— Не называй его так! — запротестовала Кэрри и сама удивилась: ей-то что беспокоиться? Слово точное, другого не подберешь. Но смятение, горечь от этого не улетучились; мысли все так же путались, чувства… какие уж теперь чувства!..
— Поверить не могу — и ты еще его защищаешь?! — Уилл выскочил из машины, мгновенно обежал ее и встал рядом с Кэрри.
— Пожалуйста, оставим это, — пробормотала она. — В данный момент я не готова… ничего обсуждать.
— Тебе надо прямо взглянуть, какой он есть на самом деле… — начал было Уилл, но, наткнувшись на ее свирепый взгляд, тут же поднял руки ладонями вверх. — Ладно-ладно, сдаюсь, не скажу.
— Хотя бы не сейчас, — вздохнула она.
— Уэбстер — чудненький маленький городок. — Уилл гневно сощурился. — Но клянусь: если расплавить слухи, по нему циркулирующие, и обратить их в золото, он станет городком миллионеров.
— А то я не знаю… — Кэрри вызывающе положила руки на свою тонкую талию и подняла на него мятежный взор.
— И чтобы не предстать перед ними, ты решила бежать?
— Попал в точку. — Глаза ее засверкали — то ли слезами, то ли угрозой: мол, мое дело, мое горе — что хочу, то и делаю.
— Пытаешься спасти свою гордость?
— Тебе до этого дела нет. Хотя… ну да, пусть ты и прав! — Она затрясла головой, и несколько каштановых локонов, окончательно выбившись из прически, упали на уши.
Уилл спокойно встретил ее гневный взгляд и с жалостью отметил, как она бледна, как дрожат ее губы, а в глазах-то слезы — вытирать, видно, не хочет, чтоб он не заметил.
— Вот и ладно. Я тебе и помогу.
— Что-что-о?
— Пойдем-ка! — Он взял ее за руку. — Садись в машину. Я отвезу тебя домой.
— Ла…ладно, — пробормотала она, немедленно запуталась в своем торжественном платье, подобрала волны атласа и умолкла.
А он открыл машину, перебросил на заднее сиденье синюю папку с бумагами и помог уложить ее пышную юбку; захлопнул дверцу, обошел машину и, усевшись на свое место, включил мотор. Они с ревом мчались по дороге, и Кэрри, уютно устроившись на роскошном кожаном сиденье, была преисполнена благодарности ему за то, что он ее увозит. Только бы попасть домой, а там уж она укроется у себя, в своей комнате, и решит, что делать дальше. Пусть она трусиха, не меньшая, чем Роберт — трус, ей это сейчас все равно. Но что это? Они проскочили улицу, которая вела к белому дому в георгианском стиле, где она выросла и где жили ее сестра и зять. Кэрри повернулась к Уиллу.
— Я думала… ты домой меня везешь.
— Домой и везу. — Глаза его сверкнули в зеркале заднего вида. — К себе домой.
— В Чарлстон?
— Ну да. — Он небрежно поднял руку и помахал Фэрли Ханклу, шерифу, проезжавшему мимо на патрульной машине.
Фэрли чуть шею не вывихнул — так головой крутил: Уилл Кэлхаун увозит из города Кэрри Маккой — увозит с ее собственной свадьбы.
— Но… но это совершенно невозможно! — запинаясь, пыталась она протестовать. — Мне еще многое надо сделать.
— Что же? — Глаза его сузились. — Свадебные подарки вернуть?
— Да, и это тоже…
— Послушай, Кэрри, — нетерпеливо перебил он, — разве не лучше, если пойдут слухи не что тебя оставили одну перед алтарем, а что именно ты сделала жениху ручкой?
— Что ты имеешь в виду?
— В данный момент ты и я — единственные, кто знает, правильно?
— Еще Роберт и его сестра Марсия.
— Ну, он вряд ли станет распространяться: поступил как трус, и знает это. Марсия — тоже: наверно, так же его презирает, как ты. К тому же она твоя подруга.
Этого Кэрри отрицать не стала, только осведомилась:
— Что ты задумал?
— А задумал я вот что. В данный момент твоей жизни что бы ты предпочла? Слухи, что Роберт нашел кого-то и оставил тебя или — наоборот — ты нашла кого-то и оставила его?
— Я оставила его! Определенно — я оставила!
— Так я и подумал, — кивнул Уилл. — Поэтому, если ты убежишь со мной в Чарлстон, это будет воспринято так: у тебя есть в запасе кое-кто получше. Разве не так?
Логика, конечно, по меньшей мере сомнительная, но зато… зато в глазах горожан она — особа, бросившая жениха, а не брошенная у алтаря невеста. Совсем другой коленкор…
— Что ж, пожалуй… может быть.
— Ты заявишь: мол, свадьба отменена по обоюдному согласию. Хватит у Роберта ума — он отрицать не станет. А станет — так окажется в дураках.
— Да, это может сработать, — подумав, согласилась Кэрри.
— Непременно сработает! — с непонятным апломбом подтвердил он. — Лучшее, что ты можешь сделать, — это поехать со мной в Чарлстон. Я дам тебе работу.
Работу? Он — ей? Да нет, вряд ли что-нибудь путное выйдет. Они никогда особенно не ладили в серьезных вопросах, а он уже ведет себя как босс. Даже мысль, что придется работать у него день за днем, кажется ей дикой. Но есть и другая сторона: Уилл предлагает способ уйти от унижения. А она… ей отчаянно хочется убежать от всего этого кошмара, даже если придется взвалить на отца и сестру неприятные объяснения и все такое. Но они-то любят ее, они сделают для нее все-все… И еще одно: хотя Хью, ее отец, и пытался скрыть свои истинные чувства, она прекрасно видела, что Роберт ему решительно не по нраву. А вот Уиллом он всегда восхищался сверх меры. Да, собственно, а кто им не восхищался?
Она осторожно поглядела на него так, будто видела впервые. Высокий, почти долговязый, но плечи широкие, руки мускулистые; двигается он всегда невероятно легко, даже изящно для человека его роста. С такой же легкостью он шагает и по жизни, словно говорит: «Вот вам грандиозная веселая шутка, и только я один знаю, в чем соль!» Случайный прохожий ни за что не догадается, что перед ним владелец двух процветающих художественных галерей. А ведь у себя в офисе он совсем другой — собранный, деловой.
Лицо Уилла — мечта художника. Волнистые светло-пепельные волосы, зачесанные со лба назад, глубоко посаженные выразительные глаза с густыми ресницами — эти глаза словно торговая марка семьи. Продолговатое, узкое лицо, а подбородок мощный, почти квадратный. Скульптор, стремящийся к совершенству, наверно, закруглил бы эту линию: кто будет судить его работу — все равно не поверит, что такие подбородки бывают у людей. Что поделаешь — Уилл отличается твердым характером и силой духа. Ей не стоит об этом забывать.
Когда она училась в колледже, Уилл регулярно приезжал в Колумбию под предлогом бизнеса, но на самом деле — проверять ее. Вот уж никогда не понимала, почему он взял на себя обязанности ее неофициального опекуна. Так часто отрывается от дел, водит ее пообедать или в кино и все расспрашивает: о занятиях, о соседях по общежитию и друзьях, о свиданиях — особенно о свиданиях. Иногда это настойчивое внимание казалось ей назойливым, она пробовала протестовать. Уилл объяснял спокойно, что он лишь выполняет обязательства перед семьей. «А разве ты член нашей семьи?» Так он тут же изобретал еще какой-нибудь резон — и продолжал свои инспекционные поездки каждые несколько недель. Так продолжалось до последнего года, пока она не начала работать в Гринвилле и встречаться с Робертом.