Сумасшедший – не значит глупый. Адрус соображал великолепно, выстраивал цепочку выводов, основываясь на услышанном и увиденном. Его мозг работал четко, вот только направленность работы была одна – убийство, месть, расчет возможных действий при атаке. Он не хотел любви, не желал дружбы, хотя в словах Саргуса имелось зерно правды – в одиночку не выжить. Вожак должен окружить себя верной стаей, чтобы бороться за жизнь. Однако он не должен прикипеть к своим соратникам всем своим сердцем – они лишь инструменты для достижения цели, не более того. И в случае необходимости Звереныш может ими пожертвовать. И должен пожертвовать.
Так идет волчья стая – впереди самые слабые, никчемные волки. Они прокладывают путь сильным, Вожаку. Если впереди засада – первыми погибают слабые, но вся стая живет. И только так.
На войне – как на войне.
Адрус подошел к своей кровати. Саргус лежал на нижней, накрывшись одеялом. Но не спал. Щенок прекрасно слышал его сопение – прерывистое, неровное, такое, какое бывает у плачущего человека.
Адрус коснулся плеча своего соратника и тихо сказал:
– Хорошо. Я с вами. Покажешь мне, кто в нашей стае. Я буду их защищать. Они будут защищать меня. И да будет так!
Саргус с надеждой вскинулся на постели, стал шептать что-то вроде: «Здорово! Теперь мы им… теперь мы их… ты молодец!» – но Адрус его уже не слушал. Он запрыгнул на кровать, накрылся и отвернулся в сторону, не желая больше говорить с суетливым парнем.
Щенок помнил его. Воспоминание всплыло неохотно, издалека, будто придавленное огромным черным камнем, вдавившим память в болотную тину. Как сон, вспоминались трещавшие сучья костра, рассказы о героях, о красивой любви, о предках, которые создали огромное государство ростов, распавшееся из-за жадности, глупости и предательства правителей.
Эти сказки Адрус любил. Он заслушивался героическими подвигами эпических воинов и представлял себя на их месте. Конечно, он всегда побеждал, всегда враг был повержен, и все так красиво, так просто – взял свой драгоценный меч, у которого обязательно есть имя, махнул им, покатилась голова недруга, как и не бывало ее на плечах!
Действительность оказалась гораздо хуже, а враги гораздо сильнее, чем в сказаниях.
Через несколько минут Адрус уже спал. Чутко, так, как спят сторожевые псы, готовые вскочить в любую минуту и встретить врага оскаленной пастью, как спят солдаты в походе, не снимая брони и меча, не разуваясь, готовые убивать и умирать.
Покоя не было. И скорее всего, для Адруса, Щенка, Звереныша, его не будет никогда.
Утренняя побудка подняла с постели, и как всегда Щенок был в числе первых, тех, кто одевался за считаные секунды – кстати сказать, это тоже было свойством Щенка, а не Адруса. В своей прошлой жизни мальчишка одевался медленно, вечно копался в одежде, зевал и потягивался, за что не раз был руган отцом, собиравшимся почти мгновенно.
Короткое умывание, сортир, журчащий проточной водой, и все уже на улице, выстроенные по росту. Щенок не был высоким, не был низким – обычный мальчишка среднего сложения, так что его место было в середине, в третьем ряду. Подальше от глаз командиров, что Адруса вполне устраивало.
Перед строем стояли Звеньевые и сам командир Третьей стаи – худощавый, широкоплечий, щеголеватый – как и все Псы. Чем-то он напоминал Вожака – такой же жесткий, как выточенный из железного дерева, с такими же поседевшими волосами, взятыми в воинский хвост, вот только седин поменьше, да шрам на скуле, спускавшийся на шею и уходивший под воротник.
Глядя на этот шрам, можно было представить, какой силы был удар и какое чудо уберегло хозяина шеи от неминучей смерти. Определить, какого возраста этот человек, было практически невозможно – от тридцати и до пятидесяти. А может, и старше. Гладкое, безвозрастное лицо, серые, остро взглядывающие глаза, крупные ладони, перевитые синими венами, похожими на змей.
При взгляде на руки можно было с уверенностью сказать – попасться в такие объятия равносильно смерти. Они не для ласки, не для кисти художника, не для того, чтобы лепить скульптуру, их предназначение – разрушать, рвать, душить… убивать.
Третий осмотрел нестройные ряды новобранцев, одетых в куцую, не подогнанную форму не первой молодости, почему-то посмотрел на небо, будто призывая в свидетели Создателя, и негромко, но так, что было слышно и в задних рядах, сказал:
– Сегодня вы пройдете Изменение. Основное, главное. Потом вы будете в течение месяца закреплять полученное, пока мы не убедимся, что все прошло нормально. Сегодня вы обретете силу, ловкость, скорость и выносливость – такие, каких нет у обычного человека. Вы станете Щенками, а потом, через годы – Псами. Вы будете охранять Императора и его семью. Беречь их покой и жизнь. Чтобы делать это как можно лучше – ваши тела подвергнут Изменению. Сейчас вы можете спросить, если что-то неясно. Дозволяю.
– А это опасно? – голос из первого ряда.
Щенок его узнал. Тот самый «красавчик» без щеки. Впрочем – не так уж и без щеки, изуродован, да, но все зарубцевалось. На свету видно: рана была страшной – рваные края, впадина.
Жалел ли его Щенок? Нет, совсем нет. Тот сам напрашивался и шел, чтобы глумиться. Получил по заслугам. Какое Адрусу дело, что с ним сталось? Жаль, что не сдох, – меньше было бы проблем.
– На будущее – когда задаете вопросы, нужно выйти вперед, отсалютовать, представиться, и только тогда говорить! – жестко бросил Третий. – На первый раз прощаю. Но все слышали. Следующий раз, если допустишь подобное, получишь три удара плетью. Итак, отвечаю – да, опасно. Часть из вас погибнет или сойдет с ума!
– Ни хрена себе! – буркнул кто-то рядом с Адрусом. Тот покосился и узнал знакомую веснушчатую физиономию Саргуса. – Интересно, а что будет с теми, кто спятил?
Парень вдруг метнул взгляд на Адруса и слегка поджал губы. Щенок понял – подумал про него. Мол, Адрус тоже сумасшедший…
– А что будет с теми, кто сойдет с ума? Их вылечат? – спросил кто-то из строя.
Третий кивнул Звеньевым, те бросились вперед, выхватили из второго ряда худого длинного парня, испуганно оглядывающегося по сторонам, и в воздухе мелькнула плеть – раз, два, три! Парень взвизгнул, его повело, скорчило от боли, и по щекам потекли слезы.
– Что будет с теми, кто сошел с ума? Узнаете! – зловеще кивнул Третий и скомандовал: – Звеньевые, в лекарскую!
Процедура напоминала ту, что была в первый раз. Мальчишек разделили на десятки. Снова горькая жидкость, снова заклинание. Только теперь Щенок уснул, напрочь вырубленный одурманивающим снадобьем. Проснувшись, не ощутил ничего особенного – ни бодрости, ни усталости – совсем ничего. Как будто над его телом никто и не колдовал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});