использовав все свои силы, пока не высосала все до последней капли, и он внял ее зову, когда пробил тревожный час.
– Возможно, эти люди правы в своих христианских убеждениях, а ты их дьяволица и явилась, дабы искушать их, – поддразнил Элайджа, подходя к ней. Обнаженной и жаждущей Софи было невозможно сопротивляться, даже несмотря на ужасные обстоятельства, – факт, который она хорошо знала.
– Тогда им никогда не следует встречаться со мной.
Она потянулась к его штанам.
– И это требование вызова?
– Это мое требование. Плата, если хочешь. – Ее пальцы ловко скользнули по крючкам и пуговицам, поспешно раздевая его. Вскоре одежда Элайджи лежала рядом с ее шелковым платьем.
Они занимались любовью со своим обычным рвением, пока их кожа не заблестела, тяжелое дыхание не сбилось, а их крики не разнеслись по замку, даря домочадцам повод похихикать на следующее утро.
Когда они оба насытились, Софи откинула с шеи влажные волосы, поманив его к себе.
– Да будут Судьбы милостивы, – прошептала она, глядя на Элайджу открытым взглядом, который намекал на тот же трепет, что поглотил и его.
Элайджа наклонился, желая вдохнуть ее опьяняющий запах – аромат розовой воды, усилившийся после их ласк.
– Если не здесь, то в Захáле. – Глупая мечта, ведь сомнительно, что такой, как он, когда-то сумел бы перейти в эту загробную жизнь, но то была мечта, о которой стоило грезить.
Элайджа царапнул зубами нежную кожу Софи – в прошлом такой безобидный шаг к соблазнению. На этот раз, однако, она выгнула спину, увлекая его приливом крови, что струилась по ее венам.
* * *
Несколько раз моргнув, Софи избавилась от тумана беспамятства и взглянула на плотный бархатный балдахин, задрапированный сверху. Тусклый дневной свет пробивался в окно, отбрасывая тени в опочивальню.
Зазвонили церковные колокола, возвещая начало службы в деревне. Слабый сладковатый аромат дыма и меда витал в воздухе.
Софи улыбнулась, сокрушительный страх неудачи покинул ее сердце. Она преуспела.
Слабость сковывала ее конечности. Элайджа сказал, что так и будет. Но она уже почувствовала, что изменилась. В ее теле медленно и ровно стучало новое сердце. Это был новый рассвет для нее. Если Судьбе будет угодно, то Софи увидит бессчетное множество других рассветов, а любовь и дружба будут всегда сопровождать ее.
– Элайджа? – прохрипела она, горло пересохло от жажды. Софи похлопала ладонью по перине рядом с собой в поисках его внушительного тела. – Сработало. Мы сделали это.
Ответом была лишь тишина.
Софи повернулась и обнаружила, что кровать пуста. Странно, что он бросил ее именно в это утро из всех возможных, однако он мог пойти за завтраком к прислуге. Элайджа знал, как она наслаждалась своей первой трапезой в постели, и всегда стремился угодить ей. Хотя Софи предполагала, что ее пища могла выглядеть иначе, особенно вначале.
Она все еще ощущала, как врожденная искра глубоко внутри нее мерцает в праздном ожидании.
Еще одна странность, учитывая, что Софи отдала свою силу Малакаю в обмен на эту новую бессмертную форму. Она попыталась призвать его, но слишком ослабла, и магия осталась там, где и должна была, – вне досягаемости. Или, возможно, теперь это был просто призрак из ее прошлой жизни, словно отсутствующая конечность, которая обманывала своего владельца, заставляя его чувствовать, будто она еще на месте.
Жжение в горле стало невыносимым. Элайджа сказал, ей нужно будет быстро поесть, дабы подавить неприятные ощущения и набраться сил, и что он непременно окажется рядом, чтобы помочь ей. Так где же он?
Софи поднялась с кровати.
От вида обнаженного тела Элайджи, распластавшегося на ковре, у нее перехватило дыхание. Она бросилась к нему, чтобы встряхнуть за плечо.
– Элайджа! – воскликнула она. Ее страх все возрастал. Кожа Элайджи под ее пальцами оказалась холодной. Что-то было не так. Такие, как он, просто так замертво не падали.
Использовав всю свою силу, Софи перевернула его. И задохнулась от того, что увидела.
– Нет, нет, нет… – Она обхватила его щеки дрожащими ладонями. Исчезли проникновенные карие глаза, которые напоминали ей плодородную почву после проливного дождя. Их сменила серая дымка. – Элайджа!
Софи яростно встряхнула его обмякшее тело, хотя уже подозревала, что это бесполезно.
Повинуясь инстинкту, она закрыла глаза и снова призвала свои силы. На этот раз они беспрепятственно откликнулись. Все же Малакай их не забрал. Однако сейчас ей не следовало беспокоиться о том, что это значило. Софи направила в неподвижное тело Элайджи невидимые щупальца магии в поисках ответов.
Ее сердце затрепетало от надежды при виде возникшего образа. Элайджа был жив, блуждая в густом бесконечном тумане.
– Элайджа!
– Софи? – Голос любимого эхом отдавался в пустоте, прозвучавшее имя будто пропиталось страхом.
– Я тебя вижу! – воскликнула она, желая, чтобы он ее услышал.
С душераздирающим криком боли Элайджа рухнул на застланную туманом землю. Образ исчез из ее сознания, оборвав их связь.
– Нет! – прохрипела Софи, снова пропуская сквозь него свою магию. На этот раз призрачное тело отпрянуло в момент прикосновения к нему и обратилось в пепел. Снова и снова она пыталась достучаться до него, пока ее зов не перестал откликаться, а силы не истощились.
Софи припала лбом к груди Элайджи и завыла от отчаяния. Время, проведенное в Гильдии, научило ее этим ужасам. Древнейшие тексты повествовали о месте между складками времени и измерений, куда Судьбы изгоняли души блуждать в вечном одиночестве, рассказывали о пустом небытии, которое не было ни Захалой, ни Азóдемом, а кое-чем более страшным. Большинство считало это очередным бредом провидцев. Но теперь Софи знала: Нуллинг был реальным, и Элайджа оказался запертым в нем, далеко за пределами ее досягаемости.
Как это могло произойти? Это было совсем не то, что обещал Малакай! Он наблюдал? Они наслаждались ее болью?
– Я не понимаю! Я избранная! – закричала она, надеясь, что он слушает.
Разве Софи не заслужила этого счастья? Она была такой преданной. Разве она недостаточно его восхваляла? Неужели Софи каким-то образом задела его хрупкое эго? Возможно, Малакай просто преподал ей урок. Может, Малакай еще освободит Элайджу от проклятия. Софи цеплялась за эту тонкую нить надежды, рыдая и игнорируя свой голод. Печаль переполняла ее, и она жаждала, чтобы вчерашний день вернулся.
К ночи Софи дрожала от слабости и скорбела от утраты. Но больше всего на свете сгорала от сожаления. Было ошибкой доверять Малакаю. Сейчас она это отчетливо видела. И все же он не лишил ее огромной силы, которую она отдала ему. Это могло означать только одно – он еще не закончил с ней.
– Я все исправлю, – почти шепотом