Азавак весь день с тщательностью истинного чекиста тыкал меня носом в любую некрещеную будку, так что непроработанной территории мы за спиной не оставляли. До дворцового храма, где было запланировано бракосочетание, мы доползли уже почти на закате. Дворец я к тому времени успел перекрестить уж раз двадцать минимум с разных сторон, да и храму с окружающими зданиями тоже досталось.
К храмовым дверям вел коридор в толпе празднично одетых горожан. Такой же коридор выходил на площадь перед храмом и с другой стороны площади. Несколькими секундами после нас в нем появилась моя любимая Лика, упакованная примерно в такой же каменистый противолазерный броник, как и на мне, только без рукавов, и… К моему глубочайшему удивлению деловито, не хуже нашего сельского священника, перекрестила все те же объекты, что и я. А потом еще раз огляделась, заметила меня, помахала рукой, получила ответ и пошла к храму. Похоже, что наша сегодняшняя крестная барщина была завершена.
Мы прошли по оставленным в радостно машущей толпе коридорам к храму и одновременно вошли внутрь, каждый через свою половину широкой двери, имеющей все основания именоваться вратами. Внутри посередине вдоль прохода была натянута ленточка королевских цветов, намекающая на то, что объединяться нам пока рано. Завершалась ленточка ближе к центру храма у того места, откуда хорошо были видны все местные боги.
Там же со стороны Лики стоял ее отец, а с моей — герцогиня Чау. Не то в качестве родителей, не то в качестве свидетелей, я не понял. Активного участия в церемонии они не принимали, только подпирали нам с Ликой тыл. Чтоб не сбежали, наверное…
Все бракосочетание вел священник, который сначала старательно запугивал нас тяготами семейной жизни, потом потребовал заботиться друг о друге и в самом конце таки поинтересовался, а хотим ли мы вообще жениться. В принципе, ничего оригинального, на Земле нечто подобное можно и в ЗАГСе и в церкви и в мечети выслушать.
Но в тот момент, когда мы с Ликой дали согласие (здесь это делается одновременно), произошло что-то явно необычное. Вспышку силы почувствовал даже я, даже заметил легкое золотистое сверкание, а местных на секунду-другую как гнетом придавило. Тяжело дышащая Лика просто повисла на мне, зацепившись камнями не хуже зубьев молнии, а на ее брачном ожерелье появились серо-коричневые глаза. Такие же, как у меня. Надо полагать, что на моем появились черные.
Но что еще произошло? Явно что-то неслабое, раз даже я почувствовал. Из рядов придворных выбрался слегка ошалевший лорд Алабай.
— Ваши величества, похоже, что ваше совместное благословение распространилось на всю территорию королевства! И оно явно несовместимо с энергетикой мультиморфов, так что любой из них, оказавшийся на территории королевства, будет мгновенно уничтожен. — не без удивления, но торжественно поведал он.
Мы с Ликой кое-как восстановили дыхание и собрались уже куда-нибудь, лишь бы подальше, удалиться и рухнуть, как нас догнал голос священника.
— Ваши величества, вы забыли поцеловаться. — проинформировал он в полголоса. Похоже, этот элемент обряда был крайне важным. И тут нас пробил такой ржач, как будто мы весь день не по городу с благословениями бродили, а смешинки ели тоннами. Успокоиться и честно поцеловаться мы смогли лишь через несколько минут. После этого успокоенный священник отпустил нас восвояси, а король Шпиц с герцогиней отконвоировали во дворец. На сегодня по протоколу полагался только ужин в семейном кругу и отход ко сну.
Ужин мы кое-как умяли, сдабривая зевками, а в спальне разделись (идея с молнией оказалась гениальной, ибо одно движение по сравнению с получасовой борьбой с обычной утяжкой было величайшим достижением), умылись и рухнули в кровать. И поцеловались. Лика еще пыталась рассказать, как богиня Справедливости учила ее крестному знамению, но на второй фразе отрубилась. А за ней и я.
Лика-10
Эту ночь я проспала урывками, несколько раз просыпалась и пыталась что-то найти. Сначала вообще легла на одной половине кровати, а в итоге чуть не свалилась с другой. Потом просто бестолково крутилась, иногда придремывая на один глаз. Похоже, что я попросту совершенно разучилась спать одна. Так что утром появление горничной меня не разбудило, но избавило от бесполезных попыток заснуть.
Меня направили в ванну, потом накрасили, сделали прическу и засунули в платье. Платье, как я и хотела, на молнии. Спереди жесткий стоячий лиф, сзади спина голая почти до конца. Как этот самый лиф не ломается под весом украшающих его драгоценных камней — лично для меня загадка. Магии, вроде бы нет, но держит крепко. А вот на пояс изнутри пришита мягкая прокладка, распределяющая вес. Иначе в этом кошмаре вообще невозможно было бы ходить. И так после застегивания молнии и выпрямления ног возникло острое желание присесть и перенести вес всей этой ювелирной лавки на землю, как всем нормальным ювелирным лавкам и положено. Но мне это не грозит. Сейчас в ближайший храм, а потом весь день благословлять свою половину города. Неслабая задачка, городок-то не такой уж и маленький. С земными, конечно, не сравнить, то тем не менее. Кстати, интересно, как Вася на свой костюмчик среагировал? В их мире, вроде бы, традиции обвешиваться драгоценностями на свадьбу нет. По крайней мере, в таких количествах. Надеюсь, никого не прибил, а то потом придется по новой всю свадьбу затевать…
Так, теперь в храм. Бог-отец при виде меня одарил благословением быстрее, чем я успела по всей форме к нему обратиться, Богиня-мать, судя по всему, вообще моих потуг не заметила, а вот богиня Справедливости весело усмехнулась и совершенно неожиданно присоединилась к моей прогулке. Из храма я выходила, явно ощущая ее присутствие у правого плеча. Непривычно, но интересно. Я встала на площади и собралась произнести формулу благословения на только что покинутый храм, как моего слуха коснулась речь богини.
— Твой женишок, между прочим, начал все благословлять в земном стиле. И результат мне нравится. Не хочешь попробовать?
— Это как? — удивленно поинтересовалась я.
— А как священник в церкви в том селе, где ты жила. Видела? — я вспомнила бородатого мужика в рясе и слегка подранных сандалиях, который тщательно крестил все и вся, предварительно окурив дымом из специальной штуки. Кажется, ее кадилом называли. Так вот этого самого кадила у меня нет, а перекрестить могу что угодно без проблем.
— Вот так? — я сложила пальцы такой же щепотью, как видела у священника, и перекрестила храм. Получилось неожиданно тяжело, пальцы просто продирались через густой кисель или что-то подобное. Завершив земной благословляющий жест, я удивленно остановилась. Происходящее было совершенно непонятно. Такое впечатление, что с моим благословением в наш мир пришла почти незаметная капелька силы Мира Смерти. Это как??? И зачем??? Надеюсь, что наш добрый знакомый, целитель Леха, на огонек не заявится. А то он от одного удивления полстолицы разнесет…
— Великолепно! У тебя тоже получается! Продолжай! — радостно заявила неугомонная будущая родственница и чуть ли не в попу меня пихнула к следующему дому на площади. Ну, раз великолепно, то продолжу в том же духе. Сначала даже рука загудела от нагрузки, но через несколько улиц я заметила заметное уменьшение сопротивления. Богиня тщательно контролировала качество работы, периодически уточняя, а не забыла ли я заглянуть во-о-он в тот переулочек или благословить вот этот симпатичный домик.
Уже к полудню я начала остро сожалеть об отсутствии у меня способностей к некромантии, про которые нередко пишут в земных книжках. Чтобы поднять авторов идеи таскаться перед свадьбой по городу с несколькими мерами драгоценных булыжников на платье, а затем упокоить их с особой жестокостью. Пришлось даже останавливаться пару раз, ибо благословлять в подобном расположении духа я была категорически не способна. Вот спалить одним махом руки домик-другой — это пожалуйста. Но тогда нам обоим придется начинать поход с начала, если, конечно, боги благословят. А могут и отказаться, между прочим. Так что я выдохнула расслабилась и вдруг подумала явно не свою мысль — что это испытание для будущих правителей, которые должны уметь даже порознь ответственно делать общее дело. И я даже сильно подозреваю, кто именно меня этой идеей одарил. Дражайшая почти родственница явно до невозможности заинтересована в устранении этого самого «почти».