"Или кровоточит сама земля".
Она аккуратно подняла голову. Кровь струилась по её лицу. Король этих конных лордов был самым могучим человеком, что Тоналнан только доводилось видеть. На нём не было железных доспехов - только кроваво-красные мясные. Он и его воины были с ног до головы облеплены чужими мышцами и внутренностями, чужая кожа была их плащами и одеждой, а кости были седлом и всё держали воедино.
Гигант заговорил голосом, не похожим ни на что другое. Свист и хрип, шёпот и щелчки слышались в нём, его отдавало эхом в ушах и внутри головы, он пробирал до костей, а скорость слов постоянно менялась. Тоналнан никогда такого не слышала. Удивляло её и то, что язык конных лордов в его устах звучал невероятно чисто, словно всё, что она слышала сказанным на нём до этой встречи было произнесено с ошибками.
Конный лорд закинул монетку в рот и захрустел ей. Тоналнан расширила глаза от удивления - впервые она видела, чтобы с подарками Тяжки поступали таким образом.
- Я чую на тебе клеймо зверя. Чьё оно, краденая пища?
Угольно-чёрные вертикальные зрачки смотрели на неё не отрываясь. Голос его странным образом стал мягче. Он был заинтересован. "Не убьёт", - поняла Тоналнан и перевела дух.
- На моём клейме крылья и перья, конный лорд гор. - Ответила она. - Крылья и перья бога далёкого юга. Одного из них.
Гигант засмеялся, и смех его больше походил на рёв зверя.
- Гигардал Король Королей - вот кто я. Ты не знаешь меня? Пища всегда невежественна. Перья и чешуя, так? Не слышал о пернатых ящерах. Он ещё один цепляющийся за жизнь бескрылый труп?
"Не убьёт", - повторила про себя Тоналнан. "Если спрашивает, значит, боится. Гигардал не рискнёт съесть ту, что обещана чему-то сильнее него".
- Бог моего народа. Я обещанная ему жертва, украденная из храма. - Сказала она. И, подождав, добавила, набивая себе цену: - Я вижу твоего саблезубого зверя, Гигардал Король Королей.
Гигант сузил глаза. Конь под ним беспокойно рыл землю лапой. Остальные лорды медленно собирались вокруг. Пара из них привела бедных жителей Золотого. Толстушка Марфа, один из подручных Светека, да ещё какой-то шахтёр. Выражение крайнего ужаса не сходило с их лиц.
- Хорошие глаза. Я не видел твои перья и чешую, но ты разглядела мои длинные зубы.
- Благодарю, милорд.
- Видели ли они, куда исчезли воры?
Волосы на её затылке встали дыбом. От голоса, которым он это сказал, забурлила кровь.
"Значит, двух странников конные лорды не нашли. Значит, эти двое успели убежать".
- Из этой долины путь ведёт только в Белопадь, большой город. Полдня пути пешком.
- Большой город? Всего полдня пути? Да вас здесь как тараканов!
Позади него кто-то проорал "кровавый пир", и остальные подхватили рёв.
- Ты пойдёшь со мной. - Закончил он разговор. Голос его был прекрасно слышен даже в оглушающем вое о резне и пище.
Глядя на этих великанов, облачённых в плоть и кровь, Тоналнан сразу же согласилась. Она лучше пойдёт с ними добровольно, чем её поволокут силой. Развернувшаяся вокруг картина бойни вправила бы мозги на место самому упрямому и бесстрашному гордецу.
Где-то рядом вновь завизжали от боли и ужаса. Мгновение спустя крик оборвался - а вместе с ним из-за крыши фонтаном вверх брызнула кровь. Конные лорды засмеялись все, как один, и казалось, что земля зашаталась под ногами от этого звука.
-- Белопадь
Царю некогда было отдыхать. Тысячи, если не миллионы дел требовали его немедленного вмешательства. Сотни людей ежедневно просили его о чём-то, что было лишь в силах Бладимера даровать. Везде, где бы он ни останавливался, тут же начинались суды, которые что-то мешало провести ранее. И всегда царь обязан был присутствовать - в конце концов там решалась судьба его подданных.
"А кто такие подданные? Это как рабы?"
Племянник Бладимера, Гаврил, был глупым и толстым мальцом, которому в жизни предстояло лишь нести страдания всем вокруг. Это было написано на его лице, руках, в выражении глаз, в манере говорить - буквально во всём были видны все задатки этого княжича. Но в этот раз он попал в самую точку. Да так, что царь не смог ответить внятно.
Жрец с обильно умасленной бородой принялся наставлять Гаврила о том, что желающему стать царём Красичу не стоит называть рабами свободных людей. У Бладимера было два возражения на этот счёт. Не только эти люди не были свободными, но и Гаврилу никогда не стать царём. Уж Бладимер об этом позаботится.
Шёл суд. Царь занял место, достойное монарха. Он сидел один, выше остальных, но в то же время в окружении дворян и бояр и свиты. Они сидели всего чуть-чуть выше, чем где стояли стражники и подсудимые и лишь немногим ниже, чем судья. Но Бладимер был выше всех на своём троне - бояре не поскупились и купили для этого случая, возможно, единственного раза, когда это роскошное кресло вообще будет использовано, настоящее произведение искусства.
Все благородные сидели сбоку - сегодня, к счастью для Бладимера, они лишь наблюдали. Обычно приходилось судить, судить, судить, тратя время впустую на бесполезных людей. Царь не считал нужным присутствовать на самодеятельности местных бояр, но был вынужден это делать. Война оказалась идеальным способом изучить свои владения. Когда-то ему казалось, что в кровопролитии нет ничего, абсолютно ничего созидательного - но стоило ему самому попробовать начать боевые действия, как царь неожиданно понял, что был не прав.
На войне дворянчики заключали союзы между собой ради взаимного процветания, бояре - наживались на продаже оружия, доспехов, лошадей и снабжения, обычные люди и вовсе оказались самыми мерзкими из всех "созидателей" - некоторые безродные сыны не только присматривали себе новый домик, но заодно и жён. Порой Бладимеру казалось, что "своих" он убил даже больше, чем "чужих".
"Казнил", - поправил он себя. Конечно, казнь же не убийство. Каждого насильника, каждого мародёра, каждого дворянчика, которому не посчастливилось быть замеченным зоркими глазами царя за участием в массовом веселье он отправил на виселицу. На сердце становилось тепло, когда он вспоминал выражения лиц своих советников, увидевших такое "самодурство".
Посмевшего так отозваться о своём царе Бладимер просто утопил. Возражений больше не было.
Вполуха он следил за судом, за запинающемся судьёй, за оборванцем, то ли укравшем овцу, то ли изнасиловавшим пастушку (то ли это дело было сделано с овцой), и не понимал, зачем вообще нужен этот глупый суд. Голову с плеч - и проблем больше нет. Но царь не вмешивался, ибо ценил минуты покоя.
На войну со своим вассалом - а по-нормальному, тивуном - он повёл пятидесятитысячную армию. Слишком много солдат, казалось всем. Но царь не хотел рисковать. Надеяться на удачу - удел глупцов. Бладимер взял ровно столько солдат, чтобы не пришлось трястись за свою шкуру и не испытать унижения, если бы осада затянулась. Красный Крас уберёг от этих напастей - но что бы произошло, если бы удача отвернулась от царя?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});