Гедимин не знал. С пультом возились без него.
Макет окутало рябью. Выдвинув короткие опоры с одной стороны, он вошёл вертикально в песок. Гедимин видел на экране сканера, как опоры с разных сторон выдвигаются и задвигаются. Станция уходила на дно, и камень за ней смыкался. Исгельт переключил рычажок — «Эданна» сдвинулась вбок и поплыла влево, к стенке. Гедимин беззвучно выдохнул. «А вот на это я… Hasu!»
— Тащи наверх, её сминает! — крикнул он командиру — и тот, как ни странно, подчинился. «Эданна» застыла — и пошла вертикально вверх. Гедимин, морщась, смотрел на свежие трещины и замины, — на горизонтальное скольжение боком сармат не рассчитывал.
— Почти что и не помялась, — пробормотал Исгельт, склоняясь над неподвижным макетом. — Движение вверх-вниз точно отработано, осталось…
— Эй! — Гедимин недобро сощурился. — Ты и говорил сделать, чтобы оно спускалось и поднималось. Про ползание вдоль ни слова не было!
Ответить Исгельт не успел — входной люк приоткрылся.
— Тески, там полдесятого, — сообщил Айзек. — Проверяться на эа-мутацию собираетесь?
Исгельт, оставив макет в покое, раздражённо хмыкнул.
— Каждую неделю одно и то же! Это на неработающей-то станции без вредных производств… Да если бы не «мартышки» и их эа-вирус — кому бы надо цедить из нас кровь каждую неделю⁈
— Поломки в клетках возникают безо всякого эа-вируса, — сдержанно напомнил медик Эркенгер. — И чем чаще проверка, тем легче их выявить.
Исгельт фыркнул.
— Пока мохнатые ублюдки не начали нас геноцидить, твои поломки случались раз в год! Когда засядем без них под землёй, — вот увидишь, годами всё будет спокойно. А за четыреста лет грёбаный вирус наконец подохнет вместе с создателями. И проверки раз в полгода хватит за глаза.
Сердитой речи ему хватило до медчасти. Гедимин отмалчивался, разглядывая огни энергоблоков. В медицине он мало что понимал, но ему было не по себе. «Макаки макаками, но нам расслабляться не надо бы. Эа-мутация — наша зараза, она с нами всю жизнь. Я же читал — и до первых восстаний случались эпидемии. И сам Ассархаддон ничего с ней не сделал, хотя он-то пытался. Может, и до сих пор пытается…»
…Айзек изумлённо присвистнул.
— Получилось! Исгельт, ты видел? У них получилось! Я же говорил — если атомщик не додумается…
Командир сдержанно кивнул.
— Однако макет помяло.
Гедимин, вместе с Иджесом вынимающий повреждённые фрагменты «Эданны», только морщился.
— Помяло, когда ты поволок его вбок. Да, на это он и не был рассчитан.
Исгельт, даже не взглянув на него, повернулся к Айзеку.
— Насколько я помню, среди них расчётчиков нет. Найди время, соберись с сарматами, — надо всё сделать правильно.
— Само собой, — отозвался Айзек и оглянулся на Гедимина. — Ты пока чини, что помялось. А мы тебе посчитаем, как надо. Все сканы у меня есть. Ты, кажется, нас вывел на нужную траекторию — дальше будет проще.
Гедимин пожал плечами.
— Посчитай, если умеешь. И ещё одно прикинь. Маленькому макету хватает слабого излучателя. Но станция-то огромна. Какая интенсивность ей нужна? У нас столько есть?
01 ноября 07 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»
Небо в шесть утра было тёмно-лиловым — огни станции подсветили снизу нависшие тучи. Ветер гонял редкий снег. Вдоль проезжих дорог зажглись светодиоды, и налились свечением люминесцентные стрелки-указатели. Иджес оглянулся на световое пятно за горами и еле слышно хмыкнул.
— У «макак» день победы, вроде как — а никто петардами не шмаляет.
— Ещё не проснулись, — отозвался Эркенгер. — Это мы, сарматы, с шести на ногах. А «макакам» чего бы и не спать? Полярной ночью когда ни запусти салют — всё видно.
Во сколько вставали Исгельт и Айзек, Гедимин не спрашивал — но, не успел он войти в хранилище, как увидел обоих сарматов у закрытого бассейна. Освещение вокруг уже зажгли, прошёл дозиметрист, выставив новые метки, но командир не спешил открыть ячейки и вытащить твэлы.
— Вспомнить только, сколько сил мы на это грохнули, — услышал Гедимин тихий голос Исгельта. — Сколько работы, какие постройки, изобретения… какие корабли! И всё пошло в чёрную дыру из-за кучки дебилов в командовании. Если бы кто додумался грохнуть Марка в начале войны…
Айзек держал руку на его плече, и Гедимин издали видел, что сармату не по себе.
— Вы сделали, что могли, Исгельт. Твоей вины там точно нет! Кто знал, что Маркус без эа-мутации «поедет» хуже Саргона…
Исгельт гневно фыркнул.
— Даже до Кумалы дошло! А мы с Гельмером и Никэсом сражались за него до последнего. Высадка в Чикаго… тогда, когда уже каждый корабль и пилот были на счету! До неё мы ещё могли развернуться, отступить, перегруппироваться… да затаиться в Миане на полгода, — кто бы нас нашёл⁈ И тогда уже, с новыми силами…
Гедимин слушал его, досадливо морщась. «Да вся война была идиотская, от начала и до конца,» — думал он, надеясь, что существо в бассейне пока на таком расстоянии ничего не слышит. «Ещё с „Гекаты“ надо было запускать „Сампо“ на полную мощность и вытаскивать всех из гетто. Хватило бы ночи — зачистить охрану, закинуть порталом по мине в реакторы „Кондоров“, вывести всех до сармата, вывезти хотя бы часть промышленности. И засесть на Кагете. Никаких концлагерей, спокойно работать с ирренцием, осваивать планету… может, найти другую — хотя и эта, считай, подарочная. И никаких идиотских войн. Нашли бы мианийцы? Они нормальные, не то что „макаки“. Договорились бы…»
— Кет, приём! — услышал он резкий голос Исгельта. — Я спросил — ты сам что считаешь? Ты пошёл против приказа, тебя расстрелять собирались, — у тебя ведь были свои соображения?
Гедимин угрюмо сузил глаза.
— Мои?.. Валить надо было с Земли. Всеми гетто. На Кагет, ещё куда, — но отсюда подальше. Пусть бы Атлантис по Северу ракетами лупил — они этим триста лет заняты. Мы