его построить таким, каким хочет. Я бы хотел — с тобой. Уж извини, что говорю тебе это прямо и честно, без игр и ужимок… но уж как есть.
Я стояла перед ним: совершенно растерянная, не понимающая, чему верить…
И абсолютно точно не готовая сейчас сказать ни да, ни нет.
— Я не тороплю, — добавил Рома, словно прочитал мои мысли. — И, наверно, мне уже пора. А ты… поспи хоть немного, прежде, чем снова возьмёшь на себя роль героини.
Он легонько взмахнул рукой мне на прощание, оставляя после себя ощущение пустоты, и бесшумно скрылся за дверью…
***
Глава 30
Три месяца спустя
Комната безнадёжно пропахла чем-то кислым, неприятным, вызывающим отторжение, но он этого совершенно не замечал. Лёжа на диване, лениво тыкал в кнопки пульта от телевизора, перескакивая с канала на канал, скользя по экрану бессмысленным взглядом, но едва вообще видел при этом картинку перед собой…
Точно такой же — бессмысленной и пустой — была вся его жизнь последние три месяца.
Из прихожей вдруг послышался шум: перестук каблуков, звук отворяющейся двери. Он с досадой поморщился: припёрлась. Сейчас начнёт выносить ему мозги, свистеть над ухом…
Она появилась на пороге гостиной почти мгновенно: явилась, как говорится, не запылилась. Обвела взглядом комнату, посмотрела на него… Скривила рожу от отвращения, точно перед ней было какое-то мерзкое насекомое.
Он, впрочем, отвечал ей полной взаимностью. Вгляделся в стоящую перед ним фигуру: она все ещё была красивой, все ещё была эффектной, хоть и заметно округлилась за последнее время. Вот только не вызывала в нем и малейшей доли прежних чувств…
Может быть, все это время его просто возбуждала сама запретность их связи. А может, он на самом-то деле никогда и не хотел переступать границу, за которой кончался просто секс и начиналась настоящая жизнь…
— Саш, ты что, опять не ходил на работу?! — набросилась она на него с упрёками. — Ты же обещал мне, что возьмёшься за ум! Если все так дальше продолжится — автомастерские попросту разорятся ко всем чертям!
Снова она все о том же. Ну разорятся — да и фиг с ними! Что ему было терять теперь, когда он и так уже все потерял? Уж точно не то, что ему никогда и не принадлежало вовсе. Срать он вообще хотел на эти её мастерские!
Отхлебнув из бутылки, он смачно срыгнул и лениво бросил в ответ:
— Катюх, ты давай это… кончай нудеть уже. Лучше иди пожрать приготовь! А то у меня даже чипсы уже закончились…
От таких слов ее челюсть стремительно потянулась к полу, делая красивое лицо отталкивающим, неприятным…
— Ты как со мной разговариваешь?! — завопила она. — Какая я тебе ещё Катюха?! Хочешь жрать — иди и приготовь сам! Я не эта овца Настька, я тебе прислуживать не собираюсь! Я и так пришла уставшая с работы, а ты, как свинья, весь день на диване провалялся!
— Ну и приготовлю! Раз ты такая бездарная хозяйка!
Он перекатился кое-как на бок, чтобы встать. Чуть пошатываясь, поднялся, поплелся на кухню. Там буквально бросил на плиту кастрюлю, которая жалобно звякнула от такого обращения, зажёг газ, налил воду…
Но мегера не отставала. Продолжала бросаться в него обвинениями…
— Посмотри, в кого ты превратился, Саша! Разве таким ты был на своём дне рождения, где все тебя превозносили до небес и все девки мечтали тебе в трусы залезть?!
Он зло, резко, презрительно расхохотался.
На том празднике, как, впрочем, и всю его жизнь, все видели лишь идеальную внешнюю оболочку, которую он так старательно создавал. Настя была права: ему нравилось выглядеть в глазах других крутым, успешным, идеальным семьянином. Но как только его семейная жизнь дала трещину, обнажилась вся истинная суть. То, каким он был на самом деле… мерзким, пустым… жалким.
— Я именно такой и есть! — буквально выкрикнул он в ответ. — Всегда был! А ты ведь так меня хотела! Так хотела, что сделала все, чтобы пустить под откос мою жизнь, так что теперь на, наслаждайся плодом своих трудов! А не нравится — так просто вали отсюда!
Услышав это, она стала нервно открывать и закрывать рот, как готовая сдохнуть рыба. И, в конце концов, гневно прошипела:
— Мой ребёнок не будет расти без отца!
— Так только в этом дело? Ты, значит, поэтому тут до сих пор торчишь? Так мы можем это исправить!
Он подался к ней, толкнул — как ему самому казалось, совсем несильно, просто чтобы напугать, заставить отступить…
Но она неожиданно покачнулась. Ударилась позвоночником о столешницу, и, не удержав равновесия, упала на пол…
Её безумный крик пробрал его, кажется, до самых костей. Опустив взгляд вниз, он со стремительно набиравшим обороты ужасом смотрел, как под ней расплывается лужа крови…
Сидя на полу, она то ли рыдала, то ли выла, то ли орала, то ли все это вместе…
— Тварь! Что ты сделал?! Что ты со мной сделал?! Я никогда тебе этого не прощу! Ты за все заплатишь! Ненавижуууууу!
Он медленно сделал от неё шаг прочь, в сторону. Затем ещё один… и ещё…
А потом просто опрометью кинулся вон, как напуганный мальчишка, выбегая из дома в сгущавшиеся над землёй сумерки…
***
Ноги сами собой принесли его в единственное место, где мог найти сейчас помощь и поддержку…
Буквально взлетев по лестнице вверх, он сначала нажал на кнопку звонка, а затем бешено замолотил по двери кулаками, как остро нуждающийся в срочном укрытии человек…
В ответ на устроенный им шум дверь отворилась. Но на пороге оказался совсем не тот человек, которого он рассчитывал увидеть…
Неужели ошибся квартирой? В полутьме площадки он скосил взгляд в сторону… да нет же, вот знакомые цифры «сорок пять» над звонком, намалеванные красной краской…
— Мама! — отчаянно завопил он. — Мама!
— Ты чего тут разорался?! — накинулся на него открывший дверь жердяй. — Ты кто вообще такой?!
— Саша?..
Мама появилась из-за спины незнакомого мужика и с губ автоматически сорвалось рыдание — от облегчения, что она была здесь, от всего пережитого ужаса…
— Саша, что случилось? — спросила мама, но как-то безразлично, отстраненно…
Он попытался было пройти в квартиру, но жердяй мгновенно перегородил ему дорогу…
— Мама, мне помощь нужна… Могу я войти?
— Боюсь, у нас нет лишнего места, Сашенька…
Он не сразу осознал произнесённые ею слова.
Но главное, тем не менее, понял — в материнском доме для него больше не было места…
Уперевшись пальцами в стену в поисках опоры — так сильно,