— Именно поэтому мы с руководством и пришли к выводу, что тебя судить и отстранять будет неразумно, — сказал Кольский, пройдя к выходу из каюты. — Нам потребуются все мозги. Причем говоря «нам», я подразумеваю и нас, и китайцев, и, вероятно, американцев с их двигателями на антиматерии. Так что, Дмитрий, ты свободен.
Кольский нажал блокиратор, дверь отсека открылась.
— Да, Павленко, и еще кое-что… — капитан замер у выхода с таким видом, будто забыл сообщить самую незначительную вещь на свете. — Мы с Варварой Сергеевной вроде как начали сближаться…
Павленко в недоумении уставился на старика Кольского. «В каком это смысле — сближаться?» — мелькнула мысль. Капитан прочел ее в глазах соперника и продолжил.
— Ну, ты знаешь, как это бывает между мужчинами и женщинами в таких… — Кольский обвел глазами помещение, намекая на текущие реалии, — экстремальных условиях. В общем, я к чему это, — их взгляды пересеклись, и в холодных, словно лед, глазах капитана Дмитрий прочел неприкрытую угрозу. — Держись от нее подальше. Слушай приказ, каплей. Вы с Романом отправитесь на «Осирис», там и будете изучать проблему амальгита. Их реакторы важны для нас не меньше наших собственных. Разберетесь в причинах их инактивации, значит, и с нашими реакторами разберетесь. Плюс там вы не сможете наломать дров, поскольку связи на «Осирисе» вообще никакой нет. Так что… — Кольский еще раз взглянул на Павленко и на этот раз все же удержался от ехидной улыбки, — удачи на «Осирисе-3»!
Глава 11
Кольский ушел, оставив Павленко наедине со своими мыслями. Ваэрры, скорость света, гравитация, пространство — все эти понятия сейчас отошли на второй план для Дмитрия. Касаткина и Кольский — вот новость, которая полностью заполняла все его мысли. Как это могло случиться? Что вообще происходит? Дмитрий же был с Касаткиной, он чувствовал ее, как чувствуют близкую, родственную душу. Он знал, что Варвара Сергеевна, Варя, его Варя ни за что не пошла бы на сближение с таким человеком, как Кольский. Но командир был так убедителен, так ясно дал понять, что теперь они вместе, что Дмитрий не знал, что и подумать. Единственный выход — поговорить с Варварой Сергеевной тет-а-тет. И чем быстрее, тем лучше.
Разговора, однако, не случилось. Несмотря на то, что Кольский своим приказом реабилитировал Павленко, следующим своим распоряжением он поставил его в крайне ограниченное положение. Рамки были сужены максимально. Уже через минуту после того, как Кольский покинул каюту, к Павленко зашел старший помощник Сорокин в сопровождении двух вахтенных матросов. Было очевидно, что старпом с вооруженными конвоирами прибыл к каюте Павленко еще раньше, вместе с капитаном, и просто ждал завершения разговора. Сорокин сухим канцелярским языком поздравил Дмитрия с новым назначением и сообщил, что транспорт для него и репликанта уже готов. Провизией и всем необходимым их снабдят на месяц вперед, так что до контакта с американским фрегатом их на «Прорыве» не ждут.
— Разумеется, условия сделки будут пересмотрены, — надменным голосом сообщил Сорокин, — если вам удастся добиться хоть каких-нибудь результатов.
— Вы же попросту избавляетесь от меня, — сквозь зубы процедил Павленко. — Это подстава, предательство!
— Приказы командира не обсуждаются — это во-первых, — парировал старпом, не скрывая металла в голосе, — а во-вторых, ваш собственный проступок в моей системе координат считается не меньшей подставой и предательством и вообще тянет на расстрел. Одно то, что вы использовали мое изображение, проворачивая свою аферу, говорит о вас, Дмитрий, как о субъекте подлом и ненадежном. На вашем месте я бы радовался такому легкому исходу. Будь на месте капитана я…
— Вы были на месте капитана, товарищ старший помощник, — Павленко изо всех сил пытался сдержать ярость, и единственным, что удерживало его от импульсивных и непоправимых поступков, было осознание своего полного и безоговорочного фиаско. Однако уколоть бездарного офицера Павленко все же попытался. — Напомнить, чем завершилось ваше руководство?
Колкость Павленко хлестнула Сорокина куда больнее, чем смогла бы реальная пощечина. Старпом побагровел, глаза его налились кровью, зубы заскрежетали. Однако свой гнев он подавил довольно быстро и уже в следующий миг ответил зарвавшемуся офицеру:
— Как бы то ни было, я по-прежнему на своем месте, а вы, капитан-лейтенант, понижены в звании, унижены и отброшены в сторону, как вшивый бездомный щенок, — на том Сорокин и завершил пикировку. Он кивнул матросам и приказал: — Сопроводите капитан-лейтенанта до челнока и проследите за тем, чтобы по дороге он ни с кем не общался.
Так, собственно, и произошло. По пути в ангар матросы не обменялись с Павленко ни единым словом, хотя Дмитрий и пытался уверить их, что ему срочно необходимо переговорить с научным сотрудником Касаткиной или начальником медицинской службы Ратушняком. На все его ухищрения конвоиры отвечали либо молчанием, либо сухим «Не положено!».
Усугублять свое положение Павленко не стал. Любая его попытка отвязаться от конвоя или изменить маршрут наверняка будет расценена как попытка к бегству. Матросы применят оружие, и тогда песня Павленко будет спета уже окончательно. Дважды наступать на одни и те же грабли он не собирался, а потому дискредитировать себя необдуманными поступками не стал. Сейчас он проиграл, следует принять это как данность и подчиниться. Подчиниться воле капитана, не давая ему в руки новые козыри.
Более того, размышлял Дмитрий, сейчас действительно нужно разобраться с этим долбаным амальгитом! И делать это там, на «Осирисе», если уж говорить честно, будет куда проще, чем тут на «Прорыве». Там не работают никакие системы слежения, никакие системы связи. На «Осирисе-3» вообще ничего не фурычит! А еще там не будет посторонних глаз и ушей. Следовательно, на «Осирисе» Павленко будет принадлежать самому себе. Там будет время на «подумать», будет свобода действия. Кроме того, там будет Роман — единственное живое существо, которое знает про ваэрров, амальгит и «Юкко» хоть что-то. Павленко сейчас очень рассчитывал на то, что Роману не пропекли мозги до состояния овсянки с молоком, ведь без его помощи, без его знаний ничего не выйдет.
Дмитрий чувствовал, что ключевая информация о ваэррах хранится в голове Романа. Единственная причина, по которой эта информация еще им недоступна — людское невежество. Эти знания, эти драгоценные сведения они пытались отнять у Романа силой! Его пытали, морили голодом, лишали сна — делали все, чтобы репликант возненавидел человечество. Никто даже не попытался встать на его сторону, никому не пришло в голову посмотреть на этот мир, на всю ситуацию в целом его, Романа, глазами. А ведь, если разобраться, кто он такой? Репликант, биологический робот, у которого в голове вместо мозгов биологический компьютер. Компьютер, кем-то запрограммированный. И действовал Роман сообразно заданной программе. Нужно только понять, кто именно его программировал и что конкретно заложено в его память. Да, шансов выудить из репликанта хоть что-то стоящее было маловато, но попытаться все же стоило. Кто знает, может быть, его познаний и хватит на то, чтобы пытливому разуму Павленко было за что ухватиться. В таких случаях решение может появиться практически из ничего. Нужна хоть одна ниточка, хоть крошечная соломинка — что угодно, лишь бы начать распутывать этот чертов клубок тайн ваэрров. А разобравшись в их технологиях, Дмитрий сможет вернуться победителем. Сможет доказать и капитану, и всему экипажу, что не лыком шит, что он не предатель, что он действовал на благо всего человечества. Возможно, он даже сможет вернуть реакторы! Да, он докажет им всем! Всем, и ей в том числе. Выбрала она не его, вы только поглядите на эту королеву!
* * *
Капитан Кольский тем временем миновал камбуз, жилой отсек, отсек связи и вышел к медицинскому отсеку. Там он намеревался вновь поговорить с Касаткиной. Варвара Сергеевна сейчас должна была уже завершать работу с репликантом. После прожарки мозгов на нейроне Роман больше походил на овощ.