5–8: Жалко, что пропало «stille». Кстати, строка в подлиннике 4-стопная. Не очень нам нравится стих 6-ой; он гораздо «суше» подлинного; слово «уж» и скудно-звучащее глагольное окончание как-то не совсем удачны. Ст. 8-ой, конечно, труден, но все-таки при переработке предыдущих, м.б., и он уточнится; хочется ближе передать «hold» и «mild»[201].
5. ст. 1–2: Мы всемерно протестуем против этих двух стихов: неясно, что значит «К корану глянул». Ведь он, наверно, смотрел внутрь Корана, страница которого была заложена одним павлиньим пером (но вряд ли можно сказать «опереньем»). ст. 4: у Гете ясно относится к перу. В переводе получается запутанность, и фразу можно отнести к «привету».
6. ст. 2: Не кажется ли Вам, что «для» и «к» при параллельном построении вносят неясность? ст. 3–4: У Вас, как будто, сместились роли обоих царедворцев: ведь именно второй терпит неудачи, а первый не знает, откуда брать. Если же Вы понимаете так, что первый терпит неудачи в деле взиманья, а второй не знает откуда брать денег для отдачи, то, признаться, смысл этого места уясняется лишь при вникновении в немецкий текст. Мы очень просим эти стихи сделать пояснее. ст. 11–12. О такого рода неточных рифмах я уже писал Вам в прошлый раз. Повторяю, что здесь главное соображение — единообразие в редакционном отношении.