В таком виде, только с необходимым ремонтом, эта часть Адмиралтейства сохранилась вплоть до своей окончательной перестройки Захаровым. Но если внешний вид Адмиралтейской башни не изменялся, то совершенно переменился характер внутренних помещений: при Петре и Анне в башне над входом помещалась Адмиралтейств-коллегия, но 23 декабря 1747 года было издано высочайшее повеление о постройке церкви в Адмиралтействе[70]; церковь строил Чевакинский, причем постройка церкви, как и вообще большинство Елизаветинских построек, сильно затянулась[71], и церковь была освящена 10 мая 1755 года, далеко не законченной. Потолок ее был подбит досками и сверх них холстиной, из опасения обвала от сырости; карнизы столярные, стены и потолки были раскрашены по рисунку другого русского архитектора Башмакова. Иконостас, тоже по его проекту, был деревянный, окрашенный светлолазуревой краской, пилястры же, рамки и вся резьба позолочены. Иконы писал значительный русский художник того времени Мина Колокольников[72].
В дальнейшей жизни Адмиралтейства большое значение имел 1783 год: одно событие этого года чуть-чуть вполне коренным образом не изменило судьбу Адмиралтейства. Событие это — столь обыкновенный в петербургской жизни пожар. О нем так картинно всеподданнейше доносила Екатерине II Адмиралтейств-коллегия[73]: «После бывшего сего 13 мая в полдень жестокого ветра и вихря через полчаса стоящий часовой на покрытом пути к Исаакиевской церкви усмотрел дым над адмиралтейскими магазинами с W сторону от угла под крышею с наружной стороны и тотчас закричал, что в Адмиралтействе пожар, что наконец и другими с таковым же криком подтверждено было». — Как видим, способы извещения о пожаре были очень примитивны — «таковым же криком подтверждено было». Далее, коллегия продолжала: «Почему в то самое время помощию находящимися и против самого того места заливными трубами действовать и оный тушить старались; а через 1/4 часа от начала оного съехались и все члены коллегии и увидели, что горят под крышею стропила и решетки, но уже по обеим сторонам угла по три магазина. И хотя все возможное употреблено было к погашению, но как ветер не токмо не уменьшался, но и усиливался, да и потому, что оное строение на углу прикрыто адмиралтейским валом, то беспрестанный был вихрь: то и не оставалось другого способа, как употребить всевозможное к пресечению пожара сломанием железных крышек, что однакож три раза огонь делать воспрепятствовал. Но наконец то сделать удалось и закласть одну дверь, которая в брангмаурах была, и тем его остановить. В то же самое время, когда свирепствовал над магазинами, перекинуло огонь и внутрь Адмиралтейства, где строют корабли, в мастерские покои, не более 81/2 сажен, через канал от горящих магазинов отдаленные и так же как и первые железом крытые. В сем случае, почти оставя сие не важное и малозначущее строение, все силы употреблены были для сохранения близ самого его лежащий для отстроения кораблей приуготовленный лес, в чем и предуспели, который если бы не спасли, то не токмо сгорело бы все Адмиралтейство, но и строющиеся военные 100 и 74-пушечные корабли, которые совершенно безвредно остались, так как и еще заложенный 100-пушечной. Где же и какое строение сгорело, а в том числе сколько и с чем магазинов было, на умедлит адмиралтейская коллегия, по сочинению первому плана, а второму по собрании обстоятельных ведомостей Вашему Императорскому Величеству донести. А теперь может токмо донести, что денежная сумма не токмо та, что в ведении казначейской экспедиции, но и та, что по разным другим департаментам, вся в целости без наималейшей траты, которой по всем местам российской 361.430 руб. да иностранной золотой и серебряной до 27.310 р. Также спасены и все счетные книги о деньгах и по экипажеским магазинам, о чем и формальные рапорты коллегия уже имеет. Что же до прочих вещей касается, сколько чего сгорело, или так испортилось, что к употреблению негодны, о том адмиралтейская коллегия не преминет вашему императорскому величеству всеподданнейше донести, как скоро оные вещи разобраны будут, к чему уже и приступили.
«О причине от чего сие злосчастное для адмиралтейской коллегии приключение последовало, донести за верное ничего не может, хотя и употребляла всевозможное старание, чтобы исследовав узнать; но более ничего не открылось и донести не может, как только то, что по собрании обстоятельств за вероподобнейше почитает. Загорелся деревянный карниз, который круг всех магазинов с начала строения сделанной, следственно самый сухой лес, каковы и стропила под железною крышею, к которому думать надо силою вихря пристали искры с огнем из кузниц, из коих одна в адмиралтействе внутри бастиона против остного угла, а другая деревянная на Исаакиевской площади.
«Правда, в первой из сих на тот раз менее обыкновенной работа была, ибо починивали одни токмо инструменты, но сила жестокого вихря может то и произвела. Подкрепляется сие ее мнение и тем, что загорелось над таковым магазином в 3 этаже, который был совсем пуст. Под оным во 2 этаже были одни железные вещи, по большей части проволока, а в 1-м под оным же или самом нижнем сортовое железо. Лестницы ближе к оному месту не было с одной и другой стороны 35 сажень и то до второго этажа, которые заперты были, так как и люки между второго и третьего этажа, а ходили до начатия пожара в магазины самого нижнего этажа и то только считая от угла, где в 3-ем этаже оказался огонь, с одной стороны в пятый и шестой, а с другой в 8-ой магазин. В средних же, т.-е. во втором, с 10 числа мая, а в верхний или третий с половины апреля месяца никто не ходил. Почему не токмо находящиеся в оных этажах магазины, но и входы между оными заперты.
«Не оставила коллегия рассмотреть имеющуюся на вахте шнуровую журнальную книгу, в которую записывают все то, что из Адмиралтейства выносится, и судя по тому, что было выношено и знав, в которых магазинах что лежит, удостоверено, что с 10 числа во втором этаже никто не был, а в третьем еще и долее».
Через 8 дней, т.-е. 22 мая, коллегия представила дополнительный рапорт со следующими любопытными подробностями: «Адмиралтейская коллегия приложить честь имеет обстоятельный план и фасад всему Адмиралтейству, означе на оном, сколько сгорело и что осталось; а к пополнению того донести честь имеет, что всего строения погорело по Фасаду 260 сажень, в сем числе в три апортамента, имея нижней 10 сводами 54 сажени; да таких же в трех апортаментах, но токмо нижней без сводов, 67 сажень; чертежная и такелажная в два апортамента 511/2 сажень, мастерских в один апортамент 88 сажень, над оными поместил в два апортамента 9 сажень.