Читать интересную книгу Ночь печали - Фрэнсис Шервуд

— Да, а Пуэртокарреро слишком много пьет, Альварадо. Но он встает по утрам, седлает лошадь и упражняется.

Пуэртокарреро даже не возражал относительно того, что Кортес отобрал у него женщину, Малинче. Кортес слышал, как Малинче плачет в соседней комнате: она плакала каждую ночь, с тех пор как он взял в жены племянницу касика. Сначала Кортес думал, что донья Марина прольет столько слез, что под ее циновкой соберется лужа, теперь же он решил, что этих слез хватит на целое озеро.

— Вскоре Куинтаваль будет вербовать других негодяев и хапуг, если еще этим не занимается. Ах эти жадные сволочи, они словно черви, копошащиеся в насквозь прогнившем хлебе!

Альварадо перенес вес тела на одну ногу, затем на другую. Он смотрел на ступни Кортеса. Командир снял сапоги, и Альварадо обратил внимание, какие розовые у него пальцы.

— Что ты любишь больше всего на свете, Альварадо?

Альварадо хотел сказать, что больше всего на свете он любит свою лошадь, но вовремя осекся.

— Бога, господин, потом короля, а потом…

— Ну же, скажи это, дружище!

— Наверное, вы догадываетесь: потом идете вы, поскольку мой отец, добрый был человек, уже скончался.

— Так значит, ты не любишь меня больше всех?

— Ну я собирался это сказать, но подумал, что сначала следует упомянуть Бога, знаете ли…

— Ладно, ладно, я тут просто дурачусь. Я тебе вот что открою, и помни, что это большая тайна. Веласкес, наш досточтимый губернатор, хочет, чтобы мы проиграли, он хочет, чтобы мы потерпели поражение, но чтобы это произошло после того, как мы пришлем ему золото. Видишь ли, какое дело, Веласкес не понимает, что он вовсе не важнее Бога и короля. Альварадо, сделай для меня кое-что. Следи за Куинтавалем, наблюдай за ним и каждый день отчитывайся мне о том, что ты услышал и увидел… Давай разоблачим его. А это что там за шуршание? Кто стоит за моей дверью?

— Это лишь я, ваш верный слуга, мой капитан-генерал.

Исла, Исла тихий. Какого черта ему нужно? А ведь ночь так хорошо начиналась!.. Почему они все к нему зачастили?

— Иди, Альварадо. Помни о том, что я сказал. И передай Малинче, чтобы она прекратила плакать, а то все сердце выплачет. Думает, что она принцесса. Она всего лишь женщина. Basta[47]. Basta.

Глава 16

Исла имел странную привычку во время разговора ходить вокруг да около, постепенно приближаясь к тому, о чем хотел сказать, словно пчела, собирающаяся ужалить.

— Сегодня дождь шел всего лишь дважды. Хороший был сегодня день в Семпоале, Кортес.

— Да, я только что упоминал об этом.

Кортес думал об измене. Он переспал с одной женщиной, а другая портила ему вечер своими детскими слезами. А еще он застрял со всем войском в городе язычников, черт знает где. Да уж, хороший денек!

— О чем же ты хочешь поговорить, Исла?

Исла был одиночкой, ни с кем не общался, никогда не ел как свинья и не пил как рыба. «Наверняка он в чем-то замешан, — подумал Кортес, — наверняка у этого злобного черта есть какая-нибудь слабость, которой я могу воспользоваться». Осторожный, холодный и расчетливый, этот парень, если честно, не нравился Кортесу из-за того, что был подхалимом.

— Не обижайтесь, капитан-генерал, но я должен поделиться с вами тем, что волнует меня, не дает мне спать, сжимает мое сердце ледяной рукой беспокойства… Это касается вас.

— Рассказывай, дружище. Я не тщеславен.

Хм. Значит, у Исла есть сердце. Интересно… может быть, он шпион короля, человек императора. Он хорошо управлялся с мечом и ездил верхом. В битве нужна холодная голова, чтобы она не слетела с плеч.

— Ваше увлеченьице…

— Которое из них?

— Малинче. Малиналли. Малинцин. Язык. Шлюха.

— Ах да, донья Марина, сокровище мое. Она плачет из-за меня!

— Она спит с Альварадо.

— Что?

— Она развлекается с Альварадо. Он вводит в нее…

— Да, я понял.

Кортес вскочил с кресла и, подойдя к циновке, выхватил меч, затем вложил его в ножны, вновь выхватил, начал рубить им циновку, так что солома полезла наружу, ударил мечом по стене. Посыпалась труха. Кортес увидел, как по полу ползают муравьи, и принялся топтать их босыми ногами. Он оглянулся, пытаясь найти еще что-нибудь, что можно было разрушить. Кто-то поставил ему на стол вазу с цветами. Кто это сделал? Он сбросил вазу на пол и уже собирался раскрошить осколки, когда ему удалось взять себя в руки. Проклятые индейцы! Повсюду эти цветы. Он ненавидел цветы.

Плач в соседней комнате резко прекратился.

— Это неправда, — прошипел он, понизив голос. — Как ты смеешь пересказывать мне эти омерзительные сплетни, мерзкий стервятник!

— Мне не нравится передавать плохие вести.

— Не сомневаюсь в этом.

Кортес холодно смерил Исла взглядом. А ведь Ботелло предупреждал его, что это будет плохой день. Сопоставив все знамения, он сказал, что Кортесу сегодня лучше вообще не вставать со своей циновки.

— Альварадо — мой самый верный соратник. Я только что видел его. Столь подлый поступок отразился бы на его лице, исказил бы его черты, затуманил бы его глаза, прервал бы его речь. Он упал бы замертво. Он не предал бы меня, будь донья Марина последней женщиной на земле. Донья Марина — моя наложница, подобные обвинения — это лишь злобные слухи, клевета, злословие, ревность. Ах эти мерзкие крысы! Это не лагерь, а зловонный котел сплетен. Им нечего делать, и они целый день сидят, обсуждая друг друга, они словно гнилое варенье на заплесневевшем хлебе. Не запрещено ли лжесвидетельство? — Кортес начал чесаться.

— Да, это так. Ах как бы я хотел, чтобы это было неправдой, капитан-генерал. — Исла стоял навытяжку, как будто выступал перед военным трибуналом, судившим его.

— Зачем ты мне это рассказываешь?

Исла был злым человеком.

— Для вашего блага.

— Вот как?

Кортес не чувствовал себя облагодетельствованным. Во рту по-прежнему ощущался привкус кукурузы, налетом затянувшей зубы. Он уже и не помнил, когда в последний раз ел хорошую говядину. И почему в этой стране нет коров? Нет лошадей для верховой езды? Это немыслимо.

— Когда вы идете к толстой племяннице толстого касика, Малинцин идет в комнату Альварадо. Она — лицемерная кошка, а он — лев.

— Я спрашиваю тебя еще раз: зачем ты рассказываешь мне эту чушь?

— Капитан-генерал, она ваш переводчик. Ее неверность может привести к провалу всего задания. А Альварадо, разве он не ваш первый заместитель?

— Я обещал этой девочке нечто большее, чем свободу.

Исла расслабился. Он слегка расставил ноги и завел руки за спину, встав по стойке «вольно». Исла был высокий, выше большинства солдат, намного выше Кортеса, да к тому же плотного телосложения. Но вот его голова на длинной шее почему-то была очень маленькой. Выглядело это странно, непривычно. Его глаза ястреба, глубоко посаженные, так широко сидели на узком лице, что ему приходилось поворачивать голову, чтобы взглянуть в сторону. А самым ужасным казалось то, что он не моргал. У Исла был широкий рот с короткой верхней губой, а губы обычно поджаты. Волосы он зачесывал назад и прилизывал к черепу, из-за чего напоминал угря, una ángula. Пальцы у Исла были необычно белыми и тонкими, женскими, а ноготь на мизинце левой руки — невероятно длинным. Интересно, что это значит? Он что, колдун? Нужно будет поговорить об этом с Ботелло.

— Чем ты занимался до того, как приехал на Кубу, Исла?

Кортес познакомился с ним в доках. Он выглядел как человек образованный, а главное, имел коня.

— В Севилье, в Испании, я плел веревки. Отправился за счастьем в Вест-Индию.

— В самом деле? — Кортес не верил ни единому его слову. Канатчики не держали лошадей и не учились фехтованию. Исла приехал из Испании уже с деньгами.

— Да, у моего отца был магазин.

— Так значит, ты не посещал университет? У тебя нет ученого звания?

— Я умею читать на латыни. Я верен императору, капитан-генерал команданте Кортес. Я христианин и умею обращаться с мечом. Я ничего не боюсь.

— Ты убил бы человека по моему приказу?

— Конечно.

— Не врага, своего товарища?

— Вы хотите, чтобы я убил Альварадо и рабыню?

— Нет-нет. — Понурившись, Кортес расхаживал по комнате. — Не сейчас. Я только спросил.

Так значит, он не просто солдат, но еще и убийца. Может, он ассасин?

— Сейчас стоит последить за Альварадо. Наблюдай за ним и докладывай мне.

Послышался какой-то шорох.

— ¿Jesucristo у todo los santos, у ahora qué?[48]

— Сеньор? — в комнату заглянул Франсиско.

— Ты разве не видишь, что я разговариваю с Исла, Франсиско?

— Прибыла делегация. Послы привезли подарки из столицы, подарки от Моктецумы.

— Опять женщины? — закатил глаза Кортес. — У нас их и так хватает.