Читать интересную книгу "Один на один - Грейс Райли"

его на глазах у друзей, потому что я знаю: он найдет способ отомстить, когда мы окажемся в темном кинозале.

Мы берем попкорн и газировку, и Купер расплачивается за все, и это должно меня раздражать, но нет — по крайней мере, не так, как надо бы. Когда мы заходим в зал, Купер — и Себастьян с Эваном — идут за нами, и, разумеется, в итоге я сижу с ним рядом. Я только испускаю глубокий вздох и открываю пачку мармеладных мишек, которых добавила в заказ, поняв, что он точно хочет нас всех угостить.

— Можно мне чуть-чуть? — спрашивает он.

Я вытряхиваю парочку ему в ладонь.

— Это мои любимые.

— Учел.

— Игорь умер.

Точно не знаю, почему я ему об этом рассказываю. Когда Купер обнаружил Игоря (пока, между прочим, шарился по моей комнате, когда я отошла в туалет), он решил, что это уморительно — то, что мы назначили ему гендер, дали имя и все такое. Но когда Купер смотрел, как я им пользуюсь во время самой горячей взаимной мастурбации, которая только происходила в Ламотт-Холле, он начал заново его ценить.

— Что случилось? — спрашивает Купер, двигая бровями. — Ты что, его заездила?

— Не заставляй меня жалеть о том, что я тебе рассказала.

Его лицо смягчается.

— Прости. Это отстой. Ты хотя бы дошла до точки?

— Нет, — признаюсь я.

— А, неудивительно, что ты такая ворчливая.

— Я ворчу только потому, что ты слишком со мной фамильярничаешь на людях. А если нас кто-нибудь увидит?

Естественно, в этот самый момент гаснет свет, и Купер говорит:

— Кажется, горизонт чист. — А потом я чувствую его ладонь у себя на бедре, и дыхание застревает в глотке.

— Поехали со мной завтра в город, — говорит он. — Куплю тебе новые игрушки. Сколько хочешь.

— У меня занятия.

— У меня тоже. Прогуляй со мной. Я встречаюсь с братом в обед — можешь с ним познакомиться, а потом пойдем в мой любимый секс-шоп.

Мне бы хотелось получше разглядеть его лицо, ведь я не могу понять, серьезно он говорит про любимый секс-шоп или дразнится. Его ладонь скользит к моему поясу, кончики пальцев гладят голый живот. Он обводит ими мою родинку, которая, кажется, постоянно его восхищает. В первый раз я напряглась, и он спросил, хочу ли я, чтобы он меня там не трогал. И конечно, от такой внимательности мне захотелось, чтобы он сделал это еще раз.

— Ну, не знаю.

— Будет здорово. — Купер придвигается ближе. Я чувствую его дыхание на коже. Начались трейлеры, зал заполнен громким звуком, но я все равно слышу его шепот прямо мне на ухо: — Что захочешь, Рыжая. А потом мы их испробуем.

24

Пенни

Следующим утром, вместо того чтобы спешить на лекцию по микробиологии, я потягиваю латте-масалу на мурбриджской станции «Метро-Норт» и оглядываю парковку в поисках Купера. Я тут уже десять минут, поезд придет через две. Если Купер не поторопится, он опоздает, и это будет засада. Ведь помимо того, что это плохая идея, мне очень хочется свалить из кампуса на день. Я люблю МакКи, но иногда так просто забыть, что за пределами этого идеального кампуса, как с открытки, и такого же милого городка есть целый мир. Когда мы с папой только переехали, я никак не могла привыкнуть к кирпичной кладке, увитой плющом, кленам, вечнозеленым деревьям и кустам, а также к крохотным дорогам с одной или двумя полосами. В Нью-Йорке я была всего пару раз, но кажется, мне будет полезно оказаться в городе, даже если он чуть побольше Финикса.

Я наконец замечаю машину Купера, а чуть позже — и его самого, несущегося к платформе, как раз когда поезд, прибывая на станцию, замедляет ход. Его щеки раскраснелись от холода и физической нагрузки; он ухмыляется мне и проводит рукой по волосам.

— Билеты уже у меня в телефоне, — говорит Купер и ведет меня в поезд, положив ладонь на талию сзади. — Давай найдем тихое местечко.

Поздним утром в будний день народу в вагоне не очень много, ведь на работу люди уже уехали, но Купер все равно ведет меня в посадочную зону поменьше, где сиденья стоят напротив друг друга, а в середине есть свободное пространство. И я по­нимаю, почему именно туда, когда он шлепается на скамейку и вытягивает длинные ноги. Я сажусь у окна, скрестив лодыжки, и разглаживаю джинсовую юбку.

Купер роется в карманах куртки и достает мятый пакет из белой бумаги.

— Хорошо, что я пошел за этим, а не за кофе.

Я заглядываю в пакет и улыбаюсь: между слоями вощеной бумаги умостилось несколько пончиков с яблочным сидром. Я беру один и отдаю Куперу второй.

— Спасибо. Где ты их взял?

— В кофейне в городе. Не в кампусе.

— А. — Я откусываю кусочек. Пончик еще теплый, и сахарная посыпка соперничает с терпкостью сид­ра. — Мия работает в «Лавандовом чайнике», так что обычно я в город не хожу.

— Вот забавно. Там работала невеста моего брата.

— Джеймса, да?

— Ага. Он забронировал нам столик в гриль-ресторане «Брайант Парк». Можно дойти туда пешком от вокзала.

Я пожимаю плечами.

— Мне это ни о чем не говорит.

— Это совсем рядом с Нью-йоркской библиотекой, — говорит Купер, жуя пончик.

— О, вот это круто.

— А место, куда я хочу тебя отвести, всего в паре станций метро. Называется «Темный соблазн».

Я поднимаю брови, приканчивая пончик.

— Мне уже пугаться?

Купер смеется и лезет в пакет за еще одним пон­чиком.

— Не притворяйся, что тебе не нравится.

Я смотрю в окно. Похоже, мы проезжаем жилой район, с такими заборами, чтобы железнодорожных путей не было видно.

— Расскажи о своем брате.

Мы уютно болтаем всю часовую поездку. Рассказав немного о футболисте Джеймсе и его невесте Бекс, которая стала фотографом, Купер проверяет на мне тезисы реферата. Он ходит на курс по феминистской готической литературе, и это звучит так круто, что я не могу не позавидовать. Он пытается помочь мне с домашкой по микробиологии, которую я взяла с собой, но через пару минут мы сдаемся и снова болтаем о книгах.

Когда мы прибываем на Центральный вокзал (и я вспоминаю, как Серена возвращалась домой в самом начале «Сплетницы»), Купер берет меня за руку и крепко ее сжимает. Я иду следом за ним на платформу.

— Купер?

— Хочу, чтобы ты точно осталась со мной, милая, — рассеянно отзывается он, ища, по какой лестнице нам подниматься.

Я пытаюсь игнорировать тепло, которое зарож­дается у меня в животе. Я говорила ему, что была в Нью-Йорке всего пару раз, так что наверняка он меня опекает именно поэтому. Но ему не нужно сейчас звать меня «милой» — в конце концов, мы не в постели.

Мы идем по вокзалу; Купер обычно ходит быстро, но заставляет себя притормаживать, чтобы я рассмотрела позолоченный потолок, а он при этом не отпускал мою руку. В итоге мы выходим из теплого вокзала на улицу. Я тут же ежусь: здесь ветер сильнее. Купер неодобрительно цокает языком, затягивает мой шарф потуже и запихивает его мне под куртку.

— Ты не должна превратиться в сосульку. Может, лучше вызовем такси?

— Разве тут не рядом?

— Недалеко, но я не хочу, чтобы ты замерзла, — хмурится Купер.

Я поднимаюсь на цыпочки и целую его в щеку.

— Не замерзну.

Точно не знаю, почему я так делаю. Может, потому что он до странности мил, или просто потому, что мы здесь инкогнито. Просто пара ребят на тротуаре. Купер улыбается мне, и я могла бы поклясться, что он краснеет, но из-за бороды этого не видно. Он снова берет меня за руку и практически тянет к пешеходному переходу.

Всего через пару минут мы добираемся до парка. Здесь красиво даже осенью: дорожки устилают золотисто-коричневые листья. На газонах люди: пожилая пара идет под руку, женщина с тележкой из супермаркета кормит птиц, мужчина смотрит, как его ка­рапуз играет в листьях. Рядом — ресторан с патио на крыше. Наверняка летом там полно народу, но сейчас столики