– Понимаешь, Лизок, тут такое дело… Завтра Юркины родители приезжают… Всего на один день, понимаешь?
– Понимаю. А Юрка, стало быть, это и есть твой Никитин?
– Ну да… Они вечером приезжают, Лиз!
– Понятно. И что?
– Да как что, Лиз! У меня же завтра вечернее дежурство! А мне, сама понимаешь, этот завтрашний вечер до зарезу нужен! Может, ты меня подменишь, Лиз? Я в твою смену с утра выйду, а ты в мою вечернюю?
– Но у меня на завтрашний вечер тоже планы, Варь… Я обещала…
– Ой, ну какие планы, Лиз? Что, твои планы нельзя днем осуществить? А у меня, можно сказать, жизнь решается… Я думаю, Юрка обязательно представит меня родителям как свою невесту… Пойдем все вместе, например, в кафе, и… Лизочка, милая, мне очень нужен завтрашний вечер! Ну, я тебя умоляю, Лизочка!
Вот что было с этой Варварой делать? А ничего и не сделаешь – остается только пойти навстречу. Ладно, придется подменить… И визит к Ангелине Макаровне придется перенести на дневное время, что, в общем и целом, тоже никакой проблемы не составляет. Хотя и царапнулась в голове маленькая досада – а вдруг ее сына днем дома не окажется…
Царапнулась – и тут же свернулась стыдливым комочком. При чем тут сын, если по большому счету?
– Ладно, Варь, договорились, подменю я тебя. Выходи утром, а вечером решай дела со своим Никитиным и его родителями. Желаю тебе успеха, Варь. Только, знаешь, я старику Венедиктову из восьмой палаты обещала домашних котлет к обеду принести…
– Да без проблем, Лиз! Принесу я котлет Венедиктову! Хотя, если честно, вообще не понимаю твоего высокого альтруизма… Дался тебе этот Венедиктов! У нас же больница все-таки, а не санаторий! Пусть ему родственники к обеду домашние котлетки носят!
– У него нет родственников, Варь. Вернее, есть, но почему-то не приходят.
– А это что, наши проблемы? И вообще, я их где-то понимаю… Он такой вредный, этот Венедиктов! Надо было сначала с детьми хорошие отношения выстраивать, а потом уж на операционный стол попадать! Все в нашей жизни посылается бумерангом, Лиз!
– Не знаю, Варь, может быть. Но это уже их бумеранги, не наши. Мы не можем быть третейскими судьями в этом процессе.
– Ой, все, завелась… Ладно, сказала же, будут завтра к обеду у Венедиктова домашние котлеты. А ты давай, продолжай в том же духе. Скоро, глядишь, он у тебя зайца в шоколаде попросит…
– Чего? – тихо рассмеялась она в трубку.
– Зайца в шоколаде. Это я вчера по телевизору видела, как для итальянских аристократов зайца в шоколаде готовят.
– Ну, я думаю, до зайца дело не дойдет. Тем более в шоколаде.
– Смеешься, да? Ну, смейся, смейся… Наивная ты, Лиза, ей-богу… Наивная и странная. И вообще… Со стороны получается, будто ты выпячиваешься со своим показательным милосердием, потому и раздражаешь многих, вот что я тебе по секрету скажу. Учти на будущее. Вон, Коновалова давно уже на тебя зуб точит. А она та еще стерва.
– Марина Петровна Коновалова очень хороший хирург, Варя.
– А я разве что говорю? Конечно, хороший. Но все равно – стерва. Ладно, заболталась я с тобой… Вон, звонок на мобильный от Никитина пропустила. Все, пока, Лиз!
– Пока, Варь! Удачи тебе…
Положила трубку, сунулась в сумку за мобильником, глянула на экран – ого, сколько непринятых вызовов! Так, эти от Вари… О, а вот Машкин! И Женин! Да, Варя права, нельзя быть такой рассеянной. Весь день беспокоилась о девчонках, как они там, в дороге, а телефонных звонков не услышала.
Трубка, словно вняв ее раскаянию, задребезжала в руке сигналом вызова. Ага, Женя…
– Теть Лиз, добрый вечер! Не беспокойтесь, у нас все хорошо, Машка на верхней полке спит… А я сижу, в окно смотрю, злостью маюсь.
– Почему, Жень?
– И вы еще спрашиваете, почему! Не удался наш план-то, теть Лиз…
– Это ты о бабушке, что ли?
– Ну да. Все-таки вызвала к себе папу, не утерпела. Конечно, разве она упустит такой случай! Теперь получается, что я плохая кругом, слова своего не сдержала. Мама уже мне звонила, ругалась. Прямо хоть обратно возвращайся с полдороги…
– Я думаю, не стоит, Женечка. Все равно ситуацию в обратную сторону не повернешь. Пусть уж будет, как есть. Мне так кажется, по крайней мере…
– Ладно, теть Лиз. И правда смешно будет, если я вернусь. Сначала переполошила всех, а потом… Ладно. И еще, теть Лиз… Если уж папа все равно приехал, вы больше к ней не ходите. Чего вам-то маяться.
– Но как же… Нет, что ты, Женечка… Я же обещала… Да и уколы надо… Диклофенак, витамины… Нет, что ты, я Ангелине Макаровне обещала, нехорошо…
– Да обойдется Ангелина Макаровна! – с неожиданной злостью прошипела в трубку Женя. – Еще не хватало, чтобы столько народу вокруг нее вертелось! Хватит и одного папиного присутствия! Не ходите, теть Лиз, вы совсем не обязаны! А если ей уколы так требуются, пусть медсестру из поликлиники вызывает!
Она сразу и не нашлась, что ей ответить. Промямлила в трубку вяло, что-то вроде – ладно, завтра посмотрим… И быстро свернула опасный разговор к вежливому прощанию. Нажав на кнопку отбоя, еще раз повторила тихо, скорее для самой себя:
– Но как же… Я обещала… Нехорошо…
Да, неловко получилось. Слава богу, Женя не заметила ее смятения. А было смятение, было. Но не могла же она ей сказать, что… А что, собственно, – что? Она и сама для себя пока не может определить – что…
Да, ей очень хочется еще раз увидеть Жениного отца. Просто – увидеть. Это ведь не преступление, просто хотеть увидеть человека? И выслушать его… Он же пытался ей что-то сказать, важное для себя что-то! Нехорошо это, обрывать откровения на полуслове… По крайней мере, невежливо.
Остаток вечера она бродила по квартире в задумчивости. Странного рода была эта задумчивость, трепыхалась внутри испуганной радостью. А когда легла спать, вдруг слезы выскочили. Она их и не пыталась унять – пусть бегут. Лежала, улыбалась в темноту, слизывала соленые капли, повторяла про себя тихо – просто увидеть, просто поговорить… Ей же ничего больше не нужно! Так мало и… так много! И потом хватило бы надолго этой малости-множества…
Утром долго разглядывала свое лицо в зеркале. Обычно она в зеркало почти не смотрела, хватало привычного, сложившегося с годами почти механического действа – умыться, нанести немного дневного крема, потом спонжиком с компактной пудрой пробежаться ото лба к вискам, по щекам, к подбородку, ресницы слегка подмазать… Все быстро, по-деловому, без лишнего дамского пафоса. Ну, губы еще можно подкрасить. А можно и не красить, и так сойдет. А с прической – с той вообще никогда мороки не было. Волосы от природы были светлыми и волнистыми, сами собой ложились в привычное каре, загибались концами внутрь.
А сегодня вдруг захотелось что-то в себе изменить. Может, накраситься ярче? Зеленые тени по векам растушевать…