бы впереди в этот вечер. С другой стороны.
Итак, что было у этих двоих? Гарфилд начал со старшей пары, взял три карты и улучшил результат, что, скорее всего, означает либо тройки, либо вторую пару. В любом случае беспокоиться не о чем. Блок, с другой стороны, взял только одну карту. Если бы он покупал на стрит или флеш, и если бы он купил, фулл-хаус Маллигана побил бы его. Но что, если бы Блок начал с двух пар и купил свой собственный фулл-хаус? Фулл-хаус Маллигана был основан на шестерках; это оставляло Блоку возможность придумать гораздо более высокие числа.
Голос Гарфилда звучал нервно и раздраженно: «Ты собираешься принимать решение?»
Это была, как сказал Моррисон, рука ночи. Так что ему следовало разыграть ее таким образом. «Я поднимаю полдоллара», - сказал он.
«Фолд», - сказал Гарфилд с внезапным отвращением.
«Снова поднимаю ставку», - сказал Блок, бросил доллар в банк и улыбнулся, как кот, съевший канарейку.
Более высокий фулл-хаус. Маллиган внезапно впал в глубокую депрессию. Это не могло быть ничем иным; это должен был быть более высокий фулл-хаус. Но он зашел так далеко … «Я позвоню», - устало сказал Маллиган и сунул в карман еще полдоллара.
«Король со старшим флешем», - сказал Блок, раскладывая карты. «Все бубны».
«Клянусь богом!» Маллиган вскрикнул и занес руку над головой, чтобы ударить ею по центру стола с показом фулл-хауса; но как только его рука достигла вершины замаха, его внезапно дернуло назад, через стул, и он упал на внезапно подпрыгнувший пол. И когда он отскочил назад, его ноги ударили в нижнюю часть стола, отчего тот тоже отлетел; во все стороны полетели пятицентовики, карточки и щитки, а секунду спустя погас свет.
17
В этот час вечером в четверг в полицейском участке дежурили три полицейских диспетчера. Они сидели в ряд за длинным сплошным столом, каждый из которых был оснащен тремя телефонами и двусторонним радио, все трое смотрели на большую квадратную панель с подсветкой, встроенную в противоположную стену. Панель имела четыре фута по бокам, была обрамлена деревянной рамкой и выглядела так, как будто ее вешают в Музее современного искусства. На плоском черном фоне выделялись шестнадцать рядов из шестнадцати матовых красных лампочек, на каждой из которых белым цветом был нанесен номер. В данный момент ни одна из лампочек не горела, и композиция могла бы называться «Задние фонари в состоянии покоя».
В 1:37 ночи загорелся задний фонарь — номер пятьдесят два. В то же время раздался очень раздражающий жужжащий звук, как будто пришло время вставать с постели.
Диспетчеры работали в строгой последовательности, чтобы избежать путаницы, и этот визг — именно так пушистики называли гудение — принадлежал человеку слева, который нажал кнопку, остановившую шум, одновременно сказав: «Мой». Затем, когда его левая рука потянулась к одному из телефонов, а правая переключила радио на передачу, он быстро взглянул на машинописный список, лежавший перед ним на столе под стеклом, и увидел, что номер пятьдесят два — временное отделение Фонда капиталистов и иммигрантов.
«Девятый вагон», - сказал он, в то время как левой рукой, все еще держа телефонную трубку, набрал номер семь, который представлял собой кабинет капитана, в настоящее время занимаемый старшим дежурным, лейтенантом Хепплуайтом.
Девятая машина была обычной патрульной машиной, проезжавшей мимо банка, и сегодня вечером дежурными были офицеры Болт и Экер. Болт вел машину очень медленно и проехал мимо банка всего пять минут назад, незадолго до того, как Джо Маллигану раздали его три шестерки.
Эчер, пассажир в данный момент, был единственным, кто ответил на звонок, отцепив микрофон из-под приборной панели, нажав на кнопку сбоку от нее, сказав: «Здесь девятая машина».
«Тревога в банке «Си энд И И», на Флористической авеню и Тенцинг-стрит».
«Который из них?»
«Это на углу у них обоих».
«Какой банк».
«О. Временный, новый, временный».
«Вот этот, да?»
Неторопливой походкой нам потребовалось пять минут, чтобы отойти так далеко от берега. На обратном пути, с воем сирены и миганием красного света, потребовалось меньше двух минут. За это время лейтенант Хепплуайт был проинформирован и предупредил дежуривших внизу людей, которые, как оказалось, играли в покер, хотя ни у кого за всю ночь не было аншлага. «Простуда — это визитная карточка», - с отвращением сказал в какой-то момент офицер Кречманн, а остальные едва ли даже заметили; он делал подобные вещи постоянно.
Две другие патрульные машины, стоявшие дальше, также были подняты по тревоге и мчались к месту происшествия. (Дежурные, поднятые по тревоге в полицейском участке, еще не спешили к месту происшествия, хотя они перестали играть в покер и надели свои куртки и пистолеты; будучи предупреждены, они стояли наготове.) Диспетчер, который обработал сообщение, остался с ним, не отвечая на другие звонки до прибытия девятой машины.
«Ухххх», - сказали по радио. «Диспетчер?»
«Это девятая машина?»
«Это девятая машина. Ее здесь нет».
Диспетчер внезапно почувствовал приступ паники. Проблемы не было? Он снова посмотрел на красный огонек, который все еще горел, несмотря на выключенный зуммер, и это был номер пятьдесят два. Он посмотрел на свой машинописный лист, и пятьдесят второй был временным банком. «Ну, это было там», - сказал он.
«Я знаю, что он был здесь», - сказал девятый автомобиль. «Я видел его всего пять минут назад. Но сейчас его здесь нет».
К этому моменту диспетчер был совершенно сбит с толку. «Вы видели это пять минут назад?»
«В прошлый раз, когда мы проезжали мимо».
«Теперь подождите минутку», - сказал диспетчер. Его голос повысился, и два других диспетчера странно посмотрели на него. Диспетчер должен был сохранять спокойствие. «Подождите минутку», - повторил диспетчер. «Вы знали об этой проблеме пять минут назад и не сообщили об этом?»
«Нет, нет, нет», - сказал девятый вагон, и другой голос позади него сказал: «Дайте это мне». Затем он, очевидно, завладел микрофоном, став громче, когда произнес: «Диспетчер, это офицер Болт. Мы на месте происшествия, а банка больше нет.».
В течение нескольких секунд диспетчер молчал. На месте происшествия офицер Болт стоял рядом с патрульной машиной, прижимая микрофон ко рту. Он и офицер Эшер оба смотрели на то место, где только что был банк — офицер Эшер остекленевшим взглядом, офицер Болт раздраженным и задумчивым.
Низкие стены из бетонных