величественный дуб, растущий в саду во дворе, – его уже тронуло дыхание осени, и скудный ветерок шелестел золотыми листьями. В воздухе уже чувствовался ледяной поцелуй зимы. Она прибудет через две недели, лишит дерево красоты, а земле принесет покой. Софи презирала этот долгий и унылый период, но Элайджа находил некое утешение в видимом течении времени.
Под этим лиственным навесом должно было быть место погребения Софи, если их судьба не изменится, хотя Элайджа предпочитал склеп под часовней, где ему удалось бы лучше охранять ее останки.
Проживет ли она до первого снегопада?
Элайджа находил непостижимым то, что эта женщина, которой не исполнилось и тридцати лет, с сияющим молодым лицом и юношеским задором, текущим по венам, скоро выскользнет из его рук. Однако он знал, что безумие, о котором она говорила, было правдой. Много лет назад Элайджа видел, как оно овладело другой такой же, как она, оставив лишь пустую бормочущую оболочку могущественного элементаля, коим она когда-то была, с белыми, как мел, редкими волосами, стеклянным взором и неспособностью творить магию. Она провела свои дни как узница Гильдии, выкрикивая бессмысленные фразы, которые летописцы назвали пророчествами.
Хотя он и не желал этого признавать, Элайджа уже начал замечать в Софи тревожные признаки: апатичные взгляды, перепады настроения, бессвязные заклинания, непреднамеренно срывавшиеся с ее языка. Он не мог вынести того, что Софи превращалась лишь в тень той яркой женщины, которую он обожал.
Конечно, она не позволит этому случиться.
Какой-то мужчина, спотыкаясь, вывалился из таверны и пьяной кучей рухнул на землю прямо на пути двух ломовых лошадей. Глаза Элайджи расширились: мысль о том, что он увидит, как кого-то затопчут до смерти, подняла ему настроение. По крайней мере, сегодня проблемы этого человека могли посоперничать с его собственными. Элайджа в предвкушении схватился за каменный выступ, наблюдая, как лошади плетутся к обмякшему телу человека, за несколько секунд до того, как раздавят его голову, точно спелую дыню. В последний момент двое мужчин схватили пьяницу за пятки и потащили в безопасное место. А лошади галопом умчались в ночь.
Да будут прокляты эти чертовы добрые самаритяне.
Элайджа осматривал улицы в поисках другого человека, попавшего в более тяжелое положение, чем его собственное, зная, что шансы невелики. Его внимание остановилось на молодой паре посреди любовной ссоры, которая быстро переросла от криков и яростных жестов к стремительному удару коленом в пах мужчины. Растущая толпа зрителей разразилась смехом, когда молодой человек согнулся, корчась от боли. Несмотря на свое горькое настроение, Элайджа усмехнулся.
Впрочем, Софи это не остановило.
– Малакай ответил мне, и мы должны действовать быстро. Ты слишком долго откладывал.
– Когда Гильдия узнает, они убьют нас из принципа, – предупредил Элайджа, как и много раз до этого. Представители Гильдии запретили такие опасные вызовы по уважительной причине – из-за соглашения, которое привело к миру после столетий войны между Заклинателями и Нетленными.
– Что сделано – то сделано. – На ее лице читалась мрачная уверенность. – Если они узнают, то смогут наказать меня. Однако, если мы этого не сделаем, я в любом случае погибну.
– А вскоре после этого и я.
Его глаза снова метнулись к земле под дубом. Если любимая ошибалась, к утру могильщик вырыл бы в этой земле две ямы, ведь без Софи Элайдже не было смысла жить.
Но он еще не готов был попрощаться.
– Еще один закат.
При условии, что безумие, прячущееся за этими изумрудными глазами, не одолеет раньше.
Софи ответила не сразу. Но, когда это произошло, ее голос прозвучал резко, будто взмах идеально заточенного лезвия.
– Что ж, отлично.
Шелковые слои ее вечернего платья зашуршали, когда она направилась к двери. Но прежде, чем Софи успела добраться до нее, Элайджа оказался в другом конце комнаты и рукой преградил ей выход.
– Ты не сможешь потребовать это ни от кого другого.
Она прекрасно знала это, и все же ее изумрудные глаза сверкали неповиновением, и Элайджа боялся, что она поступит опрометчиво.
Софи решительно вздернула подбородок.
– Тогда ты должен мне доверять.
– Я не доверяю не тебе. – Он никак не мог избавиться от ужасного предчувствия. – Разве когда-нибудь Малакай даровал кому-либо желаемое, не требуя взамен всего? – Из всех Судеб Судьба Огня был известен не своим состраданием, но безжалостностью и гордыней. Так было всегда.
И все-таки Софи решила, что он должен умолять.
Элайджа пришел в ярость, когда она впервые рассказала, что связала себя узами рабства с Малакаем.
Это невозможно было отменить.
– Но я избранная. Пламя Малакая течет в моих венах.
Элайджа вздохнул, его терпение висело на волоске. Софи была молода и высокомерна, ее вера в тех, кто даровал ей огромную силу, оставалась непоколебимой. Она еще не ощутила их гнев.
Софи провела кончиками пальцев по очертаниям его подбородка, словно призывая встретиться с ней взглядом.
– Если мы будем сидеть сложа руки, то меня скоро не станет. Лучше я умру сегодня вечером, чем потеряю контроль над этим миром завтра. Но я не умру. И ты не умрешь. В этом меня уверил Малакай, – настаивала она, улыбаясь Элайдже. – И мы справимся с любыми последствиями, которые могут возникнуть. Вместе.
Она излучала такую уверенность. Элайджа отчаянно хотел ей поверить. Существовала причина, по которой ее и почитали, и проклинали в Гильдии, – способности Софи не имели себе равных в этом мире.
И хотя эти силы в конце концов ускользнут от нее, она была готова пожертвовать ими этой ночью ради вечности с ним, и эта правда не ускользнула от Элайджи.
– Ты невыносимая женщина. – В его тоне не слышалось и намека на гнев.
– Да, но я навсегда останусь твоей невыносимой женщиной.
Он взял ее руку в свою и поднес ко рту, дабы прижаться губами к гладкому белому камню ее обручального кольца. Элайджа завершил жест еще одним вздохом, и они оба поняли, что это было – безоговорочная капитуляция. Элайджа не желал больше откладывать.
Отстранившись от него, Софи подошла к широкой кровати, где они провели так много ночей, слившись в объятиях друг друга. На столе горела одинокая свеча – единственный источник света в комнате, – но она светила ярко и наполняла воздух сладким ароматом меда.
Элайджа с растущим возбуждением наблюдал, как Софи сбрасывает платье и исподнее, пока не осталась лишь нагая кожа. С озорной улыбкой красавица забралась на кровать и вызывающе опустилась на колени, ее пышные груди вздымались с каждым вдохом. Элайджа мог чувствовать ее бешено бьющееся сердце и то, как кружится у нее голова от вожделения. Софи взмолилась Судьбе,