"Проявлять доброту к таким людям?", - часто спрашивала себя Тоналнан. Но всегда одумывалась - это неправильно, это заблуждение. Нужно всегда поступать наилучшим образом. Нельзя давать себе поблажек, даже если очень хочется.
Блаженные от чувства безнаказанности лица тех налётчиков чудились Тоналнан повсюду. Люди здесь были для неё похожи как две капли воды. Лица местных она различала с трудом. Борода, усы, волосы, цвет глаз - вот и всё, по чему рабыня могла отличить одного селянина от другого.
Она не хотела, она жаждала, чтобы эти люди сполна ощутили на себе каково это потерять дом и стать рабом. Конные лорды, жители самых высоких гор и почти что черти, об этом позаботятся.
Тоналнан тяжело дышала от предвкушения. Её мало заботило, что она увидит свой кошмар наяву вновь. Лишь бы кто-то отомстил, да пожёстче - вот и всё, чего ей хотелось.
Вновь она утихомирила себя воспоминаниями о доме. То, что приносило ярость, приносило и успокоение. То, что потеряно, можно было вернуть лишь одним образом - восстановив его. А что толку от мести? Рабыне будет радостно от страданий мучителей, ей станет легко на очень короткий миг - а потом придёт понимание, каким же чудовищем она хочет быть.
И потому эти мысли должны быть отринуты прочь. И ещё из-за того, что так велит её вера, таким Тоналнан запомнила свой дом. Таким его у неё отняли. Таким она хотела его вернуть.
Со звоном колокольчиков вошёл Ждан и, как он всегда и поступал, молча прошёл в комнаты. Тоналнан не знала, что произошло, да и не хотела знать. Старик всегда был немногословен, а когда думы одолевали его и вовсе казался немым. Но стоило растормошить - и тут же на рабыню выливался шквал негодования, даже если это не она пыталась вытащить из него слова.
В этот раз, правда, всё было слегка иначе. Выглядел он точно так же, как когда он не хотел говорить. Но разговора он жаждал.
Он часто делал больно своей вещи. Каждый раз, когда его руки касались её происходило что-то дурное. И потому Ждан не любил находиться рядом с ней.
- Вы все - рабы. Весь твой народ. - Произнёс он гневно. Вполоборота он встал в дверях за лавкой. - Когда за вами приходят, вы даже не сопротивляетесь. Взгляни в зеркало, взгляни на своего брата - я мог бы стегать вас плетьми хоть целый день, а вы всё покорно снесёте. Чёрт возьми, в вас даже ненависти к хозяевам и похитителям нет! Прирождённые рабы.
Тоналнан молчала. Многое бы она могла сказать, но молчала. Ждан может думать всё, что хочет о её народе. От его фантазий ничего не изменится, как не изменится от слов и от плетей.
А ещё она могла бы рассказать об опасности. Но взглянув на хозяина расхотела это делать.
- Рабы... - Протянул Ждан, взглянув на свою вещь.
Этот человек очень часто с ней ругался. Без претензий к ней, но к её народу, к соседям, к самому миру - словно бы бедная рабыня была ответственна за всё плохое в нём. Не нравится покупатель? Виновата Тоналнан. Не нравится сосед? Вновь она. В шахтах случилось что-то страшное? Кто же ещё, как не рабыня за это в ответе?
Никогда она не обращала на это внимания. Старик просто пытался убедить себя в том, что на нём нет никакой вины. Не со зла он делает плохие вещи - это мир такой. Он бы и хотел поступать лучше, а никак не выходит. У Тоналнан был ответ и на эти слова, но она как всегда молчала.
Как и о Рогатых Жнецах. Местные дали конным лордам такое имя.
"Пусть пребывает в иллюзиях, если ему это так нравится", - решила рабыня. От этого всем будет лучше. И Ждан обретает успокоение, и Тоналнан нет необходимости спорить. Каждый в выигрыше.
Порой бывало трудно сдержаться, но вещи всегда это удавалось. Ни разу ещё она не проговорилась о своих мыслях. Впрочем, ничего умного в них не было - это прописные истины её родины, знакомые всем с пелёнок. Дома с этим очень просто. Если ты не можешь поступить хорошо, значит, ты злой человек. И всё. Никаких оправданий, никаких попыток представить всё так, словно бы тебя заставляют поступать плохо.
Тоналнан тяжко вздыхала, когда вспоминала о доме. Не удержалась и сейчас, словив хмурый взгляд хозяина. Ей очень недоставало родной природы. Всегда сыро и жарко, повсюду тень. Старинные дома возвышались вокруг, усеянные узорами и окружённые статуями. Каждый бедняк там жил как богачи здесь.
А когда шли дожди, в них можно было плыть. Этого очень не доставало Тоналнан. Здесь выше в горах это было невозможно. Она пыталась сделать это не раз и не два, но никогда не получалось. Кого бы рабыня не спрашивала об этом, к кому бы не обращалась за советом, никто даже не понимал о чём идёт речь.
Снова она поймала себя на мысли, что забывает о долге. Не хватило всего пары мгновений, чтобы решиться всё высказать хозяину - он обернулся и ушёл внутрь дома, хлопнув дверью. "Что ж, да будет так", - сказала Тоналнан сама себе. "Пусть умрут в муках. Они этого достойны".
Мурашки пробежали по спине. Эти люди забрали у неё дом, её прошлое, её будущее, даже брата-близнеца забрали - чего же их жалеть? Монетка в кармане была тяжёлой и гладкой, почти что горячей на ощупь. Зачем же Тоналнан взяла её, если столь ненавидит этих людей?
Вдруг зазвонил колокольчиками покупатель - тот самый лысый жрец. Улыбаясь, он скоро прошёл к прилавку.
- Мне нужна та подвеска. И не важно, что подделка - та, кому она полагается всё равно не отличит.
Что-то было не так. Тоналнан склонялась к тому, чтобы позвать хозяина, вот только быть обязанной ему не входило в её планы.
- Можно ли узнать, где ваши спутники?
- В трактире. Отдыхают. - Потеребил бороду - и что-то в кармашке на рубахе под ней - жрец. - Прекрасные люди, эти двое.
Рабыня положила на стол побрякушку - большие камешки были очевидной подделкой, простым стеклом, - и её руку тут же поймал в свои жрец. На его лице она нашла всё ту же улыбку.
- Убьют за деньги любого. Наёмники, ушедшие воевать за одного из рудных князьков. Подумать только, что же они оттуда принесли...
Он держал крепко - руку никак не вырвать. А кричать уже было поздно. Сверкнув золотым зубом, жрец вынул тонкий кинжал.
- Вот твои деньги. - Воткнул нож в стол ловким движением руки бородач. И тут же выгреб из карман гору монет. - Хватит, надеюсь?
Железные монетки рассыпались по прилавку. На них лежало проклятие Королевы Мёртвых. С части из них до сих пор капала кровь - жрец богини, безусловно, получил оплату за свои труды подобающим образом. Тоналнан сжалась и прикусила губу, чтобы не закричать: в кармане зажглась холодным огнём её собственная монетка.
"Я же невиновна", - пронеслась галопом мысль. "Тяжка не должна желать мне зла!"
А жрец улыбался и спокойно, как жирный паук тянул рабыню к себе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});