И с каждым сугробом вперед -
Был кипиш. Все было пиздато.
Казалось, никто не пасет,
За каждой моею спиною
Лучи между сосен совать -
Фонарь поскользнется по пояс
И вынырнет - вот голова.
То облака смятая туша,
То белые кости берез -
Разбитую голову кружит,
И вертит, и тошно до слез.
До смеха - ни ветра, ни боли,
Ни веры бежать - помолись,
А что там молиться за волю,
Скорее бы уж замели.
Какие-то домики мимо,
Заборы - Сибирь ли, Урал,
Бегу, улыбаюсь счастливо,
Бегу и ору, как дурак.
На горле давлю сухожилья,
А голос не внять, не унять -
Он справит лохматые крылья,
Расправит и справит опять.
Пинает, копытит ли душу,
И мстит, словно бог - на авось
За небо, дрожащее лужей,
За ноги, скользящие врозь.
Клинически белая трасса,
Кладбищенски-черный патруль -
Луна ли засветится басом,
Поманит и в пепел сотрут -
Заскалятся хачики скопом,
И фиксами будут сверкать,
И будут пинками под жопу
Засовывать в кузов зилка...
Туда, где деревья столбами,
Где воздуха желт парафин,
Да волки с тяжелыми лбами,
Да зона, да к черту, да блин -
Схватили и дернули сбоку -
Как снега ментов намело,
И бабы, как ружья из окон,
Смотрели и фыркали зло.
* * *
Любовь и ненависть, награда и наказание имеют к нему не большее касательство, чем, скажем, день и час.
Ф. С. Фицджеральд
Мне не оставить рухнувшие зданья
И фонари, заросшие травой.
Давно пора завязывать с собой
И с фактом своего существованья.
Всё чисто. Взгляды некуда бросать.
Общенья круг не делится на дольки.
Я существую - это факт, и только
Всплывает он, как тонут голоса.
Он весь плывёт, и, опытом окучен,
Не ищет лиц, что прячутся, ни тех
Мешочков, что, должно быть, в темноте
Замуровали боги для везучих.
И честь, с которой жили, кто хотел,
К нему придет, отдастся, и замучит.
Я прохожу пустые города:
Иду по льду и шаг пинаю шагом,
Как поезд, что опаздывает на год,
Плевал на всё. Такая ерунда -
Когда на небе кончится вода,
С него посыплется помятая бумага.
Шифровки во плоти, все шансы вряд,
Открытки в гости, в гости телеграммы:
Уже заходят - восемь, десять, дама,
И просят в них играть, и говорят -
"Твои до гроба", - что ж, не биты карты -
Отобраны все десять... Веселей
Амбиций прошлых разносить подарки,
Уйдя без трех
измятых и рублей.
Уже Луна способна не краснеть,
И неба не способна обезболить.
Билеты в рай с оборванным контролем
Летят себе, дешёвые, как снег.
Делите их, стыдливостью не мучась,
Сплетаясь даже судьбами в клубок
Один, пока меня не знает бог,
И не смогли постичь судьба и участь.
Какого черта должен побеждать
Я в этот раз? Пожертвуй сантименты,
Идущий в рай. Как жаль во мне клиента
Терять, мой Бог! Намерений не жаль.
А дуракам и смертникам везет -
Усну, и меня с водки пролитой
Автобус с лицом алкоголика
Обнюхает и увезет
Туда, где под серым цементом
Повесился куцый закат,
Где небо сожжет облака,
Как письма и все документы,
Туда, где я буду не нужен
Размашистым белым полям,
Где все мои тексты спалят,
И голого выпнут наружу.
ДЕЛО ТЕХНИКИ - 2
1992 - 1993
ЗИМНЯЯ СКАЗКА
Н. Некрасову
Однажды я без головного убора
Взял из дому вышел - был сильный мужик
Всю зимнюю пору был пьяный, бесспорно,
И без головного убора кружил.
Засыпаны снегом березы и ели,
Сугробов до жути, как я погляжу,
И даже с похмелья на этой неделе
В лесу наблюдается полный ажур.
Тут же зайчики шорох устроили в норах,
Там белочки подняли блядский свой визг,
Смотрю, как гора поднимается в гору
И медленно яма спускается вниз.
Идет дурачина в тулупе овчинном -
Видать, не по чину бобры и песцы...
Чу! - блядь одинокая шествует чинно,
И, шествуя, держит сосцы под уздцы.
И бляшки, и ляжки, и денег навалом,
Поскольку сияло ебло, как табло.
И будто забрало, раскрыл я ебало,
И, речь заготовив, прищелкнул еблом.
- Здорово, блядина! Откуда деньжата?
- Из лесу деньжата, ох ё ты мое!
- Спецом ли поджаты они иль лежат там?
- Какое лежат там! Отец раздает.
(В лесу раздавались рубли и пятерки)
- А что, у отца-то большая шиза?
- Шиза-то большая, да больно он верткий -
Поскачет по лесу, и сразу назад.
- Куда ж, говорю, ты деньжата вместила?
(В ту пору, признаюсь, сидел без гроша)
- Куда я вместила? В карманы, вестимо, -
И шествует мимо, деньгами шурша.
Стою и вздыхаю, пытаюсь запарить:
- Постой, не плохая ль, случайно ты блядь?
А коли плохая - с такою-то харей
Наверно, опасно по лесу гулять.
Намедни, видала, неслись феодалы -
Видать, феодалы - суровый народ?
- Да что феодалы? Я в рот их ебала
Однажды студеною зимней порой.
* * *
А. Пушкину и К. Чуковскому.
Глава 1.
Мой милый друг в халате белом,
Скажи, прошу тебя, скорей,
Чем болен я. Такое дело,
Мой сват и брат, мой доктор Фрейд,
Мой врачеватель импотенций,
Размерь мой пагубный удел!
...Давным-давно, когда младенцем
Еще звался я меж людей,
Когда не мог сказать ни слова,
Но брата различал с сестрой,
Я был Корнеем очукован,
Раздавлен тайной роковой.
Поэт слонов и телефонов,
Певец Кокош и друг Тотош!
Казалось, и на небосклоне,
Лицо твое я видел. Что ж,
Я счел "Федору" бесполезной,
И "Телефон" держал за вздор,
Но маршал тазиков железных
Являлся мне, как Командор.
Бредя из кухни или ванны
В часы душевной пустоты,
Я часто видел образ странный,
Переходящий все черты.
Бывало, промелькнет улыбка,
Меня сводящая с ума,
И вновь во тьме растает зыбко
Как сон, как утренний туман.
Года летели. Умер Брежнев.
Я рос - не грязен, не паршив,
Но кто-то снова, как и прежде,
Шептал проклятья мне в тиши.
Я опустился, бросил бриться,
Боялся в зеркало взглянуть,
И, даже выйдя из больницы,
Я плелся тихо как-нибудь.
Я полюбил державный приход
Винта, и просто анашу...
Однажды, сидя слишком тихо,
Я заподозрил странный шум.
Я помню каждое мгновенье:
Нет пульса, с сердцем нелады.
Перед глазами в откровеньи
Предстал Огромный Мойдодыр.
..........................
..........................
..........................
..........................
..........................
..........................
И я один, убитый горем,
Вернулся - весь, как был, раздет,
Не вяжущ лыка, зол, и вскоре
Мной рукомойник овладел.
Варианты ( из пропущенных строк )
Глава 2.
Во глубине уральских гор,
В селенье, спившемся убого,
Изба, как пьяный светофор,
Стояла посреди дороги.
И в ней, среди своих владений,
Платок сжимая носовой,
Сидел мужик, и ел пельмени -
Один, как грозный часовой.
.........................
Но как-то бог его послал.
Господь глядел нехорошо,
Грозя послушливым домкратом,
И тот оделся и пошел,
И к утру возвратился с матом.
...........................
ПРИНЦИП МАЯКОВСКОГО ДЛЯ МЕЛКИХ НАДОБНОСТЕЙ.
Стихи пишу, извините за выражение.
Но не как какой-нибудь Бальмонт на бережку.
Хочу воспеть в аэропорт спешение,
И себя, выбегающего по свежему снежку.
На красный свет прошмыгнул не гордо я -
От скорости штиблеты по мостовой визжат.
Сходу выстаиваю очередь смехотворную:
Карета подана - садись и езжай.
Устраиваюсь поудобнее на сиденьице куцее,
Вот лодочкой отчаливаем от автостоянки пирса...
Курю себе, а тем временем по инструкции
Как утопленник, таксист в баранку вцепился.
За деньги с ветерком и комфортом положено,
Машина поворачивает боками белыми -
Не извозчик, поди, не трамвай краснорожий,
Да и я не пассажир - пассажирище целое.
Дорогой водитель, задумываться вам ли,
Зачем сквозь снегопад я на "Волге" несусь?
Может, по делу, как Ленин или Гамлет,
Или на помощь, как Айболит или Иисус.
Прокладываем курс сквозь времени заросль,
Каждую причину учитывая особо,
И вот ко мне неумолимо, как старость,
Приближается громада аэропорта "Кольцово".
Уже мчусь между баулами подобьем носорога:
Наклонивши голову и рыча в уме.
Ща зарегистрируюсь, и - адью, в дорогу.
Вот моё окошечко, вот мой документ.
И так протискиваюсь, и так - всё бесполезно:
Прилипла к окошечку какая-то гнусь.
Сияет, амбалина, как рубль железный,