находить его таким же великолепным, как сейчас. Он на миллион миль отличается от тех мужчин, которых я ожидала бы увидеть рядом с собой, но, возможно, в этом и заключается его притягательность. Он совсем не похож на того, кого я ожидала получить в качестве своего первого мужчины, и все, о чем я только могла мечтать. И даже более того.
Левин отодвигает тонкую занавеску, расстегивая пуговицу на джинсах, и я с ужасом понимаю, что он действительно собирается залезть в душ вместе со мной. Я не могу не смотреть, как он спускает джинсы, и меня охватывает возбуждение, когда я вижу, что его член выскользнул наружу, набухший и почти совсем твердый. Его взгляд ловит мой, и я вижу в нем желание. Я даже не уверена, что желание — достаточно сильное слово для этого. Это вожделение, простое и понятное, и он выглядит так, будто отчаянно хочет меня.
Больше всего на свете я хочу, чтобы он никогда не переставал так на меня смотреть.
— Иди в душ, Елена, — тихо говорит он. Ноги сами движутся, и я вхожу в душ под горячую воду, а Левин заходит следом, кладет руки мне на талию и поворачивает меня к себе лицом.
— Я знаю, что не должен этого делать, — простонал он, его голос стал низким и хриплым. — Но я не могу остановиться. Особенно после того, как сегодня ночью все было очень близко. Этого должно быть достаточно, чтобы остановить меня. Но я…
Почти бешеный голод, который я вижу в его глазах, пронзает меня, как волна электричества. Я вижу, как в моих венах бурлит адреналин, и он поворачивает меня к стене, прижимая к ней, а его рот прижимается к моему.
Я задыхаюсь и выгибаюсь, впиваясь ногтями в его плечи, а руками прижимаюсь к горячей, влажной плоти его спины, пока он бьется об меня. Я чувствую, как его стон вибрирует на моих губах, как его член пульсирует у меня на животе, а затем Левин опускается на колени на плитку, одной рукой упираясь в мое бедро, а другой раздвигая меня для своего языка.
Мои колени почти подгибаются. Я чувствую, как он приподнимает одно из них над плечом, поддерживая меня, пока его язык скользит по моему клитору, его стоны удовольствия вибрируют на моей коже снова и снова, пока не смешиваются с горячим трепетанием его языка и посасыванием его губ. Моя рука обвивается вокруг его затылка, прижимая его к себе, а мои бедра выгибаются вперед, оседлав его лицо, когда мой оргазм обрушивается на меня из ниоткуда.
— Сколько раз ты заставишь меня кончить сегодня? — Я задыхаюсь, прижимаясь к нему, и вздрагиваю, когда его язык проводит по мне, вытягивая удовольствие, пока он держит меня, а горячие брызги каскадом падают на него и стекают по моей коже. — О боже…
— По крайней мере, еще раз, — рычит он, отстраняясь, и я смотрю на его член, резко торчащий перед ним, твердый и заметно пульсирующий. — Черт, Елена…
— Не жди, — шепчу я, видя, как он смотрит в сторону душевой. — Я хочу тебя сейчас.
Его рука ложится на мое плечо, и он поворачивает меня лицом к стене, а другой рукой хватает меня за бедро, перемещая меня в позицию, когда его член скользит между моих бедер. Я вся мокрая от его языка и моей кульминации, и я чувствую, как он проскальзывает в меня, его набухшая головка толкается внутрь, пока он удерживает меня на месте.
— Черт…, — дышит он, и я чувствую, как он вздрагивает позади меня. — Я не могу медлить, я не могу…
— Не надо, — шепчу я, и чувствую, как он вздрагивает еще раз, прежде чем его бедра подаются вперед, и он вонзается в меня с такой силой, что меня качает вперед.
Я понятия не имела, каково это, быть оттраханной вот так. Каждый раз, когда Левин прикасался ко мне, он был осторожен и обращался со мной так, словно я сломаюсь, но на этот раз он врывается в меня, его бедра подрагивают от каждого жесткого толчка, его пальцы впиваются в кости моего плеча и бедра, когда он снова и снова вгоняет в меня свой толстый, набухший член, хрюкая от каждого шлепка его плоти о мою.
И это приятно. Это так чертовски приятно. Я вскрикиваю, пальцы проскальзывают между складок, чтобы погладить мой клитор, а другой рукой я упираюсь в стену, выгибая спину, пока он входит в меня. Я чувствую себя полной, использованной, взятой, и безрассудная сила его ударов в мою киску, снова и снова, заставляет каждый дюйм моей кожи покалывать, заставляя меня задыхаться и стонать с каждым толчком.
— Левин, о боже, Левин…
Я беспомощно стону, когда начинаю кончать, чувствуя, как сжимаюсь вокруг него, бьюсь в спазмах, выгибаясь дугой вверх. Его рука сжимает мою задницу, когда он снова делает толчок, удерживая себя глубоко внутри меня, пока он содрогается.
— Блядь, это так приятно, когда ты кончаешь на мой член, блядь…
Слова вырываются из него со стоном, как будто он пытался их сдержать и не смог, как и горячий поток спермы, который я чувствую глубоко внутри себя, когда его бедра снова дергаются, а пальцы впиваются в мою плоть, когда он стонет. Я сжимаюсь вокруг него, желая получить все это, и он вздрагивает, задыхаясь от удовольствия, наклоняясь вперед надо мной.
Он остается так на долгий миг, рука, сжимающая мою задницу, смягчается, поглаживая мое бедро, на короткую секунду, прежде чем он выскользнет. Я испытываю мгновенное чувство пустоты, боль от желания, чтобы он остался, прежде чем выпрямляюсь и поворачиваюсь.
Левин все еще так близко. Он смотрит на меня сверху вниз, на его лице непостижимое выражение. Он медленно, словно во сне, поднимает руку, и его пальцы касаются моей скулы, а я смотрю на него, пытаясь понять, о чем он думает.
— Я всегда гордился своим самоконтролем, — пробормотал он. — Особенно с тех пор, как… но теперь…
Его рука опускается, и он делает шаг назад. Кажется, я знаю, что он хотел сказать. С тех пор как он потерял жену. Я чувствую ее призрак между нами, он витает там, отталкивая его от меня. От этого у меня болит в груди.
Я не должна ревновать к мертвой женщине. Но трудно не ревновать. Я так часто вспоминаю, как сильно он, должно быть, любил ее, как больно ему было ее потерять. Между тем, я знаю, что как только мы вернемся в Бостон, все закончится. Левин