Мерзавица. («Так оно в истории и бывало, – услужливо пояснял рассказчик. – Видишь пустое место – захвати; и чужие корабли выстраивались в очередь в Ла-Манше ради старого доброго покорения»). Или наблюдали, как отряд гномов отправляется через коварные моря на сделанной из каштана подлодке с двигателем-резинкой. Или становились свидетелями того, как Гамельнский крысолов прибывает в городок Блэкбери посреди забастовки дворников и уводит прочь городскую управу – «кроме мистера Пателя, который спрятался под водой у берега реки и дышал через тростинку, что не так просто, как пишут в книжках».
Еще читатели увидели, как Уэльс превращается в британский Дикий Запад – богатый, безумный и опасный, только не из-за золотой, а из-за угольной лихорадки; познакомились и пустились в странствия с Бедивером, «самым красивым из всех пастухов, и его псом Сбрендивером, лучшей овчаркой во всем Уэльсе».
По этим экзерсисам – пусть коротким и, несомненно, по-юношески сыроватым – видно, как отлаженно уже в те годы работала классическая пратчеттовская машинерия. Уже в семнадцать Терри открыл, что можно перенимать традиционные пыльные приемы и оживлять их, с ходу переворачивая, а затем в лобовую сталкивая фантастическую завязку с современностью во всей ее языковой красе. История могла начинаться: «Давным-давно (так начинаются все сказки) жил-был юный принц…»[39] А вскоре птичка на дереве доверительно сообщала юному принцу, что есть «принцесса Селена, и если ты хочешь на ней жениться, то придется поухаживать: шоколад, цветы и всякое такое». Начинающий журналист уже осваивал мастерство пародийной героики, лукаво ослаблял гайки традиционного повествования, чтобы посмотреть, не выйдет ли из этого чего-нибудь смешного.
С точки зрения Терри, дежурство в «Детском кружке» открывало еще одну удобную возможность: туда без труда встраивались отрывки из еще незаконченного труда, с которым он возился дома. Это была история для читателей младшего возраста, основанная на идее, которая родилась, по-видимому, из случайной фразы, оброненной в гостиной у матери Дэйва Басби.
Друг Терри к этому времени сменил «Ламбретту» на «Ровер 2000» с кожаным салоном, купленный на небольшое наследство, «которое стоило бы использовать с умом, чтобы подольше не работать и сосредоточиться на литературе, – признается Дэйв, – но соблазн оказался слишком велик». А значит, теперь вместо посиделок в доме 25 по Аппер-Райдинг по субботам Дэйв мог иногда возить Терри в Уокингем.
Во время одного такого визита Дэйв, чтобы что-то подчеркнуть в ходе особенно горячего спора, топнул по узорчатому ковру «Аксминстер» в гостиной.
– Осторожно, – сказал Терри. – А то людей ковра напугаешь.
Кого? Людей ковра, разумеется, – микроскопические семьи, обитающие между ниток, среди крошек, пылинок и мусора, под вечной угрозой катастрофических ударов из неведомых просторов над головой. По крайней мере, так оказалось, когда Терри начал разворачивать эту идею на бумаге. Может, однажды из нее получится книга, ну а пока что она сослужит службу в рубрике «Детский кружок». И первый визит Терри в этот мир касался катастрофы, которую обрушил на крошечное племя небрежно сброшенный сигаретный пепел. Рассказ приняли тепло, и Терри не стал останавливаться на достигнутом8.
Так юный журналист, всего через пару месяцев после начала двухлетней стажировки, оттачивал навык, который останется с ним навсегда: умение «разобраться в теме и написать внятную, содержательную и читабельную колонку примерно за полчаса. Возможно, мне понадобится телефонный звонок или пара вырезок»[40]. Возможность заодно набить руку на детской фантастике с помощью миниатюрного мира в волокнах ковра в сделку не входила, но он все равно ее не упустил.
* * *
Новенький «Ровер 2000» Дэйва Басби мог с непривычной роскошью доставить парочку на Истеркон‐1966 – на сей раз в Грейт-Ярмуте, в 160 милях от них, на Норфолкском побережье. А потому в начале апреля Терри запросил редкий выходной, и они с Дэйвом и сотней других любителей фантастики заселились в прибрежный отель «Ройял», где – о чем наверняка знал Терри – проживал во время работы над «Дэвидом Копперфильдом» сам Чарльз Диккенс; правда, скорее всего, ему не мешали три фантастических аукциона, костюмированный парад и ночные шалопайства в коридорах. Из-за пасмурной погоды отменилось (наверняка к немалому облегчению норфолкской полиции) другое мероприятие – неформальный съезд модов и рокеров. Одиозные пляжные битвы пасхального понедельника 1965 года не повторились9.
Теперь они уже считались прожженными фантастами, хорошо знакомыми с этим миром – и знакомыми этому миру. Бейдж объявлял Пратчетта участником № 108, а программка просила: «ПОЖАЛУЙСТА, НОСИТЕ БЕЙДЖ ВСЕГДА – ДАЖЕ НА ПИЖАМЕ (ИЛИ НОЧНОЙ СОРОЧКЕ)». Еще в программке была реклама от издательства Victor Gollancz, анонсирующая на 21 июля выход романа Фрэнка Герберта «Дюна», который казался Терри и Дэйву заслуживающим внимания.
В отличие от прошлогоднего Бирмингема, теперь участников хватало, чтобы оправдать конкурс на лучший костюм, – благодаря чему Ина Шоррок и получила должное за свои труды по превращению в созвездие Андромеда. Но, пожалуй, самое главное – в субботу, в 10:30, состоялась масштабная презентация «новых авторов» с участием Лэнгдона Джонса, Кита Вудкотта, Пэдди О’Хэллорана, Рэмси Кэмпбелла, Джеймса Колвина, Хэнка Демпси… а также Дэйва Басби и Терри Пратчетта. Дэйв, понятно, уже был ветераном выступлений, но для Терри это официально первое публичное появление в качестве писателя. Не сохранилось ни записей, ни воспоминаний участников о том, отличился или опозорился дуэт Басби/Пратчетт – или они были рады отмолчаться в ходе дискуссии. Ясно одно: то ли из-за Ворлдкона‐1965, после которого Истерконы выглядели провинциальными и малоинтересными, то ли из-за нагрузки на работе, а может, и по каким-то другим причинам, привлекательность конвентов поблекла для них обоих.
Вернувшись в Бакингемшир на «Ровере 2000», Терри с Дэйвом решили, что ездить на конвенты имеет смысл только до тех пор, пока впечатления не потеряют свежесть, и согласились, что для них этот этап жизни остался позади. Если кто-то и предполагал, что через 38 лет после этого разговора Терри станет почетным гостем 62‐го Всемирного конвента научной фантастики в Бостоне, штат Массачусетс, где его будут приветствовать шесть тысяч участников, вслух это не говорилось. В следующий раз Терри попадет на конвент только в 1985‐м – на котором, все еще оставаясь для большинства «новым автором», уже сможет продавать свои книги.
А тем временем ему явно не хватало какого-то средства передвижения кроме непредсказуемых автобусов Бакингемшира или «Ровера» Басби. Так стажер Bucks Free Press и сделался обладателем старенького, помятого и уже ненужного дедушкиного скутера «Данкли S65 Уиппет» – на потеху Дэйву, который, как бывший владелец «Ламбретты», не жалел ехидства для этой неуклюжей британской попытки времен пятидесятых подражать итальянскому стилю.
И он был по-своему прав. «Данкли S65» не отличался эффектным дизайном и, по признанию Терри, «был закован в металл, как средневековый рыцарь в латы». Более того, чтобы провести даже