1914
«Край любимый! Сердцу снятся…»
Край любимый! Сердцу снятсяСкирды солнца в водах лонных.Я хотел бы затерятьсяВ зеленях твоих стозвонных.
По меже, на переметке,Резеда и риза кашки.И вызванивают в четкиИвы – кроткие монашки.
Курит облаком болото,Гарь в небесном коромысле.С тихой тайной для кого-тоЗатаил я в сердце мысли.
Всё встречаю, всё приемлю,Рад и счастлив душу вынуть.Я пришел на эту землю,Чтоб скорей ее покинуть.
1914
«Шел Господь пытать людей в любови…»
Шел Господь пытать людей в любови,Выходил он нищим на кулижку.Старый дед на пне сухом в дубровеЖамкал деснами зачерствелую пышку.
Увидал дед нищего дорогой,На тропинке, с клюшкою железнойИ подумал: «Вишь, какой убогой, —Знать, от голода качается, болезный».
Подошел Господь, скрывая скорбь и муку:Видно, мол, сердца их не разбудишь…И сказал старик, протягивая руку:«На, пожуй… маленько крепче будешь».
1914
В хате
Пахнет рыхлыми драченами;У порога в дежке квас,Над печурками точенымиТараканы лезут в паз.
Вьется сажа над заслонкою,В печке нитки попелиц,А на лавке за солонкою —Шелуха сырых яиц.
Мать с ухватами не сладится,Нагибается низко́,Старый кот к махотке крадетсяНа парное молоко.
Квохчут куры беспокойныеНад оглоблями сохи,На дворе обедню стройнуюЗапевают петухи.
А в окне на сени скатые,От пугливой шумоты,Из углов щенки кудлатыеЗаползают в хомуты.
1914
С добрым утром!
Задремали звезды золотые,Задрожало зеркало затона,Брезжит свет на заводи речныеИ румянит сетку небосклона.
Улыбнулись сонные березки,Растрепали шелковые косы.Шелестят зеленые сережки,И горят серебряные росы.
У плетня заросшая крапиваОбрядилась ярким перламутромИ, качаясь, шепчет шаловливо:«С добрым утром!»
<1914>
«Гой ты, Русь, моя родная…»
Гой ты, Русь, моя родная,Хаты – в ризах образа…Не видать конца и края —Только синь сосет глаза.
Как захожий богомолец,Я смотрю твои поля.А у низеньких околицЗвонно чахнут тополя.
Пахнет яблоком и медомПо церквам твой кроткий Спас.И гудит за корогодомНа лугах веселый пляс.
Побегу по мятой стежкеНа приволь зеленых лех,Мне навстречу, как сережки,Прозвенит девичий смех.
Если крикнет рать святая:«Кинь ты Русь, живи в раю!»Я скажу: «Не надо рая,Дайте родину мою».
1914
«Сторона ль моя, сторонка…»
Сторона ль моя, сторонка,Горевая полоса.Только лес, да посолонка,Да заречная коса…
Чахнет старая церквушка,В облака закинув крест.И забольная кукушкаНе летит с печальных мест.
По тебе ль, моей сторонке,В половодье каждый годС подожочка и котомкиБогомольный льется пот.
Лица пыльны, загорелы,Веко выглодала даль,И впилась в худое телоСпаса кроткого печаль.
1914
«Край ты мой заброшенный…»
Край ты мой заброшенный,Край ты мой, пустырь,Сенокос некошеный,Лес да монастырь.
Избы забоченились,А и всех-то пять.Крыши их запенилисьВ заревую гать.
Под соломой-ризоюВыструги стропил,Ветер плесень сизуюСолнцем окропил.
В окна бьют без промахаВороны крылом,Как метель, черемухаМашет рукавом.
Уж не сказ ли в прутникеЖисть твоя и быль,Что под вечер путникуНашептал ковыль?
1914
«Заглушила засуха засевки…»
Заглушила засуха засевки,Сохнет рожь, и не всходят овсы.На молебен с хоругвями девкиПотащились в комлях полосы.
Собрались прихожане у чащи,Лихоманную грусть затая.Загузынил дьячишко лядащий:«Спаси, Господи, люди твоя».
Открывались небесные двери,Дьякон бавкнул из кряжистых сил:«Еще молимся, братья, о вере,Чтобы Бог нам поля оросил».
Заливались веселые птахи,Крапал брызгами поп из горстей,Стрекотуньи-сороки, как свахи,Накликали дождливых гостей.
Зыбко пенились зори за рощей,Как холстины ползли облака,И туманно по быльнице тощейМеж кустов ворковала река.
Скинув шапки, молясь и вздыхая,Говорили промеж мужики:«Колосилась-то ярь неплохая,Да сгубили сухие деньки».
На коне – черной тучице в санках —Билось пламя-шлея… синь и дрожь.И кричали парнишки в еланках:«Дождик, дождик, полей нашу рожь!»
1914
«Топи да болота…»
Топи да болота,Синий плат небес.Хвойной позолотойВззвенивает лес.
Тенькает синицаМеж лесных кудрей,Темным елям снитсяГомон косарей.
По лугу со скрипомТянется обоз —Суховатой липойПахнет от колес.
Слухают ракитыПосвист ветряной…Край ты мой забытый,Край ты мой родной.
1914
Пороша
Еду. Тихо. Слышны звоныПод копытом на снегу.Только серые вороныРасшумелись на лугу.
Заколдован невидимкой,Дремлет лес под сказку сна.Словно белою косынкойПовязалася сосна.
Понагнулась, как старушка,Оперлася на клюку,А под самою макушкойДолбит дятел на суку.
Скачет конь, простору много.Валит снег и стелет шаль.Бесконечная дорогаУбегает лентой вдаль.
<1914>
«Спит ковыль. Равнина дорогая…»
Спит ковыль. Равнина дорогая,И свинцовой свежести полынь.Никакая родина другаяНе вольет мне в грудь мою теплынь.
Знать, у всех у нас такая участь,И, пожалуй, всякого спроси —Радуясь, свирепствуя и мучась,Хорошо живется на Руси.
Свет луны, таинственный и длинный,Плачут вербы, шепчут тополя.Но никто под окрик журавлиныйНе разлюбит отчие поля.
И теперь, когда вот новым светомИ моей коснулась жизнь судьбы,Все равно остался я поэтомЗолотой бревёнчатой избы.
По ночам, прижавшись к изголовью,Вижу я, как сильного врага,Как чужая юность брызжет новьюНа мои поляны и луга.
Но и всё же, новью той теснимый,Я могу прочувственно пропеть:Дайте мне на родине любимой,Всё любя, спокойно умереть!
1925