с улыбкой ответил:
– Завтра, Алеша, завтра, я расскажу тебе еще больше!
Императрица тоже пообещала сыну, что добрый батюшка вернется завтра вечером, но ей понадобилось еще некоторое время, чтобы убедить ребенка. Он теперь совсем не ощущал боли и готов был слушать своего нового друга всю ночь. Григорий Ефимович попрощался с ним. Когда он уже был на пороге, Алеша крикнул ему еще раз:
– Непременно приходи завтра, батюшка! Я точно не лягу спать до твоего прихода!
Когда двери за гостем закрылись, переменившийся ребенок продолжал с симпатией смотреть на место, где только что был человек с большой бородой.
– Кто это такой, Мария? – спросил он наконец Вишнякову.
– Святой паломник, Алеша, – ответила та, словно очнувшись ото сна. – Святой, который тебя исцелит! Твоим папе и маме его послал сам Бог!
– Святой! – восторженно прошептал ребенок, и его отяжелевшие веки сомкнулись.
Императрица вышла из комнаты больного следом за Распутиным, с волнением и благодарностью взяла его руку и, заплакав, поцеловала ее.
Распутин перекрестил ее и сказал:
– Верь в силу моих молитв, и твой сын будет жить!
Григорий Ефимович снова пришел вечером следующего дня, и в последующие дни тоже. Неуклюжий крестьянин и императорской сын стали неразлучными друзьями. Всякий раз, когда приходил отец Григорий, Алексей ждал его с нетерпением и постоянно спрашивал у своего окружения, когда за ним пошлют, потому что Григорий умел рассказывать интересные истории.
В один из первых визитов Распутина Алексей радостно бросился ему навстречу, а потом побежал в рабочий кабинет императора, крича:
– Папа, папа, новый вернулся!
Прозвище закрепилось, и скоро вся семья называла Распутина не иначе как Новый. Позднее, в память о словечке, придуманном цесаревичем, царь официально присвоил Григорию Ефимовичу фамилию Новый (Новых).
Приходя по вечерам во дворец по потайной лестнице, Распутин первым делом целовал царя и царицу, потом все рассаживались поудобнее, чтобы послушать рассказы Григория о жизни сибирских крестьян и о его паломничествах. В такие вечера цесаревичу разрешалось ложиться спать позже, и Распутин усаживал его, укутанного в длинный домашний халат, к себе на колени. Цесаревич с восторгом слушал все, что рассказывал отец Григорий. Впрочем, маленький Алеша был не единственным, кто проявлял интерес, его старшие сестры и даже царь с царицей внимательно вслушивались в слова этого необыкновенного человека.
– Распутин, – рассказывал однажды один крупный чиновник, – сумел завоевать доверие и дружбу государей. Он умеет их подбодрить, развеселить, утешить. Но также умеет и заставить их плакать, потому что не щадит их в своих речах и часто устраивает им довольно грубую встряску. А еще рассказывает им забавные истории, так что теперь они больше не могут без него обходиться.
Всякий раз, когда Григорий Ефимович приходил во дворец, старшим дочерям царя всегда было что рассказать ему по секрету. Он был их интимным советчиком, и они делились с ним своими маленькими тайнами, какие бывают у юных девушек. Когда одной из них начинал нравиться некий офицер, она спешила рассказать об этом доброму Григорию Ефимовичу, а если его не было рядом, писала ему, чтобы попросить «мудрого совета».
Великая княжна Ольга Николаевна, которой понравился офицер по имени Николай, однажды написала Распутину из Ливадии такое письмо:
«Мой милый, дорогой, любимый друг. Так жалко, что давно тебя не видела. Часто очень хочу тебя видеть и много о тебе думаю. Где ты будешь на Рождестве? Пожалуйста, напиши мне письмо, я так их люблю от тебя получать.
Помнишь, что ты мне говорил про Николая? <…> но правда, если бы ты мог знать, как это трудно, когда я вижу, то ужасно. Прости ты меня, пожалуйста, я знаю, наверное, это не очень хорошо, мой добрый друг. Дай Бог, мама дорогая в эту зиму не будет больше хворать, а то это будет совсем страшно грустно и тяжело.
Так бываю рада видеть от времени до времени отца Феофана. Раз его видела в новом соборе в Ялте. Наша церковь здесь ужасно миленькая. До свидания, дорогой, очень любимый друг. Пора пить чай. Помолись за очень верную тебе и горячо любящую тебя твою Ольгу».
Татьяна, вторая дочь царя, также неоднократно писала Григорию Ефимовичу.
«Мой дорогой, мой верный, мой единственный друг! – пишет она в одном из своих писем. – Я очень хотела бы тебя видеть. Я видела тебя во сне. Я всегда спрашиваю маму, когда ты приедешь сюда. Я буду очень рада, когда я кланяюсь вам всем. Целую тебя и поздравляю тебя с Новым годом и желаю всякого здоровья, весело провести Новый год. Я о тебе всегда думаю, что ты такой добрый, и желаю тебе всякого здоровья! <…> Мама сказала, когда ты приедешь, тогда я поеду к Ане в дом и тогда тебя увижу и мне будет приятно. Твоя Татьяна».
Но, естественно, больше всех дорожил своим другом маленький цесаревич. Загадочная личность этого сибирского крестьянина сильно занимала воображение и фантазию ребенка. Стоило ему при малейшем недомогании услышать голос Распутина, как боли сразу прекращались. Когда наследник жаловался, например, на головную боль, одна из его сестер подзывала к телефону Распутина, а затем передавала трубку ребенку. Тогда Григорий Ефимович ласково разговаривал с ним, рассказывал короткую историю и обещал приехать завтра. В большинстве случаев этого оказывалось достаточно для того, чтобы успокоить Алексея.
Одна почитательница Распутина оставила описание телефонного разговора, свидетельницей которого стала. Она как раз была у Григория Ефимовича, когда раздался звонок: звонили из Царского Села. Распутин встал и подошел к аппарату.
– Что? – спросил он. – Алеша не спит? Ушко болит? Давайте его к телефону.
Он сделал присутствующим знак не шуметь и продолжил:
– Ты что, Алешенька, полуночничаешь? Болит? Ничего не болит. Иди, сейчас ложись. Ушко не болит. Не болит, говорю тебе. Слышишь? Спи!
Через пятнадцать минут из дворца позвонили снова: у цесаревича прошла боль, он спокойно заснул.
Вся императорская семья обожала Григория Ефимовича. Родители, дети все скоро стали называть его «отец Григорий», «Друг», «старец». Он часто присутствовал на богослужениях в склепе Федоровского собора, отправляемых отцом Васильевым. Царица и мальчик находились тогда возле него, чтобы получать причастие одновременно с крестьянином Григорием, а после принимать поцелуй мира, который Распутин запечатлевал на лбу императрицы, целовавшей ему руку.
В дневнике императора имеется несколько коротких записей относительно первых визитов Распутина в Царское Село. Начинаются они так: «Познакомились с человеком Божиим – Григорием из Тобольской губ.».
Через некоторое время император записал: «Вечером были на Сергиевке и видели Григория!»
Через несколько месяцев он записал в той же тетради: «Сегодня вечером без четверти шесть к нам