Настя вернулась в гостиную, уже залитую кровью, и там, обратившись лицом к окну, произнесла:
— Господи, прими души заблудших раб Твоих, и приими нежданную кончину их во искупление согрешений, да и те прославят Всемилостивого Господа Спаса нашего Иисуса Христа со Отцем и Святым Духом. Аминь.
После этого она осенила обоих бандитов крестным знамением, перекрестилась сама и удовлетворенная вышла.
Галя шла по улице, чуть пошатываясь, и Настя, несшая сумки, не могла ей помочь. Какие-то женщины проводили их долгим осуждающим взглядом, и Настя подумала, что, знай они все, то скорее кинулись бы бежать от них бегом. Сама Настя чувствовала себя на удивление спокойно и уверенно, и объясняла она это только тем, что рядом был человек, нуждавшийся в ее помощи.
Они сели на автобус и проехали несколько остановок, оказавшись в районе, застроенном старыми одноэтажными домами с глухими заборами и малолюдными улицами. Долго искали дом, и Галя в дороге несколько раз прислонялась к стене, чтобы не упасть. Наконец нашли нужную калитку и стали в нее стучать.
Вышла старушка с кислой неприветливой физиономией, но, увидев Галю и Настю, обрадовалась.
— Милые мои, пришли, значит… Заходите, скорее!..
Они вошли в небольшой дворик, где росло несколько деревьев и стоял дом, старый и пообветшавший, но вполне уютный и крепкий.
— Я уж и не чаяла, — бормотала старушка. — Ты говорила, сразу придете, а тут уже больше часа прошло… Заблудились, что ли?
— У нас неприятности, бабушка, — сказала вместо Гали Настя.
— Неприятности? — покосилась на нее старушка.
— Галя руку повредила, — сказала Настя. — Много крови потеряла, вот и шатается теперь. Ей бы лечь сейчас…
Старушка испуганно глянула на Галю, которая уже и сил не имела сказать чего-то, и торопливо закивала головой.
— А как же, ложитесь… Я вам в пристройке комнату приготовила…
Они прошли в пристройку, и там Галю уложили на кровать и накрыли одеялом.
— Может, «Скорую» вызвать? — испуганно спрашивала старушка.
Настя покачала головой.
— Не надо «Скорую», — сказала она. — Пусть полежит, отдохнет. Вы мне скажите, где у вас аптека, я потом за лекарствами схожу.
Галя заснула почти сразу, потому что действительно потеряла много крови, и они оставили ее. Вышли во двор, сели к столу.
— А ты кто будешь? — спросила старушка, поглядывая на Настю с интересом.
— Меня Настей зовут, — отвечала та с приветливой улыбкой. — Мы с Галей подруги.
— А как в наших краях оказались? — спросила старушка.
— Это долгая история, — сказала Настя. — Я потом вам расскажу, если позволите.
— Конечно, конечно, — сказала старушка. — Мне уже то приятно, что родные люди. Мои разъехались, оставили меня одну, вот я и затосковала. Здесь нынче уже не то, что прежде. Заграница…
— Как же так, вас оставили? — спросила Настя. — Вам и поехать некуда, что ли?
— Поехать есть куда, — сказала старушка. — Да я в этом доме уже почитай больше полувека живу, с самой войны. Как же я брошу… Видать, здесь меня и похоронят.
— Ну, — сказала Настя. — Вам еще рано о смерти думать.
— А что с подругой вашей приключилось? — спросила с интересом старушка. — С Галей. Днем она такая веселая была, жизнерадостная…
Настя помялась.
— Мне неудобно вам говорить… — начала она. — Простите, как мне к вам обращаться?
— Мария Степановна, — сказала старушка. — Мириамханум, по-здешнему.
— Простите, Мария Степановна, — со вздохом сказала Настя, — но мы с Галей бежим от большой беды.
— Да что вы? — перепугалась старушка.
— Да, — кивнула Настя. — Нас преследуют очень плохие люди.
— Местные, что ли? — нахмурилась Мария Степановна.
— Нет, не местные, — вздохнула Настя. — Наши, отечественные. Так вот, в нас сегодня стреляли.
— Вай!.. — воскликнула старушка, всплеснув руками.
— Да, — кивнула Настя. — Нас хотели убить. Даже решили, что мы мертвы, и потому ушли.
Она достала свой Псалтырь и показала старушке отверстие от пули.
— Вот, — сказала она. — Это в меня. Господь спас.
Старушка изумленно покачала головой и посмотрела на Настю с интересом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Так вы верующая?
— Да, — вздохнула Настя еще. — Сейчас вспомнить страшно, что мы перенесли…
Старушка кивнула.
— Я тоже, знаете ли, стала в церковь ходить. Раньше — ни-ни, я учительницей всю жизнь была. А теперь вот потянуло. А что, Галя? Ее серьезно ранило?
— В плечо, — сказала Настя. — Нужны антибиотики и кроветворное. Она много крови потеряла.
Старушка покачала головой.
— Даже не знаю, что вам сказать, — проговорила она. — Лекарства нынче стали очень дороги.
— Ничего, — сказала Настя. — Здоровье дороже.
Отношения у них наладились, и вскоре Мария Степановна уже поила Настю чаем и кормила рисом. Она принялась рассказывать о своей долгой жизни здесь, в Ташкенте, и нашла в лице кроткой Насти благодарного слушателя. Рассказ был прерван визитом какой-то женщины в колоритном местном платье, с которой у старушки состоялся оживленный диалог на узбекском языке.
— Сноха моя, — пояснила старушка потом. — Бывшая… Все беспокоится, чтобы я дом этот оставила внучке. А внучку-то ко мне не пускает, ревнует…
— Мария Степановна, — напомнила Настя. — Мне бы в аптеку надо сходить. Вы мне не подскажете…
— Одной тебе ходить нельзя, — сказала старушка. — Сейчас, посуду помою, и вместе пойдем.
Посуду помыли вместе, и вскоре отправились в путь, к ближайшей аптеке. Деньги Настя взяла в сумочке у Гали, и им пришлось по дороге менять имеющиеся доллары на местную валюту. Купили необходимые лекарства и еще зашли в магазин и набрали продуктов. Настя уже поняла, что старушка не многое может себе позволить, и потому постаралась накупить всего побольше. Все равно, думала она, деньги почти краденые, значит использовать их можно только на богоугодные дела.
Когда вернулись домой, время подходило уже к вечеру. Настя вспомнила, что должна встречать на вокзале Пашу Жемчужникова, и стала расспрашивать старушку, как ей до этого вокзала добраться.
— Вы с ума сошли, Настенька, — ахнула старушка. — Ночью, на вокзале, одинокая русская девушка… Знаете, что про вас подумают?
Настя усмехнулась этому неожиданному возвращению уже пережитых искушений.
— Меня может ждать там очень близкий человек, — сказала Настя.
— Как вы договорились? — спросила старушка.
Настя объяснила их договор, и та решила:
— Ничего, если он приедет рано, то подождет. Поедете завтра утром и встретите его. А сейчас, извините, не пущу.
Насте пришлось согласиться.
Перед сном она накормила Галю, дополнительно напичкав ее всевозможными таблетками, и еще раз перевязав рану. Ела Галя плохо, но гранаты, которые являлись и пищей, и лекарством одновременно, поела с удовольствием. Настроение у нее было угрюмое, и на Настю она поглядывала как-то затравленно.
— Бросала бы ты меня, — сказала она хрипло. — И катила бы в свой Нижнереченск, что ли…
— Как же я могу тебя бросить, — сказала Настя, улыбаясь. — Мне еще тезку крестить надо, ведь так?..
— Так, — отвечала Галя устало. — Ладно, давай спать…
Ночь была не жаркая, и спалось им хорошо. Около семи часов Настя поднялась и пошла умываться, потому что планировала пораньше поехать на вокзал. Старушка уже дожидалась ее с чаем и стала подробно рассказывать, как добраться до железнодорожного вокзала. Она заставила Настю надеть платье с местным колоритом и косынку, уверяя что это предусмотрительность не лишняя.
— Этот ваш знакомый, он местный? — спросила старушка.
— Нет, — ответила Настя. — Он приезжий.
— Русский?
— Да, конечно.
Старушка сокрушенно покачала головой.
— Вы уж поосторожнее. Конечно, в Ташкенте еще полегче, тут ведь сплошной интернационал проживает, но все-таки…
— Мы будем осторожными, — пообещала Настя.
Она отправилась в путь и вопреки опасениям старушки в дороге не испытала никаких опасных приключений. На ее вопросы ей охотно отвечали по-русски, да и разговор вокруг шел как по-узбекски, так и по-русски.