Читать интересную книгу Барабаны пустыни - Али аль-Мисурати

И вот теперь я открою глаза своим односельчанам. Я сообщу им эту радостную новость и избавлю их души от ужаса, который жил в них долгие годы, от ужаса, порожденного старой басней, в течение стольких лет не позволявшей людям увидеть чудесный, находящийся так близко от них мир, который они, однако, не знали и не пытались узнать.

Я вырезал ножом на огромном стволе заполнившийся соком знак, который должен был остаться здесь на веки вечные.

Закончив, я спустился на землю и пошел к деревне.

Я позвал к дереву стариков и молодежь, чтобы показать им вырезанный мною знак.

Старики начали перешептываться и смеяться, а молодежь стала спорить. Я убеждал их, что больше ничто не будет запугивать деревню и дети смогут спокойно играть на улице в любое время, когда захотят. А их родители перестанут придумывать всякие страшные легенды, потому что дети больше не поверят таким сказкам.

* * *

Однажды утром жители после долгого спора приняли решение. Они все вместе пошли к тому месту и подожгли дерево. С шумом рухнул ствол дерева, давившего на людей в течение многих мрачных лет. Когда от дерева осталась куча пепла, люди смогли увидеть новый мир, который раньше был от них скрыт. Прекрасный мир зеленых полей и цветущих деревьев. Впервые люди вышли за пределы своего затхлого мирка и взглянули на бескрайние просторы. Они стали другими людьми, позабыв о бедах прошлого. Они стали другими людьми, потому что избавились от всех порабощавших их души химер и разрушили препятствие, закрывавшее им путь в мир свободы, где нет места лжи.

Перевод А. Подцероба.

Хайям Рамзи Дурдунджи

Прощай, вчерашний день!

Меня зовут Али Абдель Салям, моего отца Абдель Салям Али — и так далее, как требуют традиции семьи.

Родом мой отец из города Мисураты, из семьи потомственных феллахов. Мы унаследовали от него привязанность к семейному укладу с его традициями.

Отец переехал в Триполи, сумел открыть небольшую лавку и купить старый дом в «старом городе». Все это произошло незадолго до рождения его старшего сына, то есть меня. Родственники из Мисураты считали наш дом в Триполи чем-то вроде семейной гостиницы, и поэтому в нем и зимой, и летом не переводились постояльцы. Моя мать, разумеется, никогда не имела собственного мнения, подчиняясь во всем отцу и свекрови.

Шайтан, в глазах моей бабушки, таился в образе моей старшей сестры Фатимы. Бабушка не могла ее выносить. Фатима ходила в школу, словно она мальчишка. В представлении бабушки этого было достаточно, чтобы считать Фатиму испорченной девчонкой.

Фатиме много раз приходилось бросать учебу. И всегда мой младший брат Махмуд, революционно настроенный студент университета, становился на ее сторону и убеждал отца разрешить Фатиме продолжать учебу. Отца все в семье безропотно слушались, и только Махмуд проявлял упорство, спорил с ним и поступал по-своему.

Махмуд был сильной личностью, способной навязать свои взгляды другим. Он считал, что Фатима должна быть образованной, разумной и свободной девушкой. Я же не знаю, чего хочу, во что верю, что нужно делать.

Махмуд вносит свежую струю в нашу жизнь, он будоражит наши чувства. Он моложе меня только на два года, но как я хочу иметь его силу воли, самостоятельность и энергию. Он навязывает жизни свое присутствие. Он из тех людей, которые повсюду оставляют свой след в жизни и влияют на ход событий.

Таков мой брат Махмуд, студент университета. Он высокого роста, у него черные блестящие волосы, твердый взгляд.

У нас вызывают сильное беспокойство его политические взгляды и экстремистские убеждения. Махмуд участвует в демонстрациях и даже руководит ими.

Я же считаю, что просто брат слишком молод, эмоционален и импульсивен, а его мыслям не хватает зрелости. Он черпает их из различных, зачастую противоположных учений.

В нашей семье сконцентрировались все противоречия общества в их крайнем выражении. Отец мой — великий диктатор! Бабка использует свое влияние в качестве матери диктатора. А мы, дети, являем собой эксплуатируемое, бесправное большинство. Младшим не хватает зрелости и чувства независимости.

Отец предпринимает отчаянные попытки навести в доме порядок, который никак не соответствует нашему времени. Мы все согласны, что существующий порядок плох, но мы не можем прийти к единому мнению о средствах и путях изменения этого порядка.

Я получил диплом учителя в 25 лет. После четырех лет работы учителем я обнаружил, что жизнь моя бесплодна и лишена цели. Осознав это, я начал терять интерес к своей работе.

В один из дней директор школы известил меня о том, что я перевожусь в город Мисурату, куда я назначен административным инспектором. Жизнь моя стала приятной и интересной. Мой дом был расположен в самом центре города. Я вставал рано утром под крики петухов, готовил себе чашечку крепкого кофе и отправлялся на службу, бодрый и энергичный, полный веры в свои силы.

Однажды, посетив школу с инспекционной целью, я увидел там Айшу, молодую и жизнерадостную учительницу. Эта девушка потрясла мое воображение и перевернула мою жизнь с ног на голову. С этого мгновения Айша стала смыслом всей моей жизни, и я думал, что моя молодость до встречи с ней прошла напрасно. Любовь к Айше вернула моему телу и духу молодость, силу и здоровье. В сладких мечтах проходили дни. Некоторое время Айша не попадалась мне на глаза. Я полагал, что она больна, и молил аллаха исцелить ее, пока не узнал, что состоялась ее помолвка с другим. Душа моя заледенела. Я долго не верил, что навсегда потерял любимую, а когда осознал это, то предпочел молчать, похоронив свою тайну в глубине души. И тогда я понял: не надо возвращаться во вчерашний день, каким бы прекрасным он ни был. Прощай, прощай, вчерашний день!..

Шли годы…

Моя жизнь текла монотонно и тоскливо. Она пахла смертью, крушением надежд и планов. Что же мне делать? К какому берегу пристать? Стать реакционным шейхом Селимом, или партийным активистом Абдаллой, или революционным юнионистом, как Умран и Махмуд?

Мне казалось, что при всей моей пассивности и ничтожности я не хуже этих людей. В чем же доблесть, в бессильной критике положения в стране?! Я ни к кому не примкнул и не собираюсь этого делать. Я знал, что слаб, слаб, слаб… Как я ненавижу это слово и мечтаю освободиться от заклятия, обрекшего меня на пустую и бессмысленную жизнь. Я же простой, обыкновенный человек во всем — внешне, по духу и даже по уровню умственных способностей. Я никогда не был проницательным, талантливым, великим! Единственно, чем я обладаю и чем горжусь, — это сильно развитой интуицией, которая ведет меня в нашем темном мире и указывает, куда следует поставить ногу. Поэтому я не нуждаюсь в какой-либо партии, которая была бы моим наставником и гидом.

Моей единственной любовью была наша родина — Ливия. Я готов отдать ради нее свою жизнь, ибо без родины человек не может жить. Защищая родину, человек защищает самого себя. Эта истина для меня так же извечна, как солнце и луна.

Но временами меня охватывают сомнения. И тогда я не верю даже в собственное существование, а солнце и луна кажутся мне миражем. И тогда я сомневаюсь в науке, в цивилизации, в собственных взглядах. Я сомневаюсь в самых дорогих и любимых мною людях — отце и матери. И передо мной встает вопрос: кто я — человек из крови и плоти или призрачный дух, витающий над землей? Я хочу заглянуть себе в душу, познать ее, но взор мой упирается в пустоту…

Меня давно мучает вопрос: как я представляю себе идеальный образ человека, с чем могу его сравнить? Кем бы я хотел стать, чтобы точно выразить свою душу?..

Предо мной встает образ плодоносящего оливкового дерева. Оно напоминает мне о потерянном на нашей земле мире.

Мир больше всего остального нужен человеку! Что может быть прекраснее мирной жизни? Но я вспоминаю трудные и острые проблемы, решить которые можно лишь в жестокой борьбе, и отказываюсь от этого образа.

Я понимаю, что мои поиски идеального образа или символа человека бессмысленны. И спелый колос пшеницы, и бездонное лазурное море, и белоснежный корабль, и все другие образы я в конце концов отбрасывал.

Ибо идеальным символом человека может быть только сам человек. Недаром Бог создал Адама по своему образу и подобию!

* * *

Черные тучи начали сгущаться над великой арабской родиной: Израиль бросил вызов нашей нации, угрожая оккупировать Сирию и свергнуть режим в Дамаске. С этой целью Израиль начал стягивать войска на сирийской границе. Вся арабская нация пришла в движение.

…Я сидел в своей комнате и слушал радио. Диктор осуждал израильские провокации и призывал арабов отстоять свою честь и отразить агрессию. Диктор кричал, и его крик отдавался в моей голове, как удары молота. Я выключил радио и незаметно уснул.