Читать интересную книгу Сны Землян (СИ) - Савчатов Дмитрий

Под слоем пыли и кольцами оборванного троса нашелся люк, прикрученный с углов барашковыми винтами. Вавилов выкрутил один, поднеся к глазам, и хмыкнул. Резьба была конусовидная с широким шагом, каких он отродясь не видел.

— Вот тебе и отличие. Дьявол в деталях, м-да.

Он отвинтил оставшиеся три, спрятал их в нагрудный мешок и обшарил крышку, ища за что ухватиться. Очень скоро отыскались две широкие выемки, потянув за которые Вавилов без труда вынул люк, стряхнул с него пыль и прислонил к стенке шахты. Внутри разбитой кабины пыли не оказалось. Стены были отделаны белым пластиком, серый, вроде как прорезиненный пол, на котором валялись расколотые горшки с землей.

Вавилов спустился и как будто съежился — кабина оказалась нечеловеческих размеров.

— Либо грузовой, либо тут и вправду атланты жили…

Он склонился над одним из горшков. Продолговатый, тоже вроде бы пластиковый с обрывками веревок. Из комьев черной земли торчали корни давно погибшего растения. Вавилов задрал голову и увидал два целых горшка, болтавшихся у самого потолка.

— Цветы в грузовом лифте? Хм.

Кнопок или каких-то других органов управления видно не было. Слева от высоких дверей, рассеченных посередине створной щелью, Вавилов нашел панельку, но так высоко, что дотянуться до нее не мог. Тогда он достал ледоруб и аккуратно стукнул по находке тупым концом. Дверь вздрогнула, начала, было, со скрипом расступаться, но остановилась. Вавилов сглотнул — от волнения во рту у него пересохло. Он никак не ожидал такой живучести от техники. Ни один из существующих ныне аккумуляторов не смог бы выдавить из себя и миллиампера уже через сотню лет, а тут… Не иначе принципиально другая технология.

В щели темнел коридор. Луч фонаря выхватывал из тьмы серые стены с двумя параллельными красными линиями, пол, потолок с рядами округлых светильников. Мгновение поколебавшись, Вавилов просунул в щель руку до локтя, обшарил двери с той стороны, но тоже ничего не нашел. Тогда он схватился обеими руками за одну створку, уперся ногой в другую и потянул. Со скрежетом и храповым стуком двери поддались.

Вавилов перешагнул порог и замер в нерешительности. Высокий и пустой коридор хранил космическое молчание, в котором шорох арктического комбинезона походил на хруст сухих веток, а шаги — на стучащие затворы.

— Заура позвать что ли?.. — шепнул он, но тут же досадливо сплюнул. — Да какого черта! Сидят тут, понимаешь, меня дожидаются!

И раскатисто зашагал вперед.

Встречные двери, высокие, как японские тории, были затворены. Вавилов искоса поглядывал на них, но не останавливался. Каждый его шаг будто открывал терра инкогнита, наносил на карту бытия ранее не существующее. Вот новая дверь, вот новый светильник возник из темноты. Где они были раньше? Да и были ли вообще… Коридор вырастал перед ним одним, существовал для него одного. Но что в конце?..

Незаметно для себя Вавилов шел все тише и аккуратнее. Нарочито бодрая поступь осталась где-то позади. Он оглянулся, но дверей лифта не увидел — прошедшее сгинуло туда же, откуда рождалось грядущее. Колючий мороз пробежал по коже, Вавилов остановился, с трудом взнуздывая страх. Он чувствовал себя как в гробу на дне зарытой могилы, пропавшим для остального мира. Бежать. Назад без оглядки бежать к шахте, к каналу и выше, наружу, туда, где день, где солнце.

— Ррррааа! — взревел Вавилов, криком, как ножом вспарывая страх. — Назад?! Да вот херов вам тачку!

Он размахнулся и с прискока швырнул ледоруб во тьму коридора. Вопреки иррациональной уверенности, что коридор поглотит инструмент, раздался звон и брызнули искры, определившие порог бесконечности. Вавилов выпрямился и, не сводя глаз с точки, где взблеснуло, пошел вперед.

Вскоре луч его фонаря уперся в массивную тупиковую дверь. Стальная, покрытая волдырями клепок она нависла над Вавиловым отвесной стеной. Справа, чуть повыше головы, выпирала дверная ручка, а под ней, там, где бывает замочная скважина, поблескивала тонкая латунная пластина с множеством дырочек и бороздок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— А вот и ключик золотой, — шепнул Вавилов, стянул подмышкой перчатку с правой руки и вытащил пластину. Покрутил в руках, проверил на свет, хмыкнул. — Как терка.

Немного подумав, он вернул пластинку на место и слегка пристукнул ее ребром ладони. Ключ с готовностью утоп в щели и внутри нее что-то щелкнуло. Вавилов потянулся, было, к дверной ручке, но на полпути замер. Вот же она, та самая минута, ради которой он жил, от которой бежал за полярный круг. А вдруг за дверью ловушка? Бомба, газ или древнее проклятье… Он мотнул головой, прогоняя нетвердые мысли. Какое проклятие? Какие еще ловушки? Скорее всего это просто склад. Он видел предметы быта этих атлантов. Видел на голографии и собственными глазами… Это не гробница, не сокровищница. Это место было их домом.

Дверь распахнулась на удивление легко и тихо. В помещение было пусто. Только три ковра, свернутых в высокие рулоны, стояли в дальнем правом углу, облокотившись друг на друга. Вавилов осторожно перешагнул порог и обшарил лучом фонаря невидные с коридора углы. На полу слева валялись обрывки веревки. И все.

— Пусто, — выдохнул Вавилов и усмехнулся, памятуя волнительные мысли у входа. — Просто чулан с хламом.

Он снова навел фонарь на ковры, даже развернулся, чтобы подойти к ним, но так вполоборота и замер. Из глубины угла на него смотрело три овальных зеленых лица. Гладкие, с большими черными глазами и улыбками на безгубых ртах.

Второе

Входная дверь опять не открывалась. Юки вставляла и вытаскивала магнитный ключ, хмурилась, но все без толку. Наконец, она оперлась о коварную дверь спиной и несколько раз стукнула ее затылком. Поднявшаяся, было, в груди злость толкнула ее вниз за консьержем, но тут же сникла. Что толку? Он опять скажет, что с ключом полный порядок, а это просто госпожа Юки Маркина плохие батарейки в него вставляет. После очередного такого выговора, Юки нарочно купила в «СаториБин-био» самую дорогую фирменную батарею. И что же? Батарея в ее ключе должна работать полвека, а протянула всего неделю. Явно, что проблема в ключе. И в порядочности хозяина.

Однако ж попасть в комнату всё ведь надо. Но теперь уж не для того, чтобы привычно завернуться во Вторую жизнь, а чтобы поесть, скинуть сумку и вернуться в Центр, где ей за ее кровные отремонтируют ключ. Да. А еще выдадут дефектный акт с ведомостью, от которых консьерж уж точно не отвертится.

Размышляя так, Юки перебирала на макушке пряди черных вьющихся волос, отыскивая выемку биобатареи. Ей не очень хотелось обесточивать мозгошин, но не бежать же в магазин, только ради того, чтобы попасть в дом. Тем более всего на одну минутку. Наконец, она нащупала складку и подцепила ногтем твердую горошину, застрявшую в ней. Коротко щелкнуло и в коридоре стало темнее, глуше и… Душней. Мир как будто накрылся грязным ватным одеялом. Юки передернула плечами, выбила испорченную батарею из ключа, вкатила в него вынутую из головы и поспешила открыть дверь.

Запершись, Юки вернула ярко зеленую горошинку на место и облегченно вздохнула. Сейчас же она хлопнула в ладоши, оживляя интерьер и, присев на маленькую тумбочку, сбросила сумку и разулась.

Комнату свою, в простонародье зовущуюся «коробчонкой», Юки получила от работодателя, потому на стеснения не жаловалась. Да и много ли нужно технарю, целыми днями ворочающему железки в вычислительном центре Шикотана? Главное что б было место, где прилечь. Широкая, некстати двуспальная кровать имелась и занимала добрую половину всей комнаты. Были в комнате и холодильник, и шкаф, и даже провод в прачечную. Стола не было, но Юки в нем и не нуждалась. Ужинала она, как и многие, из тюбиков, а если вдруг приходилось пробовать что-то традиционное, то в верхнем ящике тумбочки пылились миски с палочками.

— Бунгало, закат, — проговорила Юки, упала на кровать, потянулась и зевнула.

Матовые стены и потолок пропали, пластиковая кровать под ней одеревенела, донесся шум прибоя, а сквозь марлевые занавеси широкого окна заблестели лучи уходящего солнца. Крик чаек, их стремительные тени на золотом песке… Юки смотрела в окно, приподнявшись на локтях. Сердце остро кольнуло. Ей невыносимо захотелось выбраться через это окно на свободу. Пройтись по теплому песку, подразнить шипящую волну, искупаться. Заворожено глядя в окно, она высвободила левую руку и потянулся к макушке, чтобы включить мозгошин по-настоящему, но осеклась, вспомнив про дело.