Читать интересную книгу "Один на один - Грейс Райли"

нижнюю губу и медленно отпускает — а потом широко разводит ноги, упираясь стопами. Я издаю громкий стон, стаскиваю футболку через голову и отбрасываю прочь. Вожусь с пуговицей на джинсах, неспособный отвести взгляд даже на секунду. Рыжие кудряшки между ее ног потемнели от влаги, а шелковистый, мягкий центр аппетитно сочится. Я чертовски везучий ублюдок. Мой рот наполняется слюной, когда я вспоминаю ее солоноватый вкус.

— Все хорошо? — спрашиваю я. — Если надо перестать, скажи мне — и перестанем.

— У меня в сумке вибратор, — отвечает Пенни таким тоном, что становится понятно: «Все в порядке, не будь идиотом».

Я поднимаю бровь.

— Ты что, весь день его с собой таскала?

Пенни дерзко вздергивает подбородок. Я это обожаю.

— Ты его используешь и поможешь мне — или ты из тех придурков, которые считают это изменой?

Я уже копаюсь у нее в сумке.

— Я тебя умоляю. Мы с игрушками пришли к особому пониманию. Что хорошо для тебя — хорошо для меня.

Она фыркает.

— Ты такой странный.

Я достаю вибратор-пульку. Он поистине чудовищного оттенка фуксии, но на конце — пара милых кроличьих ушек. Когда я быстро прощелкиваю разные режимы скорости, дыхание Пенни сбивается, а бедра дергаются, будто она ужасно хочет быть ближе ко мне. Я с ухмылкой сажусь на кровать.

— Мне включить музыку, чтобы заглушить твои крики? «Металлика», я думаю, подойдет.

Пенни яростно смотрит на меня.

— Я не кончу под «Металлику». И я не из крик­ливых.

— А кто сказал, что ты кончишь? Смысл в отсрочке, милая.

Я включаю вибратор и провожу им по ее животу, целуя груди. Одну беру в рот, уделяя все внимание сос­ку, — Пенни коротко и тихо вскрикивает. Я медленно отстраняюсь, не прекращая смотреть ей прямо в глаза.

— Такой паршивке не помешает поучиться дисциплине.

Мои слова производят именно такой эффект, какого я и хотел: Пенни быстро моргает, грудь вздымается, ноги раздвигаются еще шире. Я награждаю ее, нажимая кончиком вибратора прямо на дырочку, используя ее же влагу в качестве смазки. Пенни, запинаясь, произносит мое имя, но прежде, чем она начнет умолять, я даю ей попробовать то, что ей хочется, массируя клитор по обе стороны «ушками» вибратора.

Мой член жаждет внимания, прижимаясь к бедру Пенни, но я его игнорирую, чтобы продолжать ее дразнить. Я скребу короткими ногтями по ее мягкой коже и потираю клитор вибратором. Она награждает меня сладкими тихими стонами, как будто изо всех сил пытаясь не шуметь. И я уверен, что это правда: если я и понял что-нибудь про Пенни, так это то, что она упряма. Я прижимаю вибратор к ее клитору, разглаживая складки, и мало-помалу ее движения навстречу мне становятся отчаянными. Если надавить достаточно, из нее хлынет. Но я усмиряю пыл и целую ее в губы — она жестко кусает меня за губу. Когда я ахаю, а острая боль на полсекунды отдается прямо в моем гранитно-твердом члене, она усмехается.

— Да ты угроза, — говорю я ей. — Ты вообще хочешь кончить?

— В итоге ты мне позволишь.

— О?

— Тебе слишком нравится смотреть, как я кончаю.

Пенни дергает ремень, но запястья не освобождаются. Я неспешно провожу рукой по члену, думая спустить и оставить ее дуться, но она права: я слишком хочу увидеть ее оргазм. Я снова пристраиваюсь меж ее бедер, дразня клитор вибратором и вылизывая ды­рочку, жадно впитывая каждый стон. Она такая влажная, что у меня течет по подбородку. Пенни выгибает спину, стараясь прижаться крепче. Я зарываюсь лицом меж ее бедер еще глубже, рисуя языком узоры на коже, пощипывая нежные места. Она вскрикивает, на сей раз — громче, и это музыка для моих ушей. Пусть Пенни не из крикливых, но я могу заставить ее раскрепоститься.

Когда она начинает дрожать так, что я понимаю, что она вот-вот кончит, я снова ослабляю напор, оставляя ее на пике без дополнительного толчка, который ей так отчаянно нужен. Пенни продолжает дрожать, когда я ставлю засосы на внутренней стороне ее бедер. Я снова дрочу, потирая головку большим пальцем. Мои яйца сжались и болят, но я забиваю на порыв продолжить и кончить в кулак.

У Пенни такое лицо, как будто ее предали, и у меня щемит сердце.

— Купер, — скулит она. — Пожалуйста…

Голос срывается. Я жалею ее и переключаю вибратор на более высокую скорость, снова принимаясь за клитор.

— Давай погромче, детка. Я хочу тебя услышать.

Она одаривает меня таким стоном, что мне приходится заглушить его поцелуем, с ухмылкой приникнув к ее губам. Когда я отстраняюсь, она тоже улыбается, мягко и только для меня, и, клянусь, я чуть не кончаю от этого. От сраной улыбки. Она как будто только что сделала мне подарок, который никогда не придется ни с кем делить.

— Я рядом, — говорю я, надавливая ей прямо на клитор, под нужным углом, пока смачиваю пальцы другой руки ее теплой скользкой влагой. Наверняка у нее до сих пор болит задница, красная от моей ладони. Я прижимаю пальцы к анусу Пенни так, чтобы она вскрикнула. В следующий раз отшлепаю ее жестче, а потом поставлю на четвереньки, чтобы трахнуть в сладкую задницу. Одной мысли об этом хватает, чтобы доставить меня на грань кульминации, но Пенни судорожно кончает с самым настоящим всхлипом, и моя ладонь моментально становится мокрой, и если я не собирался разряжаться тогда, то делаю это сейчас, прямо ей на живот.

Пенни плачет. На полсекунды, между волнами удовольствия, накрывшего нас обоих, на меня, словно обухом по голове, обрушивается страх. Я расстегиваю ремень и растираю ей запястья.

— Пен. Слезы хорошие или плохие?

— Хорошие, — отвечает она. И улыбается сквозь слезы, когда я утираю ей лицо. — Боже, Купер, я еще никогда не сквиртовала без пенетрации.

Я вжимаюсь в ее губы своими, зарываясь мокрой рукой в ее волосы и втирая сперму в ее кожу. Вибратор оказывается на полу: он приземляется на паркет с громким жужжанием, напоминающим возмущенный птичий клекот. Мы разражаемся хохотом, целуясь между припадками, — я так сиплю, что у меня болит в груди. Пенни просто содрогается рядом со мной. Мы долгую минуту обнимаем друг друга, переводя дыхание. Готов поспорить, ничего более интенсивного в постели у нее не было ни с кем, так что сейчас мне нужно особо о ней позаботиться.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я, гладя ее по волосам.

Она слегка тянет меня за руку, которой я ее обнимаю.

— Хорошо.

Я улавливаю намек и обнимаю ее еще крепче. Целую в макушку и вдыхаю аромат лаванды.

— Моя ж ты хорошая девочка.

Мы минуту лежим неподвижно, но потом Пенни запускает ногти в мою напряженную спину и целует татуировку с изображением Андрила — а потом кусает. В отместку я дергаю ее за волосы, что ожидаемо вызывает у нее усмешку.

— Что это? — спрашивает она.

— «Пламя Запада», детка.

Пенни прищуривается.

— Это не просто какой-то меч?

— Разумеется, нет. Это меч, перекованный из обломков Нарсила в Ривенделле. Арагорн дал ему новое имя — Андрил. «Пламя Запада».

— Арагорн?

У меня отвисает челюсть.

— Да ладно. Если ты не читала «Властелина колец», то хотя бы фильмы-то смотрела!

Пенни только головой качает.

— Нет, никогда.

Я дотягиваюсь до вибратора и выключаю его. Он весь в пыли — не очень приятное напоминание о том, что мне нужно прибраться в комнате. Так что я кладу девайс на тумбочку, пока Пенни не заметила, и достаю из сумки ноут.

— Хорошо, начнем прямо сейчас.

— У нас домашка, — напоминает Пенни. — И разве эти фильмы длятся не миллион лет?

— Мы ж многозадачники. И потом, это было мощно. Я в любом случае собирался тебя уютить, так что на твоем месте я бы просто сдался.

Она улыбается.

— С чего ты взял, что мне вообще понравится?

— Я видел, какую книгу ты читала перед началом занятий. Это фэнтези, верно?

— Романтическое фэнтези, — отвечает она с ноткой вызова в голосе. Как будто ожидая, что я стану над ней смеяться. Ну уж конечно! Я-то