Таким образом, на первых порах Петру Великому удалось обеспечить существование вновь воздвигаемой Петропавловской крепости. Но шведы не хотели без дальнейшей борьбы уступить Петру Великому устье Невы и сделали ряд попыток нападений на Петербург в 1704 —1705 г.г.[9].
12 июля 1704 г. произошел сильный артиллерийский бой под Петербургом. Утром 12 июля на нынешней Выборгской стороне появился генерал Майдель с отрядом до 8000 ч. и, установив орудия против позиций Брюса, коменданта Петербурга, открыл артиллерийский бой. Генерал Брюс ожидал этого нападения, успел на берегу нынешней Петербургской стороны устроить линию обороны с батареями, на которых «довольное число пушек поставил». Четыре часа продолжалась перестрелка и привела Майделя к убеждению, что не так-то легко сбить русских с занимаемых ими позиций и что будет благоразумнее убраться пз сферы поражаемости наших пушек. Майдель отступил от Петербурга, по ненадолго. 5 августа он снова подошел к Петербургу, несколько ниже Ниеншанца (нынешняя Охта) и послал к Брюсу барабанщика с письмом, в котором требовал немедленной сдачи Петропавловской крепости.
«Не угодно ли господину генерал-порутчику удалиться в свою землю, а меня таким писанием пощадить», — так характерно отвечал Брюс и выступил с частью своего гарнизона и пушками к Ниеншанцу. Сражения, однако, не произошло, и генерал Майдель 9 августа вторично отступил от Петербурга.
Еще раз тот же самый генерал показался у Петербурга 4 июня 1705 года и сжег три деревни на Каменном острове. По шведской диспозиции, в этот день шведский флот, взяв Кроншлот, разбив русский флот, должен был войти в Неву и начать бомбардировку Петербургской крепости. Однако, шведскому флоту не удалось выполнить этих предначертаний. У Кронштадта ожидал его только что зародившийся русский флот со старым испытанным морским вице-адмиралом Крейсом. И Майдель, видя, что шведский флот потерпел неудачу, отступил от Петербурга лишь для того, чтобы через три недели — 23 июня 1705 года — возобновить снова свою попытку. В этот день шведы переправились через Большую Невку на Каменный остров, а ночью подошли к Малой Невке с целью переправиться на Аптекарский. Но на последнем уже были русские окопы, и «через многую нашу стрельбу», на утренней заре сбили неприятеля с Каменного острова, и он «с великим поспешанием» ушел на Выборгскую дорогу.
Майдель сделал еще попытку — переправился через Неву, как бы желая двинуться в глубь Ингерманландии. Но ингерманландские драгуны, низовая конница Дмитрия Бахметева, казаки Михаила Зажорского, три полка пехоты и отряд Брюса принудили шведа спешно переправиться обратно за реку. Генерал Майдель сознал наконец таки невозможность нападения на Петербург с сухого пути с теми силами, которые были в его распоряжении.
Таким образом, хотя и вышеописанные шведские нападения, как и еще две попытки в 1707 и 1708 году, были неудачны, но они доставили много огорчений и хлопот первым аборигенам Петербурга, что ясно видно из немногих уцелевших до нашего времени писем.
«Чиню милости вашей ведомо, — писал Крейс К. А. Нарышкину от 28 января 1707 года[10], — что мы здесь при Санктпетербурге живем, аки слепые люди, потому что ничем не уведомлены; ныне прошу вашего благочестия, позволь нам уведомить о состоянии бытности вашей, також уведомить, что чинится в управлении против неприятеля».
А вот и еще характерные добавления к вырвавшемуся из глубины души воплю со стороны первоначальных строителей Петербурга. «Шведские полки подошли и стоят ниже Канец (т.-е. Охты), от нас неподалеку, стрельба от них из пушек по вся дни» (письмо Степанова Яковлеву от 28 нюня 1705 года[11]; «шведские полки перешли через Неву (пишет тот же Степанов от 3 июля 1705 года)[12], и на порогах кирпичные заводы и, что было строения, все пожгли и уже пыне лесов ничего пет и в строении остановка» и, наконец, последняя выписка[13]: «Ныне у нас в работах чинится остановка: Майдель по ведомостям в 8 тысячах войск от пас близко и шведские полки разъезжают но берегу реки Невы, по все дни против домов, на котором острове мы живем, также де в лесах работных люден от работы разгонивают, приезжают человек по 20 — 30 с ружьем неведома какие люди, и оттого многие разбегались, а иные от страху на делах быть опасны».
Вышеупомянутые нападения шведов имели первым последствием полное изменение плана постройки Адмиралтейства. Вместо обыкновенной верфи решили строить крепость, в которой уже учредить верфь. Первое указание на изменение этого плана мы встречаем в письме Меншикова Яковлеву (последний надзирал за постройками в Адмиралтействе) от 24 июня 1705 года[14]:
«Которое вновь строение заложено от Адмиралтейства в 60 саженях, то все вели отнесть и впредь, что надлежит строение от Адмиралтейского двора в 150 саженях, для того, чтобы от пожару Адмиралтейскому двору было безопасно, а ныне для прихода неприятеля велено сделать около Адмиралтейского двора палисад, вал земляной против образца, каков послан по нынешней почте к Роману Брюсу».
Роман Вильямович Брюс был первый обер-комендант С.-Петербурга. В приведенном письме Меншикова, кроме распоряжения об устройстве крепости, есть еще и другое очень ценное указание — на образование гласиса крепости — постройка от Адмиралтейства разрешена лишь в 150 саженях, — из этого гласиса впоследствии появилась Адмиралтейская площадь. Распоряжение Меншикова пришло в разгар работ в Адмиралтействе, в котором первою постройкою был амбар для съестных припасов, заложенный 26 января 1705 года[15]. К концу мая месяца того же года этот «анбар на припасы, на погребах, на длиннике 14 сажень» был готов. Кроме того, была готова часть светлиц для адмиралтейских рабочих, и «в 50 саженях от Адмиралтейства» ставились избы для жилья мастеровых. Эти избы нужно было теперь перенести на другое место, бросить другие начатые работы и приняться за устройство крепости.
Меншиков писал, что план Адмиралтейской крепости был послан «по нынешней почте». Однако, этого плана в Петербурге долго не получали, и только 17 сентября Р. В. Брюс послал Меншикову такое письмо[16]:
«Сего сентября в 17 депь от Вашего Превосходительства чертеж привезен, как строить крепость около двора адмиралтейского, которое дело зачато сентября 20-го и для поспешения из фашин строить станем, а дерном невозможно поспешить за опозданием времени. Против чертежа вышеупомянутого двора вымеряли и по размеру два бастиона далеко в реке будут, где 31/2 сажени глубины, которые нынешним поздним временем и за великими погодами (т.-е. дождями, бурями, наводнениями, поясним от себя) строить дало трудно и поспешить невозможно, а как скоро замерзнет река, то зачнем немедленно строить, а до того времени как те два бастиона строить станем, будут сделаны два маленькие бастиона, как на чертеже показано».