— Ты так ничего не ела, — внезапно заметил он, и я обратила внимание, что не взяла ничего из машины, за чем шла. И почему он придает значение таким вещам?
Я машинально пошла на кухню, совершенно не чувствуя голода, зато он не последовал за мной и я все же смогла немного расслабиться. Пока разогревалась пицца, голод настиг мое утомленное тело, а я с отчаяньем смотрела, как стрелки часов приблизились к шести. Значит еще как минимум четыре часа сплошных терзаний.
Поела я в благословенном спокойствии, не мучимая его присутствием. Меня покинули смятение и усталость, я почти была готова выдержать все эти четыре часа. Растягивая время, я помыла посуду вручную, убрала все, что мне казалось не так лежит. На это ушло еще пятнадцать минут помимо еды. Вскипятила чайник, заварила чай. Пять минут. Подождала пока он завариться и стерла несколько несуществующих пятен со стекол окна. Еще пять минут. Когда я шла с кухни, на часах было уже 6.45, и время моих радостных страданий значительно сократилось. Всего три часа, и я смогу вдоволь насладиться, вспоминая проведенное с ним время. Не спеша я прошла в гостиную.
Телевизор был включен на канале «Дискавери», шла передача о второй мировой войне, Калеб смотрел на экран равнодушно. Только неестественно застывшая поза, заставили меня думать, что не все так просто. Вампиры привыкли к тому, что должны вести себя как люди, и поэтому старались двигаться и не застывать в ожидании и прислушивании к сердцам и пульсированию крови. Видимо все было настолько плохо, если он вел себя чересчур по-вампирски. Но зато чутье не подводило его, только я ступила в комнату, как глаза Калеба мельком глянули в мою сторону. Что ж, ничего такого чтобы заслуживало его внимания. Меня больно резануло по сердцу отсутствие какого-либо внимания с его стороны.
Он переключил канал на новости, и я устроилась на свое место. Ни слова или звука, мы молчали, словно на похоронах. Я боялась нарушить тишину даже движением, ноги мои затекли, но, казалось, если я двинусь, случиться что-то плохое.
7.30. Все та же тишина, казалось, вовсе не тяготит его. Калеб закрыл глаза, и мне показалось, что на моем диване лежит искусно сделанный манекен, или восковая фигура. Закончились новости, я чувствовала, что если не поворочаюсь, нога отпадет от недостатка кровотока. Пошла реклама, а потом телемагазин. Пульт был у Калеба, но я лучше буду смотреть такую ерунду, чем попрошу Калеба вернуть мне пульт.
8.00. Пришлось спустить ноги. Еще минут пять, и ампутация была бы мне гарантирована. Ну да, чего не сделаешь назло Калебу.
Он даже не пошевелился, лежал все так же тихо. Оказывается, он может быть даже красивее, чем всегда. Во всем сером, он вовсе не казался скучным, словно эта не показная одежда лишь подчеркивала его красоту. Надень ему мешок на голову, но даже телом Калеб привлекал бы мой взгляд.
Я задумалась о том, кем он хотел стать когда-то, перед тем как переродился в вампира. Наверняка, будучи на войне, он мечтал, что все закончиться и тогда он сможет стать…кем же?
Я даже не представляла профессии достойной его. Калеб был умен, и уже тогда красив. Возможно, он подался бы в политику, у него появилась бы белокурая жена, подобная Оливье, жили б они в роскошном белом особняке, утопающем в цветах. Как далека эта картинка, нарисованная в моем сознании, была от меня. Я не вписывалась в ту жизнь, что он вел бы. Даже будучи человеком, Калеб никогда не взглянул бы на меня с желанием.
Я посмотрела на свое отражение в оконном стекле критически. На улице стемнело, и я смотрелась будто в зеркало. Мне показались глупыми мои синие волосы, обрамляющие бледное лицо, осунувшееся от плохого сна и нервозности, и, не смотря на то, что глаза занимали пол лица, они не добавляли мне красоты, я скорее напоминала сову. Плотно сжатые губы и так тонкие, превратились в узкую линию, как у старой строгой учительницы. Еще тот образчик непривлекательности, хотя до знакомства с Калебом я считала себя миловидной. Почти хорошенькой, но отнюдь не серой. Особенно если учитывать мои не полные метр семьдесят, я пользовалась популярностью. Что же изменилось? Почему я стала с собой так сурова. То, что я не дотягивала до его класса, было очевидным, но зачем же ненавидеть себя?
Хотя если так подумать все началось еще до того как я познакомилась с ним. Все что случилось, полгода назад, изменило меня, мою жизнь и жизнь тех, кого я любила. Ненависть к себе доставляла мне удовольствие, я питалась ею, и подогревала желание жить назло всем.
Я пропустила тот момент, когда Калеб открыл глаза, но, отвернувшись от окна, натолкнулась на его испытующий взгляд. Тяжелый вздох вырвался из моих легких. Что и говорить, его глаза заставляли мое сердце совершать такие сальто. Я просто удивлялась, как могу ходить, говорить и дышать. Почему он так действовал на меня?
9.00. Снова пошли новости. Мы смотрели друг на друга, и я не в силах была оторвать взгляд, чувствуя себя загнанным зверьком. Не знаю, о чем говорили мои глаза, его же казалось, становились все мягче, такими добрыми я их еще никогда не видела.
Когда он посмотрел на меня так, мое сердце подскочило в груди. Я не знала, что случилось, лишь чувствовала, что этот взгляд не будет потерян в глубинах моей памяти. Он смотрел на меня через всю гостиную. Я должна была его ненавидеть, за то, что мучилась, но смотрела на него точно так же, как он на меня, только понимал ли это Калеб?
Калеб приподнялся резко на диване, миг и он оказался рядом, присев возле моих ног.
— О чем ты думаешь? — требовал, почти приказывал его голос. Я рассеянно посмотрела на то, как он взял одну мою руку в свои прохладные ладони, и не решалась поднять глаза, зная, что попаду в плен его ослепительно прекрасных глаз. Но я не удержалась. Я почти утонула в них, в то же время Калеб выглядел таким спокойным. Он неотрывно следил за моим лицом, я почти уже решилась сказать, что думаю на самом деле, загипнотизированная его взглядом, но вдруг зазвонил телефон и миг был потерян. Как я ненавидела и в то же время благодарила того кто сейчас звонил. Какую роковую ошибку я могла совершить.
Я почти убегала от Калеба в надежное отдаление кухни, с каким облегчением скинув с себя его притягательность. Кажется, он почти смог меня околдовать.
— Да, — с придыханием от бега выдохнула я в трубку.
В дверях появился Калеб, но я смогла проигнорировать его, закрыв глаза.
— Как у вас дела, — полился знакомый голос матери, и я с наслаждением вслушалась в него, он спасительно отрезвлял меня. — Надеюсь, ты не очень измываешься над Калебом, он считает, что не нравиться тебе.
— Нет, — проворчала я, совершенно не желая сейчас говорить о нем, ну хоть что-то может быть в моей жизни, чтобы не касалось его? — Все хорошо, мы смотрим новости.