Отрываю задницу от капота и в два решительных шага преодолеваю расстояние до глухой калитке. Странное и в то же время гармоничное сочетание почти воздушного узора кованого забора и таких вот створок тяжелых ворот и калитки. Замечаю все это краем сознания, чисто на автопилоте, как профессионал на инстинкте.
Заношу руку над кнопкой видеодомофона, но нажать не успеваю: калитка отворяется, и в меняврезается Заноза. Утыкается носом в грудь, нервно ойкает и делает попытку отстраниться.
А вот с хера ли бы? Что попало в мои руки, то уже мое!
Крепко держу ее за тонкую талию одной рукой и не лишаю себя удовольствия скользить второй по чуть прогнутой назад спине. Ксюша запрокидывает голову и обжигает меня грозным огнем своих небесных глаз, заводя меня еще сильнее. Маленькие ладошки лежат на моей груди, наивная попытка оттолкнуть проваливается с треском.
Ее приоткрытый рот манит, а тонкий аромат цветочного парфюма с теплыми нотками желанного тела за пару секунд отключает реальность.
— Нахер эти деловые встречи! — Недавняя мысль срывается с языка, принимая словесную форму, и я делаю то, что давно уже хочу.
Ладонь путается в шелке светлых волос на затылке, я притягиваю Занозу к себе еще плотнее и впиваюсь голодным поцелуем в нежную мякоть ее рта. Жадно сминаю губы, руша неуверенное сопротивление и наслаждаясь отыгранной податливостью.
Ловлю малышкин сдавленный стон, смешивающийся с моим рыком. Балдею от того, как цепко она хватается тонкими пальчиками за мои плечи, впиваясь острыми коготками в кожу даже сквозь плотную ткань футболки. Крышу рвет от одного только представления, как дерзко она будет оставлять следы своей страсти на моей коже. Как красиво они будут смотреться на литой спине красными полосками царапин.
Блядь! Мазохист хренов! Но это так охуительно, что я хочу получить все это все прямо сейчас.
Спускаю ладони на аппетитную попку, легко подхватываю ее и так же молниеносно совершаю обратные шаги до капота своего «мерина».
Опускаю Занозу на теплый металл, уверенно вклиниваясь между широко раздвинутых ног. Одной ладонью захватываю в кулак немного растрепанные волосы, чуть оттягивая голову малышки назад. Горячими поцелуями вырисовываю дорожки на тонкой коже её шеи, втягивая носом дурманящий аромат. Второй ладонью поддеваю край футболки, и тактильный экстаз от ощущения манящего и податливого тела в моих руках срывает предохранители.
Прикусываю и тут же прохожусь языком по выпирающей ключице. Целую и продолжаю порочную прелюдию. Прихватываю губами мочку аккуратного ушка, шепчу ей, не подбирая красивых слов, все то, что намерен с ней сделать — пошло, горячо и с цензом двадцать один плюс.
Легкий всхлип то ли протеста, то ли согласия вторит мне. Заноза слегка прогибается в спине, подаваясь вперед и впечатываясь в меня еще плотнее. Даже через слои нашей так сильно мешающей сейчас одежды, чувствую напряженные горошины сосков, таких желанных и пока скрытых от меня.
На мгновение отрываюсь от сладкого занятия — пробовать малышку на вкус — и окидываю взглядом запрокинутое к небу лицо. Лихорадочный румянец, искусанные губы и туман самозабвения в широко распахнутых глазах.
«Да, сладкая! Ты тоже этого хочешь! Немного стесняешься, но страстно хочешь!»
Самодовольная ухмылка кривит губы, и я провожу раскрытой ладонью по разгоряченной нежной коже, дурею от накрывающих меня волн адреналинового угара. Пальцами вывожу загадочные узоры на плоском животике, поднимаясь все выше. Смотрю в ее затуманенные глаза, вдыхаю убойный запах моей разомлевшей сладости, пальцами скольжу под поясок кружевного бюстгальтера и…
Резкий сигнал клаксона моментально разрушает окутывающий нас кокон упоительной несдержанности. Заноза испуганно вскрикивает, рассеивая легкий морок желания, цепляется пальцами за мою футболку и прячет свое растерянно-испуганное лицо на моей груди. Как долбаный доблестный рыцарь, скрываю ее в кольце своих рук, прижимаю крепче, пряча от нахально вмешавшихся посторонних.
Потревоживший нас автолюбитель на медленной скорости проезжает мимо и шлет в нашу сторону пошлые комментарии. Бессмертный, что ли? Сука, кулаки сжимаются от желания врезать ему по роже, но Ксюшины ладошки так крепко держат меня, что нет никакого желания и на секунду ее от себя отрывать и устраивать какие-то разборки. Я лишь поворачиваю голову в сторону разговорчивого камикадзе и отвечаю ему словесным нокаутом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Не дурак, и то радует; уезжает, оставляя после себя неприятное ощущение стыдливости. Никогда не страдал от этого. А сейчас по позвоночнику гадкой струйкой бежит осознание неправильности происходящего.
Дискомфорт в паху так и дает о себе знать натянутой ширинкой. Я все еще хочу эту сладость, что сидит притихшей мышкой в моих крепких объятиях. Но голову рвет лишь от одной мысли, что кто-то еще может увидеть ее вот такой вот разгоряченной, желанной, возбужденной и льнущей ко мне похотливой кошечкой.
Она только моя!
Вся!
Мы стоим так еще некоторое время, пока не становится тихо. Занозу трясет, а моя невесть откуда взявшаяся совесть укоризненно качает головой и жжет напалмом оголившуюся душу.
— Прости… — сиплю я, касаясь губами светлых волос на макушке.
Заноза ерзает и тут же с невиданным напором толкает меня ладонями в грудь.
— Не извиняйся, тебе это не идет, — бросает с горечью и спрыгивает с капота, как только я в замешательстве отступаю на шаг назад. — Все? Я на сегодня свободна? — Она стоит напротив меня, скрестив руки на груди и испепеляя меня взглядом.
— Почему? — недоумеваю я, почесывая затылок.
— Ну, ты же за этим приезжал? — кивает головой на капот. — Прости, не получится, слишком людно и…
— Я тебе рот с мылом вымою, а затем вытрахаю из твоей прекрасной головки всю эту херню! — грозно шиплю, надвигаясь на нее. Слова задевают за живое, и меня это чертовски злит. Злит ее прозорливость, злит вот такое вот поведение, словно только я сейчас дурел от нашего обоюдного желания.
— Садись в машину, у нас первая встреча через полчаса.
Заноза так и стоит на месте, прищурившись, окидывает меня недоверчивым взглядом.
— Встреча? — переспрашивает неуверенно, хмуря брови.
— Деловая, — уточняю, исподлобья поглядывая на нее.
Так интересно за ней наблюдать, и я делаю это с нескрываемым любопытством и ехидным превосходством. Приваливаюсь бедрами к автомобилю, скрещиваю ноги в щиколотках, а руки на груди, и, склонив голову набок, слежу за тем, как меняется выражение ее лица — от праведного гнева до сконфуженной растерянности.
Заноза сейчас очень сильно похожа на рыбку в аквариуме — смотрит, не моргая, открывает и закрывает рот в безмолвной попытке что-то сказать, а в голове явно масса невысказанных красочных эпитетов в мой адрес и еще такие непристойные мысли, что у нее розовеют даже кончики ушей.
— Да, мой сладкий и на все готовый личный помощник, у нас две деловые встречи на выезде, и за тобой я заехал именно по работе, а не ради того, о чем ты сейчас думаешь, — добавляю пламени к ее алеющим щекам.
— Я… Я… — Она возмущенно хватает ртом воздух, силясь что-то сказать в свое оправдание.
— Садись уже, а то опаздываем, — стучу пальцем по циферблату, а затем, не дожидаясь ее дальнейшей реакции, отталкиваюсь и, выпрямившись, направляюсь к водительской двери.
Пассажирская дверца хлопает в унисон с моей — громко, со всем негодованием, что клубится в девичьем обиженном разуме. Заноза, недовольно сопя, застегивает ремень безопасности, психуя от того, что не получается сделать это с первого раза, а, справившись с замком, выпрямляет спину, вцепившись ладонями в маленький кожаный рюкзак, стоящий у нее на коленях. На лице маска полного игнора, и невидящий взгляд устремлен куда-то вдаль сквозь лобовое стекло.
Ее поведение не злит, лишь вызывает легкое умиление. Обиженная Заноза еще забавнее, а игра в молчанку добавляет азарта нашему пребыванию в замкнутом пространстве.
Да не вопрос, сладкая! Проверим, чьи нервы крепче!