и с Даней, и с Киром, за что в тюрьме окажусь уже я.
Люди на трибунах вдруг вздохнули, зашевелились, как морские волны — это танцоры подали судьям имя своего бойца.
— Копье должно остаться, — снова вмешался в разговор Кир. — В завтрашнем групповом поединке именно оно поразит человека, который попытается убить Даню. Не будет копья — не будет Дани. Не то чтобы я очень сильно переживал по этому поводу, но он все еще нужен Оракулу. А следовательно, мне тоже.
Эти слова отрезвили меня окончательно.
Опять я — камень преткновения. Да что ж это такое?
— Может, тогда мне и выйти? — не выдержал я. — Раз уж моя персона нужна Оракулу, авось прикроет?..
— Еще один герой-идиот, — уже раздраженно проговорил Кир. — Тебя в таком состоянии и при любом другом раскладе нельзя было бы выпускать. А сейчас я вижу открытые гробы у всех вас за плечами. Куда ты лезешь?
Азра тяжко вздохнул.
— Вот ведь…
— Время не тяни, — неожиданно хмуро проговорил ему Та’ки. — Пиши давай.
— Что писать?
— Имя приблудной вороны.
Азра выругался себе под нос.
— А если он лжет или ошибается? Или меч вообще в руках держать не умеет? Ты вообще видел хоть раз, как он сражается? Я ведь даже на тренировки его в спарринги не ставил, потому что не собирался использовать!
— И что ты тогда потеряешь? — спросил Азру медведь, уставившись на него немигающим взглядом. — Одну возможную победу? А что можешь потерять? Или, вернее, кого?.. Так что пиши, магистр.
Но Азра все еще колебался.
— Тень, ну что там? Выудил что-нибудь?
Тот покачал головой.
— Только что они мысленно называют оружие «зачарованным», а это может означать что угодно. В данный момент их больше занимает, кто именно выйдет на арену — Огненный Руд или Герман Беспалый.
Азраил тяжко выдохнул.
— Огненный Руд — это бывший подмастерье, огонь у него как хорошо обученный пес, — проговорил он себе под нос. — Самый мощный удар — огненная стена, просто конец света. А Герман Беспалый — самый старый ученик их школы, слабоват в плане атакующих конструктов, но истинный танцор и мастер инспираторики. Схлестнуться с такими воинами под силу только Майке или Берну! А если мы проиграем второй бой подряд… — проговорил он, растирая пальцами морщинку на лбу, а тем временем арена начала наполняться недовольным свистом зрителей.
Глаза Та’ки вспыхнули злыми зелеными огоньками. Сквозь неуклюжую плюшевую тушу засветился силуэт шамана.
— Я сказал — пиши, магистр!..
Азра сдался.
— Рыжий, подержи бумажку, — буркнул он. — Даня, подставь спину! Вот так. Кир, значит…
— А какая у тебя сила, кстати? — негромко спросил я соплеменника, так неожиданно вызвавшегося представлять нашу школу.
— Самая востребованная у ворон и ненавидимая большинством других гильдий и кланов, — ответил за Кира Азра. — Смерть, как и у меня. По крайней мере, так он сказал, когда мне нужно было подать списки участников.
Он отдал бумажку Майе, и та понесла ее судьям.
— Постарайся там не убиться — с мрачным видом сказал Киру магистр.
— Не волнуйся за меня, — не по-доброму усмехнулся тот. — Лучше за обладателя копья побеспокойся. Я ведь не рыцарь, жалеть кого попало не научен.
Гонг прозвенел оглушительно, как удар колокола.
Судьи огласили имя нашего участника, и Кир с кривой ухмылкой вышел к ним, по пути разминая крепкие плечи.
А потом назвали бойца танцоров. Тень не ошибся — мастер Леон выбрал Германа Беспалого.
Танцор оказался нескладным высоким мужчиной, чем-то напомнившим мне нескладного комара карамору: тощие длинные конечности, совершенно невыразительное лицо, сутулая спина, несоразмерно узкие плечи и крупные, почти обезьяньи ладони. На левой руке у него не хватало двух пальцев, мизинца и безымянного.
А в правой он держал копье.
Не знаю, каким образом Кир распознал в нем коварное оружие Гекаты. С виду оно казалось самым заурядным и довольно старым, с неказистым потемневшим древком и небрежно выкованным наконечником.
Я смотрел на него и реально нервничал.
Что бы там не говорил Кир, мне, наверное, было бы легче сейчас стоять на арене вместо него, чем наблюдать за всем со стороны. Подумаешь, гроб за спиной. Мне столько раз пророчили смерть, что я уже и считать перестал. Не говоря о том, что однажды я в общем-то уже умирал, и был отпет, и даже на лодке Харона покатался. Нам ли быть в печали? На худой конец, кольцо Фортуны мне в помощь — ну, отсохнет что-нибудь, потом отрастим обратно.
Хотя, конечно, это смотря что отсохнет…
Становиться вторым Зевсом мне бы совсем не хотелось.
В любом случае, глядя на то, как расходятся противники, напряженно всматриваясь друг в друга и ожидая удара гонга, я чувствовал себя преотвратительно.
Давай, Кир. Покажи им силушку богатырскую, чтобы надолго запомнили, как хитрожопость поперек горла становится.
Банг!
Звон металла плеснулся в уши, как раскаленное олово, распугал все трезвые мысли.
Я думал, Беспалый сразу же ломанется атаковать. Кир тоже так подумал и, напружинив ноги, отскочил далеко в сторону от противника. Лицо его побелело, глаза тоже будто бы лишились радужки и зрачков. Вокруг его фигуры заклубилось сероватое облако. Оно размывалось и стелилось шлейфом от каждого движения Кира, как форма пламени от движения свечи.
Но Герман никуда не спешил. Он так и остался на своем месте, и, пронаблюдав за Киром, Беспалый лишь усмехнулся, поигрывая копьем в руке…
— И это все, что у него есть? — почти простонал Азра. — Нахрена же он тогда показывает свою хилую ауру⁈ Я не понимаю…
Медведь покачал своей большой мохнатой головой. Он все еще оставался прозрачным, и сквозь его тушу я мог видеть неподвижное лицо шамана.
— Ты плохо смотришь. Лично я все понял, — сказал он. — И, обретая свою обычную звериную форму, почесал лапой брюхо и, зевнув, проговорил: — Пойду-ка пока подремлю…
А на арене между тем началась дуэль.
Кир бросился на Беспалого, размашистым жестом создавая один за другим все новые конструкты. Символы вспыхивали черным пламенем и били в сторону противника.
Но ни один удар так и достиг цели.
Глядя на Беспалого, я впервые понял, почему их школа называлась «танцорами».
То, как он двигался по арене, выглядело отдельным видом искусства. Нескладные руки и ноги вдруг обрели неестественную легкость и стремительную плавность. Он маневрировал промеж ударов Кира, будто танцевал.
И он никуда не торопился. Только изредка стремительным рывком вдруг сокращал дистанцию, и тогда Кир отскакивал в сторону, получая вслед ледяной ком.
— А плясун-то непрост, — проговорила Майя, хмуро наблюдая за ходом сражения. — Разводит нашу ворону, как паршивого первогодку.
— Думаешь, тупо выматывает? — спросил я.
Майка кивнула.
— Посмотри на его физиономию и последи, как он