не удается выразить все это на бумаге. Нестерпимо больно терять тебя навсегда. Мы были так счастливы, мы могли бы быть так же счастливы снова. Я оглядываю свою квартиру. И вижу Бинки[1]: сидит на пустой детской кроватке, одно розовое бархатное ухо вверх, другое такое же вниз, и мне вспоминается, как ты выиграл его для меня на ярмарке в Карпентере, и слишком мучительно даже писать об этом. Все эти годы, лежа одна в постели, я часто думала о ферме твоего дяди, о том, как мы могли бы рано или поздно там поселиться не только с нашим сынишкой, но и с другими детьми, которых всегда хотели иметь, и я была бы женой фермера, а ты писал бы стихи, а потом мы бы вместе состарились.
Ты, несомненно, понимаешь, что я чувствую, что хочу сказать о нас с тобой. Но тебе неведомо наше дитя, и я не смею оставить невысказанным то, что сейчас напишу. Ты должен его спасти, Хилари. Как только будет безопасно, ты должен приехать и забрать его у Жанны, и научить английскому языку, и воспитать таким, каким подобает быть твоему сыну. Я могу вынести все, даже расставанье с тобой навсегда, но мне не вынести, если наше дитя окажется без нас, без любви, которую можем ему дать только мы. Знай, Хилари, если наше дитя в безопасности, я могу выдержать все.
Л.»
Хилари медленно расцепил руки, с усилием вернулся в сегодняшний день, к Пьеру, который ждал, положив на стол крепко сжатые руки.
— А последнее письмо? — донеслись до него слова Пьера. — Письмо Лайзы?
— Что-то было странное в том, как оно пришло, — сказал Хилари. — В конверте, надписанном почерком Лайзы, и с английской маркой. Адресовано было сюда и препровождено в мою часть. Увидев почерк Лайзы и эту английскую марку, я испытал чудовищный шок. Пока не вскрыл письмо, даже решил, что Министерство иностранных дел совершило ужасную ошибку, что она жива и в Англии. Но, конечно, когда прочел письмо, все понял.
— Когда оно было написано? — спросил Пьер.
— Она не поставила ни месяца, ни числа, — ответил Хилари, будто говорил сам с собой. — Вероятно, как раз перед тем, как ее схватили, и передала кому-то, кто, как она знала, отправляется в Англию. Она сказала, что мальчика Жанна уже забрала. — Хилари поднял глаза, и вдруг вцепился в Пьера взглядом напряженным и вопросительным.
— Да, — сказал Пьер. — Вот почему я здесь.
Мгновенье он молчал, глаза были закрыты. Потом открыл их и сказал будто ненароком:
— Я ведь уже говорил, из-за своей работы я не имел права приезжать. Не имею права, разумеется, и рассказывать вам то, что должен рассказать, чтобы все было ясно, но теперь это уже неважно.
Вы знаете, конечно, что Жанна и Лайза были подругами с тех пор, как учились вместе в Сорбонне, и, естественно, когда мы с Жанной обручились, я часто виделся с Лайзой. В ту пору она ждала ребенка, а вы были на фронте. Забавно, однако у нас с вами никогда не совпадали увольнительные.
— Но теперь я действительно помню, — медленно произнес Хилари, — помню, Лайза однажды сказала мне о вас и Жанне — просто сказала, а я потом не держал это в голове.
— Вскоре после Перемирия Лайза стала членом организации, помогающей британцам бежать из плена. Я знаю, Жанна считала, что она не права, но Лайза говорила: это ее долг, а в те дни нам ничего не оставалось, как делать то, что мы считали своим долгом. У Жанны было другое занятие. — Он замолчал было, потом продолжал с невеселым смешком: — Я уже столько вам рассказал, с таким же успехом могу сказать все. Жанна помогала издавать нелегальную газету.
— А вы? — спросил Хилари.
— Я был и остаюсь в подполье, — сухо ответил Пьер. — Из-за моей работы мне иногда еще приходилось видеться с Жанной и дважды, очень накоротке, в кафе, с Лайзой.
Хилари видел: Пьеру нестерпимо больно рассказывать об этом, он явно только того и хочет, чтобы покончить с этим разговором, и все-таки не мог не прервать его и не спросить:
— Как она выглядела?
Пьер ответил очень мягко, без напряжения:
— Она была прелестна, выглядела даже лучше чем до того, как появился маленький. Такая крохотная, хрупкая — мы все, по-моему, ни за кого так не боялись, как за нее, но сама она всегда казалась спокойной, безмятежной и бесстрашной. Я всегда с удовольствием думаю о ней — синеглазой, с прямыми золотыми волосами и прелестным овалом лица.
— Благодарю вас. Простите, что перебил. Пожалуйста, продолжайте.
— Последний раз я виделся с Жанной у нее дома, вечером того дня, когда Лайзу схватило гестапо. Ваш сын спал у Жанны в спальне — она забрала его двумя днями раньше. Мы все считали, что Жанна еще в безопасности, что гестапо раскрыло только организацию спасателей.
На сей раз Хилари не смог перебить Пьера, задать вопрос, который сам просился на язык.
— Мы долго говорили в тот вечер, — медленно продолжал Пьер. — Хотя мы верили, что пока еще находимся в безопасности, но каждая встреча могла оказаться расставаньем навсегда, и эта была пронизана ощущением, что мы подошли к краю. Жанна итожила проделанную работу так, будто вся она уже окончена. Она сказала, она думает, что заблуждалась, и все мы глубоко заблуждались в главном. «Мы годами руководствовались понятиями движений и групп и никогда понятиями отдельного человека, — сказала она. — Мы принимали суждения групп и подчиняли им свою мораль. — И еще она сказала: — Теперь я знаю, что это заблужденье. Истинное добро только то, которое мы можем сотворить своими собственными руками, руками отдельной личности, и верить мы можем только в свою собственную добродетель, добродетель отдельной личности. Как члены группы мы часто творим зло ради грядущего добра, но очень часто добро так и не свершается, а бессмысленно свершенное нами зло уже не исправишь».
Вы поймете, что во Франции в такое время это была непрактичная, идеалистическая точка зрения, — продолжал Пьер. — Все, что делал я лично, по определению Жанны было злом — шпионаж, разрушение, убийство, а я верил, как и все мы, что это необходимо и правильно, не само по себе, разумеется, но потому, что в конце концов послужит добру. Ну, и я спорил с Жанной, но она совершенно переменилась, чуть ли не перешла в другую веру, так сказать. «Никогда нельзя быть уверенным, каков будет конец, уверенным можно быть только в средствах, значит, средства должны нести добро, — говорила