Камилла наклонилась вперед:
— Мы живем не в Средние века. Никто не потащит тебя к алтарю силой и не заставит произнести супружескую клятву против твоей воли. Но, Элли… — Она помолчала. И было похоже, что ей трудно говорить от горя. — В эти дни стало ясней, чем когда-либо раньше, что в твоей жизни должен быть такой человек.
— Извини, но почему? — спросила Элли.
Камилла смущенно посмотрела на Кэт. Ей явно было неловко, и Элли почувствовала, что у женщины есть тайна, которую они не раскроют ей — ни сейчас, ни в будущем.
— Мы живем в эпоху империи, — весело напомнила Кэт.
— Но мир и теперь остается опасным, — просто сказала Камилла.
— Объясните же, о чем вы говорите! — взмолилась Элли.
— Разве ты не хочешь… ну, всего, что обычно хочет иметь молодая женщина? — тихо поинтересовалась Кэт.
— Дома, мужа… детей? — договорила Камилла.
Элли помолчала, а потом осторожно ответила:
— Это может показаться странным, но, как я уже говорила, я училась у удивительных женщин. Конечно, любовь очень важна. И уважать себя тоже необходимо. Но я чувствую… что в состоянии… сама создать что-то важное. Что касается остального, я хочу того, что есть у вас. Я хочу любить так, как любите вы. И хочу иметь мужа, который бы смотрел на меня так, как Брайан смотрит на тебя, Камилла, Хантер — на тебя, Кэт, а Джеймс — на Мэгги.
Обе женщины молчали.
Потом Мэгги возразила:
— Но ведь, знаешь, так было не всегда. Мы влюбились не сразу.
— Ты обязательно влюбишься в Марка, — заверила Элли Кэт. — Когда-то я была глупой: Хантер стоял передо мной, а я его не видела. Меня ослепил своим блеском человек, который, как я потом поняла, горько разочаровал бы меня уже через неделю. Любовь не всегда просто… возникает. Иногда она начинается медленно… со слова, с осознания… с желания, которое пробуждается внутри тебя.
Элли молчала. Она чувствовала желание, о котором говорила Кэт. И чувствовала его… к разбойнику.
Но она ни за что не влюбится в преступника!
— Ты познакомься с Марком, — стала умолять ее Камилла.
— Конечно, я это сделаю, — пообещала Элли, чувствуя на пальце тяжесть обручального кольца. — Но я думаю, что должна сказать о моих собственных планах Брайану, Джеймсу и Хантеру.
— Нет! — запротестовала Кэт.
— Пожалуйста, не говори пока! — взмолилась Мэгги.
— Не делай ничего, не поговорив с Марком, — сказала Камилла. — Я прошу тебя дать ему шанс. Пожалуйста, подожди. Ладно?
— Как вы желаете, — пробормотала Элли. Ей это не нравилось, но, по крайней мере, она открыла душу Камилле и Кэт. А поскольку она прекрасно знала их обеих, то была уверена, что Мэгги тоже скоро будет знать все, что она сказала.
Поэтому она познакомится с Марком Ферроу, будущим графом Уорреном. Но она не собирается отказываться от своей мечты.
Марк услышал, что его отец тихо застонал, как только поднялся по ступеням на крыльцо музея.
В следующий момент он понял, в чем дело: сразу за входной дверью стоял, дожидаясь их, Йен Дуглас.
— Прямо сейчас? — почти прорычал Джозеф.
Детектив покраснел, затем, понизив голос, сказал:
— Простите меня, лорд Уоррен. Если бы дело не было настолько важным… Но наш шеф был у премьер-министра, и он считает, что мы немедленно должны поговорить с Элеонорой Брендон и ее экономкой.
— Этими убийствами занимается множество людей, в том числе шерифы, полиция Лондона и полиция лондонского Сити, — напомнил ему Джозеф.
Йен неловко переступил с ноги на ногу, огляделся вокруг и лишь затем сказал:
— Извините, лорд Ферроу. Очевидно, королева считает, что к этому делу надо подключить еще один ум, такой как…
— Такой, как у моего сына. А мой сын пришел сюда познакомиться со своей невестой, с которой неделю назад не смог познакомиться на вечере в честь его помолвки.
— Отец, — вмешался Марк. — По-моему, до знакомства мы собирались посмотреть выставку и съесть ланч. Правда, я должен пойти по вызову Йена, но уверен, что успею вовремя вернуться.
Лорд Ферроу хмуро посмотрел на Йена:
— Он просто обязан вернуться к десерту и кофе.
— Да, милорд, — ответил Йен и проглотил комок в горле. — Я привел лошадей. Они ждут нас.
— Отец, я непременно вернусь, — повторил Марк, затем повернулся и вышел на улицу вместе с Йеном.
У входа друзей ждали лошади, принадлежавшие полиции, и полицейский, державший поводья. Йен сделал правильный выбор: во многих местах колесный транспорт не мог проехать по улицам из-за скопления карет и застрявших автомобилей. А верхом Марк и Йен быстро добрались до особняка, в котором был убит Жиль Брендон.
С того дня прошло немало времени, но перед домом по-прежнему стояли полицейские.
Парадную дверь дома открыла экономка — худая, как скелет, женщина с большими карими глазами и лицом похожим на обтянутый кожей череп.
— Хетти Симмонс, — представил ее Йен, дружелюбно улыбнулся и подал экономке руку.
Она, вероятно, не привыкла к такому вежливому обращению, потому что несколько секунд смотрела на Йена и лишь затем догадалась принять его приветствие. Детектив собрался представить своего друга, но тот покачал головой, тоже подал экономке руку и представился сам:
— Мисс Симмонс, меня зовут Марк.
— Миссис Брендон ждет вас в гостиной, — объявила Хетти.
— Нет ли у вас, случайно, чая? — спросил Марк.
Йен слегка нахмурился, потом понял намерение друга и предложил:
— Я посижу с миссис Брендон, а ты не поможешь ли Хетти приготовить чай?
— С удовольствием помогу, — ответил Марк.
— Я экономка в этом доме и должна заварить чай сама, — возразила Хетти.
— Когда-то я помогал своей маме заваривать чай, и это мне нравилось, — сказал Марк, — а у вас были ужасные день и ночь. Пожалуйста, позвольте мне помочь вам.
Экономка ничего не ответила и не проявила никаких чувств — просто повернулась и пошла на кухню. Марк посмотрел на Йена, пожал плечами и последовал за ней, а детектив направился в другую сторону.
На кухне Хетти поставила на огонь тяжелый чайник. Марк увидел, где стоит поднос, переставил его на стол и лишь потом сел. Хетти опустила руку в хлебницу. Марк решил, что экономка ищет что-нибудь, что можно подать к чаю, — лепешки или сдобные булочки. И она, и Элеонора Брендон, судя по их внешности, принадлежали к тем женщинам, которые могут забыть поесть, если им не напомнить.
— Хетти — можно мне называть вас так?
— Так меня называют все, — сурово ответила экономка.
— Хетти, мне жаль, что приходится снова заводить разговор обо всем этом. Но вы ведь знаете, что мы должны поговорить.