случилось. Наконец я открыла глаза и взглянула наверх. Над головой у меня зияла рваными краями дыра, в которую мы провалились. Мутный свет лился в неё, но вокруг нас всё было погружено во мрак, пахнущий плесенью, влажной землёй и многолетней затхлостью. Не в силах унять дрожь, я обернулась к Хизер:
– Ты в порядке?
– Это Хелен нас сюда сбросила, – прошептала Хизер. – Она меня теперь ненавидит. И это ты виновата. – Она присела на корточки рядом со мной. Её тоже трясло от страха и холода.
Я с усилием вновь подняла взгляд к дыре, ожидая увидеть там смеющуюся над нами Хелен. Но наверху было пусто.
– Зачем ты не пустила меня уйти с ней? – всхлипнула Хизер. – Она так красиво рассказывала… На небе всегда радуга, единороги питаются розами, песни русалок – и ничего, что было бы противно или бы злило… – Хизер вновь расплакалась, и я обняла её, желая утешить.
Но она сразу же замерла и вырвалась.
– Не трогай меня! – прокричала она. – Отойди от меня! Я не хочу иметь с тобой ничего общего!
– Я не знала, что ты так несчастна, – проговорила я, размышляя о том, как хорошо ей удавалось скрывать свои страдания за полным ненависти взглядом и гадкими поступками. Вновь обняв её, я поразилась тому, какая она маленькая и хрупкая. – Нравлюсь я тебе или нет, но нам придётся держаться поближе друг к другу, чтобы хоть немного согреться. В подобной ситуации люди иногда умирают от переохлаждения.
– Мне всё равно, умру я или нет, – всхлипнула Хизер. – Честно говоря, я бы предпочла умереть. Тогда я смогу снова быть с Хелен, мы вместе отправимся в её царство и будем там счастливы.
– Вспомни, Хизер: она сказала, что твой папа туда не попадёт. Можешь ненавидеть Майкла, меня и даже нашу маму, но его-то ты любишь, а не ненавидишь.
– Но она правду сказала. Если бы он узнал, какая я плохая девчонка, он бы меня разлюбил сразу.
– Почему ты думаешь, что ты уж такая плохая? – Я вглядывалась в её бледное личико, стремясь прочитать мысли, скрытые за привычной маской. – Что ты такого натворила ужасного?
– Я не могу рассказать. Никогда не смогу. Только Хелен меня понимает. – Хизер вновь изо всех сил попыталась отстраниться, но я только крепче сжала объятия, и тогда она сдалась и обмякла. Мне не было видно её лица.
– Это же как-то связано с пожаром, да, Хизер? – Я смотрела на мокрую тёмную копну волос, лежащих у неё на плечах. – Вы с Хелен… Вы обе потеряли матерей при пожаре.
– Не смей говорить о пожаре! – Хизер вскинула голову, и наши глаза встретились. Её взгляд был испуган и словно молил о пощаде.
– Это ты подожгла дом. – Я глубоко вдохнула, осознавая, что, кажется, с самого начала это предполагала. – И она тоже. В этом всё дело, да?
– Нет, Молли, нет! Не говори так! – Ледяной ладошкой Хизер закрыла мне рот, словно пытаясь заставить меня замолчать. Но было поздно. В темноте мы вновь прильнули друг к другу.
– Я этого не хотела, – рыдала Хизер. – Я была совсем маленькая, я не знала, как обращаться с плитой! Я думала, я спрячусь, и тогда огонь потухнет, но он становился всё больше и больше, а мама меня искала и звала, а я не отвечала, потому что боялась, что она меня накажет. А потом я перестала её слышать, и отовсюду повалил дым. И пожарный пришёл, взял меня на руки и унёс, а мамы нигде не было. Понимаешь, Молли, её больше совсем нигде не было, и это я виновата!
Всхлипывая, Хизер прижалась ко мне покрепче.
– Молли, не говори папе, пожалуйста. Не говори папе. Не рассказывай ему, что это из-за меня мама умерла. Он меня возненавидит. Точно возненавидит!
– Ах, Хизер, Хизер… – Я качала её на руках, как младенца. Слёзы лились из моих глаз на её тёмную макушку. – Это не твоя вина. Тебе было всего три года. Папа ни за что не станет тебя ненавидеть. Никогда. Даже не думай об этом.
Она не ответила. Казалось, она никогда не прекратит плакать. Обнимая её, я жалела, что обижалась на неё, вместо того чтобы дать ей больше принятия и понимания, которых ей так не хватало. Но откуда мне было знать, что она носит в себе такую жуткую тайну?
Выплакавшись, Хизер заснула, а я сидела не двигаясь и размышляла, что делать дальше. Вверху стемнело. Гром и молнии удалялись, подобно отступающей армии, оставив в арьергарде лишь редкий дождик. Одежда на нас постепенно просыхала, но нам всё ещё было сыро и холодно. Я чувствовала, как дрожит во сне Хизер.
Над нами в развалинах слышались скрип и стоны: это ветер гулял по комнатам и свистел в трещинах стен. Со страхом я вспоминала, как в прошлый раз на нас с Майклом сверху посыпались камни. Хизер была совершенно уверена в том, что это тогда сделала Хелен. И сейчас тоже. Неужели это и впрямь Хелен нас сюда сбросила и держит в плену? Зачем?
Хизер зашевелилась и застонала во сне, и я прижала её покрепче, успокаивая.
– Всё хорошо, – прошептала я.
Хизер открыла глаза и посмотрела на меня.
– Я хочу к папе. Почему он не приходит за нами?
– Может, они с мамой ещё не вернулись из Балтимора.
– Но, Молли, уже темно! – нахмурилась Хизер. – Он просто любит Джин больше, чем меня. Ему на меня наплевать.
– Ты сама знаешь, что это неправда.
– Она его у меня забрала. – Хизер высвободилась из моих объятий и села. Голос её стал тонким и злым.
Мне не хотелось позволять ей опять начать думать в таком направлении, и я покачала головой.
– Послушай, Хизер, тебе не приходило в голову, что нам с Майклом иногда то же самое кажется? Мы были вполне счастливы, когда жили втроём с мамой, когда папа ушёл. Мы не планировали делить её с Дейвом или с тобой, но они любят друг друга. И нас тоже любят. Кажется, нам просто надо учиться быть одной семьёй. Всем нам. Тебе, Майклу, мне и маме с Дейвом.
Она с сомнением покачала головой.
– Мы с папой были семьёй. Только вдвоём. И ещё бабушка.
– Ну, мы с мамой и Майклом тоже были семьёй. А теперь мы все одна большая семья.
– Только эта семья хуже. – Она надула губы и насупилась.
– Но мы станем лучше. И мы с тобой будем первыми. – Я взяла её за руку. – Я стану твоей сестрой, Хизер, если ты согласишься быть сестрой мне.
Она