А разговора, конечно, не избежать. Только к нему надо было подготовиться. Для этого мне и нужна была Маринка.
— Наивная ты дурочка, — вздохнула подруга. — Как была наивной двадцать лет назад, так до сих пор и осталась.
Маринка имела право так говорить — у нее к сорока было уже три брака, не считая проходных любовников. В той «академии страстей», куда я не по своей воле «поступила» сегодня, она была «преподавателем». — Все доказательства надо сохранять! Даже если мужика своего на чужой бабе застанешь — первым делом сфотографируй! Он потом тебе в глаза будет говорить, что не было такого, вот и выйдет, что твое слово против его.
— Но я же знаю, что видела! — Возмутилась я.
— Видела или нет — уже и не поймешь! Показалось, может. Последствия акклиматизации.
— Марин, ну я же не сумасшедшая… — пробормотала я в трубку.
Я сидела в углу спальни, на полу у кресла и говорила вполголоса, чтобы дети не могли подслушать. В темноте. Чтобы спрятаться от всего, что бурлило у меня в душе.
— Не знаю, мать… — снова вздохнула Маринка. — Были бы скриншоты, мы бы с тобой их просмотрели хорошенько, я бы своему бывшему скинула, он мастер «фотошопа», влет бы отличил подделку. А теперь сиди и гадай.
— Марин, но как так могло быть, что на фотке Миша у бабы дома сидит, а на видео — в офисе? А? Все же подделка?
— А вот тут ничего точно не могу сказать. Знаю лишь, что пока все на удаленке были, умельцы наделали специальных программ, которые запускаешь — и у тебя в «скайпе», «зуме» или где ты там еще созваниваешься было видно, что ты в костюме за столом сидишь, а на самом деле ты можешь хоть с коктейлем на Бора-Бора валяться с шоколадными красотками.
— Ого… И такое бывает!
Мой замок из песка, который я только-только начала строить, убеждая себя, что какие-то враги Миши, а значит и мои, просто подделали все те фотографии и переписки, только что рухнул.
Выходит, Миша все же мог быть не на работе?
— Надо было тебе сразу собираться и ехать к нему в офис, — сказала Маринка. — Ловить с поличным. А теперь поздно. Он уже насторожился и будет в пять раз аккуратнее.
Мир казался зыбким, похожим на фата-моргану. Только решишь, что оазис настоящий, бежишь к нему со всех ног — а он растворяется в жарком воздухе пустыни.
Не за что было ухватиться.
— Марин… — я сжала трубку телефона крепко-крепко и мой голос упал до шепота. — Марин. Ты бы мне сказала, если бы ты была его любовницей? Ты бы не стала меня обманывать? Скажи мне честно!
Маринка не ответила. Не сразу. Она странно замешкалась, и мое сердце ухнуло в пропасть.
Доверие
— Понимаешь, Лен…
Голос подруги был виноватый, и мне стало так тоскливо — хоть волком вой. Для меня она всегда была самым близким человеком, не считая мужа. Если выяснится, что еще и ей я верить не могу, то что как жить дальше.
— Мариночка… — просипела я в трубку севшим голосом. — Мариночка… Пожалуйста!
— Нет, нет, конечно, не я любовница твоего мужа! — Заторопилась она меня разуверить. — Ты что, Лен, я бы так с тобой никогда не поступила! Мы же с тобой лучшие подруги!
— Всякое бывает, — вздохнула я. — Чего только не случается, сама знаешь, люди за копейки родных убивают.
— Нет, не я, — повторила Маринка, но снова замешкалась, вздохнула и призналась: — Но я давно тебе хотела рассказать, только не знала как. Твой Миша… в общем, он ко мне приставал.
— Как приставал? — Ахнула я. — Когда? Почему? При мне?
Маринка снова взяла паузу, чтобы посопеть в трубку, а меня аж подбросило с места. То хотелось забиться в уголок и там плакать, а теперь внутри что-то зудело и толкало, и я принялась как тигрица в клетке метаться по спальне.
Открывать и закрывать ящики трюмо, бездумно перебирая в них счета, включать и выключать свет, поправлять подушки на кровати.
— Это года три назад было, — проговорила наконец Маринка. — Вы на дачу на все лето как всегда уехали, помнишь? И ты попросила меня забрать Алискин любимый плед, потому что она без него спать не может. Я с твоим благоверным созвонилась, он обрадовался, сказал приходить вечером. Думала, заеду на минутку, в дверях заберу плед и завтра сразу к тебе. А он открыл дверь в фартуке, такой веселый, говорит — я как раз ужин готовлю, заходи поешь…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— И ты зашла? — Напряженно спросила я.
Вообще-то мой муж готовить не умел от слова «совсем». Он не раз мне говорил, что не для того женился, чтобы холостяцкие яичницы продолжать жарить. Так что, если я оставляла его одного, питался он либо заготовками из морозильника, либо пиццей из доставки, либо свекровь приезжала ему супчика наварить. Но теперь я вдруг задумалась сразу на две противоположные темы.
Во-первых, почему бы тогда его любовницам не кормить бедного голодного мужчинку?
Во-вторых, как же так, если он показал Маринке свои кулинарные способности, кто же потом убирал все следы «преступления» с кухни?
— Ну я даже не думала, что что-то не так может быть! — Попыталась оправдаться Маринка. — Он мне налил суп, тайский, том ям, сказал, что на пробу взял набор приготовить и получилась огромная кастрюля, одному не съесть. Я и помогла.
— Ага… — сказала я, включая и выключая бра над кроватью. — Дальше?
— А дальше он встал из-за стола и подошел ко мне сзади. Начал массировать плечи, говорить, что я выгляжу напряженной. А потом как ухватит меня за сиську! Я в первый момент ошалела так, что ничего сказать не смогла.
— Да, конечно… — проговорила я, падая на стул перед трюмо. — Он ведь мужик-то красивый…
— Да на черта мне твой красивый мужик! — Взвилась Маринка. — Я только и думала, как тебе сказать! Сразу вскочила, сказала «спасибо» и с пятого раза только туфли надела, так тряслась все. Он в коридор вышел и сказал: «Что ж ты согласилась в гости зайти, если против была?»
— И ты мне ничего так и не сказала за три года?
— А как сказать-то! Как, Лен?
— Вот как сейчас.
— А ты бы мне поверила?
Я как следует поразмыслила и поняла — нет.
Не поверила бы.
Мише я доверяла безгранично.
Момент истины
Все дело было в том, что Миша никогда не смотрел вслед красоткам, никогда не залипал на фотографиях моделей в мужских журналах, не притрагивался к порно, и на все вопросы о том, какие девушки ему нравятся, неизменно отвечал: «Ты».
Я пыталась выудить из него хотя бы информацию о том, с кем он спал или целовался до меня, но он неизменно отвечал: «У меня, как я тебя на улице увидел, всю память и отшибло. Только ты в голове. Одна ты».
Все пятнадцать лет он вел себя безупречно. Даже когда коллеги заказали ему на корпоративе стриптизершу, которая должна была танцевать у него на коленях, он сразу поднялся, отодвинул ее, держа за плечи, и ушел в курилку.
Я знаю, мне видео показывали его коллеги и смеялись, что у меня самый верный муж во всей компании. Остальные засовывали купюры стриптизершам в трусы, а кто-то еще и пропал к вечеру.
С Мишей заигрывали официантки и продавщицы — он мужик видный. Но он смотрел сквозь них и обращал на их стати пятого размера внимания не больше, чем на фонарный столб.
Довольно быстро после свадьбы я перестала даже задумываться о том, что если он сказал, что задерживается на работе, он может быть где-нибудь еще. Все статьи в женских журналах про мужчин, которые изменяют — были не про меня.
Я очень гордилась доверием между нами, и мой муж оправдывал мое доверие.
До сегодняшнего утра.
Могла ли я так доверять Маринке?
Мы с ней познакомились в очереди к гинекологу в одном из лучших медицинских центров города. У нас был примерно один и тот же срок беременности, мы быстро зацепились языками и стали подгадывать приемы на одно и то же время, чтобы потом вместе пойти в кафе и немного понарушать предписания врача круассанами и кофе.
Рожали мы в разных больницах, но даже во время схваток периодически созванивались и делились, у кого сколько открытие. И Ванечку она увидела даже раньше моей мамы.