Капитан кивал, соглашаясь с размышлениями Павленко. Дмитрий же тем временем продолжал говорить:
— У китайцев с маяком, скорее всего, мало что получается, а визит других инопланетян вызвал бы более эмоциональную реакцию. Вы же, Борис Владимирович, вошли ко мне с постной миной. Причем явились лично, а не прислали кого-нибудь вместо себя. Стало быть, дело важное, но не сверхсрочное. Рискну предположить, что американцы уже на подлете.
— Да уж, — почесал затылок Кольский, — дедукция у тебя, Дмитрий… — капитан еще раз обвел взглядом по-спартански обставленную каюту Павленко и, наконец, решился сообщить то, ради чего прибыл. — В общем, никакого суда не будет, Дмитрий Фролович. Дело твое я спустил на тормозах, правда, пришлось понизить тебя в звании до каплея, иначе не могу – субординация. Другие офицеры такой лояльности к тебе не поймут, какое-то наказание в любом случае необходимо, думаю, ты и сам это осознаешь. От дежурств по кораблю ты также отстранен, доступа к ЧСДС и системам вооружения у тебя больше не будет. Остальное замнем по прибытии домой.
— Это если прибудем, — уточнил Павленко.
— Прибудем, не сомневайся.
— Откуда такая уверенность?
— А у нас иного выбора нет, каплей. Родина в опасности, а мы тут яйца мнем да с этим шаром в поддавки играем. Пора нам, Дмитрий, думать о возвращении.
— О как? А что с маяком? Китайцам отдадим?
— Придется, — Кольский встал, отошел в дальний конец комнаты, скрестил на груди руки и оперся спиной о прозрачную стену иллюминатора. Теперь за ним красовался нос огромного «Ксинь Джи». — Ты нужен, Дмитрий. Что хочешь делай, но реакторы реанимируй. Хочешь, по кускам разбери этого проклятого репликанта, хочешь, водку с ним пей, но добудь информацию об этом чертовом амальгите. Найди выход, реши головоломку. Нам очень, я повторюсь, ОЧЕНЬ нужно на Землю.
Павленко такая необычная разговорчивость капитана насторожила. Кроме того, раз ему предлагают вновь поработать с Романом, получается, ничего у них не вышло с нейроном? Интересно, в каком состоянии репликант теперь находится? Павленко знал, что нейрон — аппарат капризный и может овощ из человека сделать. Но то — из человека. Павленко хотелось надеяться, что Роман хотя бы под себя теперь не ходит и слюни не пускает. К тому же один только факт прибытия американского фрегата мало что менял в текущем раскладе. Всем и без того было известно, что «Ориджин» рано или поздно сюда доберется. Очевидно, были и другие новости.
— Помимо вступления в игру американцев, я полагаю, есть что-то еще?
Кольский пристально поглядел на Дмитрия и кивнул.
— Да, есть. И это «что-то» в общем и целом тебя реабилитирует.
— Вы обнаружили большой корабль… — изумился Павленко и опять попал в точку. Кольский еще раз кивнул.
— Не мы, американцы. Они вышли на связь, как только засекли нас. Им сюда еще месяц лететь, — Кольский потер нос и хмыкнул. — Хрен его знает, как они сюда так быстро добрались, но факт остается фактом — они на подлете, мы их тоже видим. Связались они с нами по обычной лазерной связи. С задержкой, конечно — расстояние-то между нами большое, но все-таки пообщаться нам удалось.
— Получается, они месяц назад столкнулись с большим шаром? С тем шаром, который видел я? То есть он все-таки существует?
— Существует, — признал Кольский. — Более того, американцы умудрились его заснять и прислали нам голограмму.
— И какой он? — тут Павленко несколько растерялся, реакция опередила мысль. На самом деле было не так важно узнать, каким американцы увидели «Юкко», как понять другое — как именно они смогли заснять «Юкко» на таких скоростях?
— Выглядит он в точности, как ты описывал, — ответил Кольский. — Размеры тоже совпадают. И да, они впечатляющие.
— Простите, командир, — Павленко был ошеломлен новостью, но тем не менее быстро взял себя в руки, — я не совсем понимаю, как эта информация повлияла на ваше решение в отношении меня?
— Ну, ты сильно-то не обольщайся, дров ты мог наломать изрядно, — Кольский махнул в сторону Павленко рукой, — благо есть на корабле умы и посветлее тебя. Но, по сути, ты пока ничего не натворил. Хотел — это да, но не смог. Это раз. И второе — выходит, ты действовал исходя из того, что видел сам, собственными глазами. При этом никто на крейсере, включая меня самого, не поверил в то, что ты видел этот долбаный шар. Мы все, признаюсь, считали, что ты слегка дерябнулся рассудком. Хотя, — капитан потер уставшие глаза пальцами, — не только ты был тогда не в себе. А теперь мы точно знаем, что шар существует. Знаем, что он летит к Земле. И знаем, что самые мощные звездолеты Земли этот большой шар остановить не смогут, поскольку застряли тут.
— «Юкко», капитан, — Павленко перебил Кольского намеренно, ему надоели все эти детсадовские классификации — «большой шар», «малый шар»… — У инопланетного звездолета есть название — «Юкко». Малый шар мы тоже классифицировали как маяк, так что было бы разумнее называть противника его собственным именем.
— Хорошо, так и будем называть, — согласился капитан, — пусть будет «Юкко» и маяк. Так вот, мы вместе с «Ксинь Джи» просрали этот «Юкко». Нас послали сюда изучить его, собрать ТТХ, по возможности, вступить с ним в контакт, ну, или навалять им, если получится, а мы…
— А мы, капитан, этим и занимались, — спокойно ответил Павленко. Кольский поднял на него взгляд, и Дмитрий пояснил свою мысль. — Сами посудите — в контакт мы с ними вступили: и вы, и я на своей шкуре это «удовольствие» испытали, как, собственно, и весь наш экипаж. Догадываюсь, что и «Ксинь Джи» наконтактировался с ними вдоволь… — тут Павленко увидел, как по лицу Кольского скользнула тень. — Простите, что-то не так?
— Кстати, насчет «Ксинь Джи»… — Кольский разблокировал своей ключ-картой терминал Павленко, влез в свою учетную запись и запустил какой-то файл. Над столом появилось изображение китайского крейсера. — Запись сделана позавчера, — пояснил он.
Первые десять секунд записи Дмитрий ничего необычного не наблюдал, но потом увидел, как от кормовой части китайского крейсера отделилась какая-то точка, через секунду появилась еще одна, затем еще и еще. Вскоре этих точек стало так много, что Павленко сбился со счета.
— Что это? — не понял он. — Спасательные капсулы?
— А ты приблизь изображение, не стесняйся.
Дмитрий подошел к голограмме поближе, провел руками в воздухе, словно раздвигая пространство, и увеличил изображение. Вблизи точки оказались вытянутыми сигарообразными свертками. Нет, это были не капсулы. Дмитрию потребовалось еще несколько секунд, чтобы окончательно понять, что именно он видит.
— Это что, покойники??? — Кольский кивнул. — Сколько же их?
— Двести сорок семь трупов.
— Но как? Что у них там произошло?
— Так китайцы хоронят своих тайконавтов, — Кольский протянул руку к голограмме и пролистал длинный шлейф из точек, окутавший «Ксинь Джи» в пределах полутора километров. Гравитационное поле, удерживающее в своих силках и «Прорыв», и «Ксинь Джи», не позволяло трупам отлететь дальше. Свертки дрейфовали к невидимой границе, группировались там и замирали причудливыми узорами. — Я связался с капитаном Ли Ксяокином. Китайцы не любят выносить сор из избы и скорее погибнут, нежели попросят помощи, но из разговора стало ясно, — Кольский кивнул на запись, — что это их цена контакта с шаром, вернее, с «Юкко».
— Получается… — Павленко не хотелось озвучивать мысль, которая его внезапно посетила, и капитан высказал ее за него:
— Да, Дмитрий, как бы кощунственно это ни звучало, но нам еще повезло. «Ксинь Джи» не просто пострадал — он терпит бедствие. Китайцы потеряли больше семидесяти пяти процентов экипажа и в данный момент уже не способны полноценно управлять своим крейсером. И это если не брать в расчет те же проблемы с питанием и реакторами, с которыми столкнулись и мы.
— Страшно даже представить, какой ужас царил у них на борту, — прошептал Павленко. Он вдруг вспомнил, что творилось на борту «Прорыва» до встречи с «Юкко» и каким был итог этого контакта, вспомнил картину, открывшуюся ему сразу после исчезновения инопланетного крейсера, и умножил её мысленно на десять.