Читать интересную книгу Чубо из села Туртурика - Спиридон Вангели

- Привет! - крикнул Чубо. - Давай померяемся, кто выше!

Стали меряться. Чубо был повыше, но рубашка его для Уку годилась. Немного великовата, но не может же Уку ходить в чём мать родила. Чубо дал ему рубашку, а с брюками пока не получилось. У Чубо у самого брюк не так много - одни. Приходится выбирать - или он в брюках, или Уку.

А Уку, между прочим, рос на глазах. Пока Чубо показывал ему всё своё богатство - корову, овец, кур, Фараона и даже воробьев на яблоне - Уку рос и рос. И особенно быстро росли его снежные ноги. Когда он вернулся к дедушке - ростом был уже с бабушку.

Стали они с Чубо в прятки играть. Уку - чудак! - закроет глаза руками.

- Всё! - кричит. - Всё! Я спрятался.

Все, конечно, хохочут, катаются со смеху! Смешно, ей-богу! Спрятался!

А вопрос насчёт брюк всё-таки оставался важным. Порядочному человеку, хоть и снежному, не подобает болтаться по свету без штанов. Но брюк, как известно, не было, и Чубо смастерил ему что-то вроде юбки из кукурузных стеблей. Чтоб Уку ночью не замёрз. Хоть и снежный, а ведь - новорождённый.

Ранним утром проснулся отец, увидел во дворе кукурузные стебли, а Уку как-то не заметил.

- Кину я эту кукурузу овцам, - подумал он, схватил и стебли и Уку, потащил в загон.

Слава богу, проснулся Чубо, вовремя выхватил Уку.

Взявши у бабушки Далбы моток ниток, Чубо обмотал нитками каждую ногу Уку. Славные получились брюки, вроде рейтуз.

День, когда родился Уку, был особым.

Если б кто-нибудь в этот день прижался ухом к телеграфному столбу - сразу бы услышал звон колокольчиков. Это звенел Новый год, приближающийся к деревне.

И Чубо воткнул в снег у окна еловую ветку, повесил на ёлку кукурузный початок, пшеничные колоски, высушенные стебли базилика.

Получилось красиво. И пахло приятно в доме дедушки Далбу.

- Вечереет, - сказал Чубо. - Дедушка Далбу, принимаешь поздравления?

- Бабушка! - обрадовался дед. - К нам дети пришли! Поздравляют.

И Чубо ударил в колокольчик под окном и стал приговаривать-припевать:

Однажды зимою

Старик-Снеговик

Запряг в снежный плуг

И коня и снежинку!

Дий, лошадочко!

Дий, снежиночко!

Он снег белоснежный

Пахал и пахал,

В глубокие борозды

Сеял пшеницу.

Дий, лошадочко!

Дий, снежиночко!

И вырос на поле,

На снежном просторе

Огромный и вкусный

Бублик!

Гей, гей-гей-й!

С Новым годом!

С новым счастьем,

Добрые хозяева!

- Вот спасибо! - говорил дедушка Далбу. - Спасибо вам за урэтурэ!* ------* "Урэтурэ" - это новогодние стихи-поздравления. В последний вечер старого года дети ходят под окнами и читают эти стихи, поздравляют хозяев. И получают, конечно, подарки. ------

Бабушка дала Чубо и Уку орехов. А дедушка добавил не то две, не то три копейки.

Чубо и Уку пошли теперь петь урэтурэ по всей деревне.

Чубо пел, а Уку помогал. Он выкрикивал:

- Гей, гей-й-й!

Это было всё, что он знал по-молдавски, - гей! - зато здорово звонил в колокольчик.

- Сколько вас? - спрашивали хозяйки, высовываясь в окно.

- Двое, - отвечал Чубо. - Со мной сын дедушки Далбу.

И женщины выносили гостинцы для них обоих.

- Давай и завтра пойдём урэтурэ петь! Гей! - говорил Уку. - И послезавтра - гей! И вообще каждый вечер - гей!

- Что ты, Уку, - смеялся Чубо. - Урэтурэ поют только один вечер. Под самый Новый год. Гей! Гей-й-й!

КАК ПУСТИЛИ МЕЛЬНИЦУ

На другой день вечером Чубо снова попросил отца лечь в люльку. Но отец об этом и слышать не хотел.

- А если через дыру в заборе волк заберётся! - сказал он. Думаешь, убежит, если я из люльки свистну?

- Ну, тогда я сама лягу, - сказала мать. - Э-ге! Давно меня никто не качал.

Она залезла в люльку, устроилась кое-как, и Чубо запел маме:

- Баю-бай! Засыпай!

И мама быстро заснула. И снилось ей, что бегает она по зелёной поляне и ловит бабочку.

Отец побродил по дому, побурчал, покряхтел, а потом забрался на чердак, нашёл там среди хлама старую колыбель да и лёг в неё. И скоро уже вместе с мамой бегал он по зелёной поляне, ловил ту самую бабочку.

А Чубо в этот вечер стал таким сильным, как его мать и отец, вместе взятые.

На дворе светила луна. Дедушка и бабушка, залитые лунным светом, глядели друг на друга в окно.

Потихоньку, чтоб не слышала бабушка, Чубо сказал деду:

- Я на мельницу иду, а ты двор сторожи. Если придёт волк, громко считай по-немецки: "айн", "цвай", "драй" - он напугается и убежит. А если волк очень голодный будет, - покорми его.

И Чубо поставил на землю рядом с дедушкой корзину, запряг Снежного Коня и - помчался.

На улице не было ни души. Даже собаки молчали сегодня, а далеко за рекою лаяла лисица.

Чубо приоткрыл дверь мельницы.

- Эй, Дядька! Где ты?

- Цс-ст! - послышался голос, будто из колодца.

Чубо пригляделся и увидел что под полом мельницы мерцает маленький пруд. А Дядька сидит в лодке и ловит рыбу.

Увидав Чубо, он поднялся по лесенке наверх.

- Слышишь, лисица лает? - сказал он. - Это моя лисица. Есть хочет, вот и лает. Я её рыбой кормлю.

С тех пор, как Рэут покрылся льдом, Чубо не пробовал свежей рыбки, но Дядька не догадывался поставить сковородку на огонь. Он схватил молоток и начал стучать, чинить мельницу.

- Лучше водяных мельниц на свете нет, - приговаривал он. - Ведь на реке только жить да жить! Как-то плыву на лодке - вдруг вижу эту мельницу. Дай, думаю, починю её!

На мельнице было довольно холодно, и Чубо грел руки у свечи, а Дядька совал их под бороду.

- У меня и одеяла нет, - говорил Дядька. - А зачем мне одеяло? Лягу спать, калачиком свернусь, а ноги бородой накрою! Хорошо! Тепло!

- А когда мы пустим мельницу? - спросил Чубо. - У нас дома мука кончилась!

Дядька стукнул ещё раза три молотком:

- Готово! Можно муку молоть!

Со свечкой в руке он спустился вниз, к мельничному колесу.

- Эге, - сказал он. - Вода-то замёрзла. А чтоб колесо крутилось вода течь должна. Тьфу... чинил, чинил, а забыл, что на дворе зима!

Чубо схватился за колесо, пробовал крутануть, но ничего не вышло. Сил-то у него было много - от папы и мамы, - а не хватило.

В полночь Чубо вернулся домой. Заслышав его шаги, дедушка издали грозно крикнул:

- Айн, цвай, драй! А, это ты?

А на следующее утро, не успел Чубо встать, прибежал Уку.

- Беда! - закричал он. - Чубо, вставай!

Чубо выскочил из дому и увидел, что лицо у бабушки всё расцарапано.

- Что случилось?

- Ш-ш-ш-ш-ш, - прошепелявила старушка.

- Беда, Чубо, - сказал дед. - Я-то, старый пень, заснул. И во сне мне кажется - волк прибежал! Открыл глаза, вижу - это воробей. Подлетел к моей старушке, исцарапал всю и голос украл.

- Не голос, а зубы, - засмеялся Чубо. - Зубы-то у неё - зёрна пшеничные. Не беда, сейчас новые вставим и царапины заделаем. Как раз свежий снежок выпал.

Чубо тут же вставил бабушке новые зубы. Даже на пять штук больше. Разгладил белые щёки.

- А если он опять прилетит?

- А ты тогда его... - сказал Чубо и шепнул ей что-то на ухо.

- Ага, - засмеялась бабушка. - Так и сделаю.

Воробей, конечно, скоро вернулся. Издали заприметив новые зубки, он кинулся к ним, а бабушка раскрыла рот и - хап! - слопала воробья!

Но не до конца слопала, даже не проглотила, а просто закрыла рот только хвост наружу торчит.

- О, горе мне! - закричал бедолага-воробей. - Сожрал меня снежный человек! За что? Отпусти, бабушка! Темно у тебя здесь и страшно!

- Будешь чужие зубы трогать? - спросил дед.

- Не буду больше! Не буду! Простите, прошу!

Сжалилась бабушка Далба, отпустила дурачка. Он всё-таки схватил один зубок и вылетел, как из пушки.

Вечером, после ужина, отец сказал матери:

- Так и не поймали мы с тобой бабочку. А ведь надо бы поймать.

И они снова забрались каждый в свою колыбель, и Чубо качал их, маму левой, папу правой рукой:

- Баю-бай! Баю-бай!

Само собой разумеется, что сила их сразу же перешла к Чубо, и он снова помчался на мельницу.

А по дороге решил завернуть Чубо к дяде Тоадеру. Этот дядя был здоровенный мужик, прямо великан. И главное, он очень любил пироги с маком.

- Вот кто мне поможет пустить мельницу, - подумал Чубо.

Он постучал и сразу услышал голос великана:

- А-а! Чубоцел! Это ты? Заходи!

Дядя Тоадер открыл дверь и хотел уж взять мальчика на руки, но Чубо сказал:

- Погоди, дядя Тоадер. Дай я попробую.

И он вдруг схватил великана под коленки и поднял его вверх. У дяди Тоадера даже шапка за стреху зацепилась и осталась там висеть.

- Ух ты! - сказал дядя Тоадер. - Ну и силища! Здоровый какой!

Дядя Тоадер был вообще-то мужик добродушный, и Чубо знал, что его можно уговорить лечь в люльку. А чтоб сдвинуть мельничное колесо, сила великана могла пригодиться.

- Да что ты, Чубо, - сказал дядя Тоадер. - Я же в люльку не влезу.

- Ложись тогда в корыто.

- Да что ты, Чубо! Стыдно мне в корыте лежать. Ну уж ладно, только для тебя.

Жена дядина, увидевши мужа в корыте, обомлела и остолбенела. Сунула себе под мышки два градусника. Один - под левую, другой - под правую*. Пока она разбиралась, что к чему, Чубо был уже на мельнице. ------* Удивительно, что под левой оказалась температура 36 и 7, а под правой - 37 и 6. ------