— Так меня называют все, — сурово ответила экономка.
— Хетти, мне жаль, что приходится снова заводить разговор обо всем этом. Но вы ведь знаете, что мы должны поговорить.
Она поджала губы и мрачно кивнула.
— Я уже рассказала то, что знаю, другим офицерам полиции.
— Я не совсем офицер полиции, Хетти. Я хочу услышать все, что вы можете сказать, и решить, все ли мы сделали, чтобы раскрыть эти ужасные преступления.
Она наклонила голову набок и пожала плечами.
— Когда вы утром вернулись сюда, дом был заперт?
— Да. И ворота, и сам дом, — подтвердила Хетти.
— Ваши булочки выглядят чудесно. Я могу попробовать одну? — спросил Марк.
Хотя экономка и была тощей, как умирающая с голоду кобыла, она явно гордилась своим умением печь сладости.
— К сожалению, этим булочкам уже два дня, сэр. Я бы хотела иметь что-нибудь свежее, чтобы угостить вас, — сказала она, подавая ему булочку на подносе.
— Я уверен, что ваши булочки двухдневной давности гораздо вкусней многих свежих, — заверил ее Марк и откусил немного. — И я прав. Великолепный вкус! — похвалил он угощение.
— Спасибо, — поблагодарила экономка и покраснела.
— Итак, Хетти, вы вернулись сюда после ночи, которую провели в другом месте, — кстати, где именно?
— У подруги, ее зовут Мод. Она служит экономкой у семьи Перри, дальше по улице, у нее там своя маленькая комната с отдельным входом.
Марк кивнул и решил, что пошлет кого-нибудь поговорить с Мод и семьей Перри — просто для того, чтобы проверить слова Хетти.
— Значит, вы вернулись домой и начали работать на кухне.
— Да. Я не слышала мистера Брендона. Я знала, что скоро он позовет меня, чтобы я принесла ему чай. Но я стараюсь никогда не беспокоить его первая.
— Понимаю.
Хетти посмотрела на него, а он сделал вид, что наслаждается ее булочкой.
— Скажите, Хетти, во сколько часов вы поднялись в кабинет мистера Брендона?
— Я думаю, было около девяти.
— Была ли дверь кабинета закрыта?
— Да, как всегда. — Хетти немного помолчала, глядя на Марка, потом решилась и стала рассказывать: — Сначала я не хотела стучать в дверь и ушла. Но потом… — Она снова замолчала, на ее лице появились морщины. — Я вернулась и постучала. А он не ответил. Я постучала сильней, потом еще и еще раз. Но он и тогда не ответил. Я спустилась вниз за своими ключами.
— Вы говорите, что спустились за ключами. А где они обычно хранятся?
Хетти показала где. Кольцо с ключами от дома висело на крюке для одежды около задней двери.
— Итак, вы взяли ключи и поднялись наверх.
— Да. Потом я постучала снова и позвала его по имени. После этого я открыла дверь. — На ее лице отразился ужас, который она почувствовала тогда. — Там было столько крови… — слабым голосом произнесла Хетти.
— Вы знали, что он умер?
— Ох, да!
— Вы дотрагивались до него?
Она покачала головой:
— Нет, мне не надо было трогать его. — Она посмотрела на Марка. — Вам тоже не надо было бы трогать, вы бы тоже поняли. Я ничем не могла спасти его. Это было… очевидно.
— И тогда?
Она с трудом проглотила ком в горле:
— Я убежала. И бежала всю дорогу до полицейского участка. Один из полицейских пришел со мной сюда… но я не поднялась наверх. Нет. Я… не могла вернуться наверх. Я… я не могла остаться в доме.
— Что же вы сделали?
— Вернулась к Мод.
— Полицейский проводил вас туда?
Она рассеянно кивнула, потом посмотрела на Марка:
— Я вернулась сюда утром только ради миссис Брендон. Я ей нужна. Она хорошая, добрая женщина. — Хетти на секунду замолчала, но потом заговорила так, словно ее прорвало: — Она по-настоящему прекрасный человек. — Хетти перекрестилась. — Бог свидетель: ни один человек не заслужил того, что досталось мистеру Брендону. Но… она тоже не заслужила то, что ей приходилось терпеть от него.
— Они не ладили друг с другом?
— Я не могу сказать, что они не ладили, — фыркнула Хетти. — Они не дрались. Он орал, она молчала. Он приказывал, она делала, как он велит. Вот как они жили. — Хетти улыбнулась. — Знаете, ведь это был ее дом. Он смог стать писателем благодаря ее деньгам. А миссис Брендон — она ведь еще не совсем старая. Но она выглядит старой. Он высосал из нее все соки своими поучениями и бешеными криками. Он убедил ее, что он — самое лучшее, что есть на свете после Господа Бога, и что для нее огромная честь быть рядом с таким человеком, как он.
Хетти явно не любила Жиля Брендона. Но было похоже, что, хотя деньги и принадлежали жене Брендона, распоряжался ими он один. Посмотрев на Хетти, Марк теперь был уверен, что экономка не поднимала нож на своего хозяина. И все же… при всей ее худобе чувствовалось, что она крепка как сталь. Марк не подозревал ее всерьез, но исключить из числа подозреваемых тоже не мог.
— Хетти… Когда вы днем уходите из дома за покупками или по делам, берете вы свои ключи с собой? — спросил он.
— Да — кроме тех случаев, когда ухожу из дома по поручению миссис Брендон. Когда она дома, мне не нужно таскать с собой эту тяжелую связку: миссис Брендон может впустить меня.
— Кто еще приходит сюда, кроме вас и миссис Брендон?
— Вы шутите, сэр?
— Нет, Хетти. Я говорю серьезно.
— Не знаю, с кого начать, — заговорила экономка. — Сюда ходит много разных людей. Мистер Брендон иногда устраивал здесь собрания. Он ведь не только писал статьи против монархии. Он был членом группы, которая собиралась свергнуть королевскую власть.
— А как вы относились к этому, Хетти? — спросил Марк.
Экономка развела руками. Ее взгляд был почти веселым, но в нем была и огромная усталость от жизни.
— А какое мне дело? Таким, как я, все равно, как пойдут дела в стране. Женщина вроде меня… в общем, прежний у меня хозяин или новый, я все равно буду работать. Я выживу. Мне не важно, кто у нас первый: я-то всегда буду среди последних.
Марк не знал, что ответить на это.
— Вы прекрасная экономка, Хетти. А это большой талант, — заявил он.
Она опустила глаза и неловко поблагодарила:
— Спасибо. — Потом пожала плечами и добавила: — Миссис Брендон… В общем, я буду здесь ради нее.
— Это очень благородно с вашей стороны, Хетти, — сказал Марк и крепко пожал ей обе руки. — И помните то, что я вам сказал: вы очень талантливая женщина.
Она улыбнулась, и как раз в этот момент закипела вода в чайнике.
Музей был полон людей. Только что открылась новая выставка, и Камилла, которая часто помогала на таких мероприятиях, решила, что в этот день здесь будут не только избранные, но и обычная публика. Она надеялась, что и обычные посетители, точнее, те из них, кто достаточно богат, сделают пожертвования. Но была и другая причина: она хотела смешать в толпе людей разных сословий потому, что верила в человеческую доброту. Пусть те, кто имеет привилегии, посмотрят, что их вклады могут сделать для тех, кому меньше повезло в жизни.