— И не страшно было?
— Конечно было. За тем и лазил.
— Странное у тебя увлечение — за страхом под землю лезть.
— Ну, во-первых это давно было. Мал, да глуп был. А во-вторых, вернёшься домой, в чистое оденешься и к камину, греться и страшные байки слушать. Хорошо и не страшно, даже весело.
— А в рабочей шахте бывал?
— Нет. Туда не пришлось. А на открытом карьере бывал и не раз.
— А я в шахту лазил, — сообщил инспектор с гордостью.
— Ну и как? — заинтересовалась Мелина, — понравилось?
— Да уж. Как на свет божий выбрался, так и поблагодарил Всевидящего, что ещё дед в столицу перебрался. Темно там, сыро и головы не поднять. А как подумаешь, что над тобой слои чёрной земли, а не голубое небо, так вообще хочется голову в руки взять и дёру…
— А голову в руки зачем?
— Что б не придавило случайно.
Оба прыснули смехом и ещё по одному яблоку взяли.
«Лин, ты ещё долго собираешься мосты наводить? Мне уже надоело всю эту ахинею слушать.»
«Ну надо же мне ближе с человеком познакомится до того как руку предлагать.»
«Не в этом случае. Чем лучше он тебя узнаёт, тем больше опасность, что жалеть начнёт и предложение примет.»
«Из жалости что ли?» — удивилась Мелина.
«У мужчин такое бывает. Любят они в героях покрасоваться.»
«Что-то это с теорией твоей подруги не вяжется.»
«Очень даже вяжется. Умная женщина, когда слабая, мужчин на подвиги вдохновляет. А они, наивные, об осторожности забывают и, аки благородный рыцарь, в брак, как кур во щи, влипают.»
«А он ничего себе, симпатичный…»
«Я тебе дам, симпатичный. Своё тело отыщешь и кокетничай с кем угодно, а у меня другие планы.»
«Ты это о том, что в ресторан пригласил? Как же, будет он тебя дожидаться…»
«Поссорится хочешь?» — прошипела Алька.
«Что я такого сказала, о чем ты не догадываешься?»
«В мою личную жизнь не лезь. О своей думай.»
«Может я о ней и думаю.»
«Не то думаешь. Забыла, что рядом с тобой шпион сидит? Дура.»
«От дуры слышу. Хоть и шпион, но симпатичный.»
«Всё. Мне это надоело. Я к себе, а ты выпутывайся, как хочешь. Только помни, кто рядом с твоим симпатягой сидит.»
Алька бы ещё и дверью хлопнула, но дверей здесь не было.
Завалившись на кровать она с облегчением вздохнула.
Здесь спокойно и уютно. Здесь можно забыть, что под жёсткими колёсами допотопной колымаги хлюпает грязь чужого мира и что катятся эти колёса к таинственному городу магии и магов.
Забыть то можно, но почему-то не забывается.
Алька повернулась на бок и свернулась калачиком. В этой позе она уже столько бед и огорчений пережила. Переживёт и ещё одну.
Права Мелина. Никто ждать её не будет. Конечно же будет и ресторан, и галантный кавалер, и увлекательный флирт, вот только напротив мечты всей её жизни будет сидеть не она, а совсем другая. А Владислав Сергеевич Звягинцев, даже не заметив ошибки, будет улыбаться той, другой, возможно даже секретарше Ольге…
Мысль об Ольге, занявшей её место, была почему-то особенно обидна.
Алька перевернулась на другой бок.
Мужчины — имя им непостоянство.
Они даже не знают значение слова „верность“. И её, Алькина верность, останется неоцененной и непризнанной. Возможно её ветреный избранник о ней уже забыл, а если и помнит, то только благодаря бабушкиным пирожкам. Их забыть невозможно. Алька их тоже помнит.
Алька перевернулась на спину и закинула руки за голову.
Отчётливо пахло свежей выпечкой.
Нет. С этим надо что-то делать. Мелима права. Действительности надо смотреть в глаза. Какой смысл сожалеть о том, что уже не случилось. Надо мечтать о том, что возможно случится. Надо надеяться.
Алька всю жизнь только и делала, что надеялась. Всё ей казалось, что от сбывшейся мечты её отделяет всего один поступок. И она, сцепив зубы совершала этот поступок, а мечта так мечтой и оставалась.
Возможно мечта вовсе не цель, а мигающий маячок на горизонте. Точка приложения жизненных сил и энергии. Вектор направления движения. Та самая легендарная синяя птица. Зажми такую в кулак, а потом окажется, что держишь серенькую синицу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Может быть следует считать удачей, что её синяя птица всё ещё порхает на свободе.
Пусть там, в ресторане, сидит кто угодно, но только не Ольга— подумалось засыпающей Алькой.
Глава 19 Ну здравствуй, столица
«Сколько спать можно.» — Весёлым воркованием встретила Альку Мелина — «Мы уже в город въехали.»
Действительно, за грязным окном дилижанса мелькали постройки и редкие пешеходы. Алька было прилипла к стеклу, пытаясь разглядеть цель своих странствий, но рука, лежащая на плече, отвлекла на себя всё внимание.
«Что это?» — Плечо непроизвольно дёрнулось и чужие пальцы зацепились за ворот куртки.
«Ты о чём?» — Уточнила Мелина, разыгрывая непонимание.
«Ты знаешь о чём. И не делай вид, что ты глупее, чем есть на самом деле. Что эта рука делает на моём плече?»
«Ах это. Но ведь Арит тоже хочет посмотреть в окно…»
«Чего он там не видел. И потом, что это за панибратство такое. Он знает, кто мы?»
«Наверно догадывается. Я этот вопрос не уточняла.»
«Чёрт! О чём вы всю дорогу говорили?»
«Обо всём и ни о чём… Ах, Аль, это было так… весело и интересно… Я и не заметила как время пролетело. Даже жаль, что мы уже приехали.» — И Мелина грустно вздохнула.
Альке только и оставалось, что ошарашенно молчать, переваривая Мелины сожаления. Винить следовало только себя. Как она могла доверить этой, простите за выражение, блондинке, серьёзное поручение. Проблема избавления от навязчивого попутчика приобрела глобальные масштабы. Единственный союзник перебежал на сторону врага.
«Так он Наблюдатель или нет?»
«Какая разница. Он хороший.» — Мелина смущённо замялась. — «Он хочет меня со своей мамой познакомить. Арит сказал, что я ей обязательно понравлюсь.»
«В таком виде?» — Альке очень хотелось дать Мелине подзатыльник, но она знала точно, блондинку из её нынешнего состояния одним подзатыльником не выведешь. Нужны более радикальные меры. — «В мужских штанах и с синяком под глазом? Это вряд ли.»
«Синяк я уберу, а штаны… Надо переодеться. Сколько можно в этом тряпье ходить.»
«В правильном направлении мыслишь, подруга. А теперь начинай думать над более практичными вопросами. Как например: во что переодеться, где переодеться и, главное, за что переодеться.»
Алька со злорадным удовлетворением наблюдала как тускнеет Мелино радостное возбуждение.
«Можно у Арита денег в долг попросить.» — неуверенно предложила девушка.
«Под залог чего? Попроси если хочешь. Его мама будет в восторге. Правда не думаю, что знакомство состоится. Мам с такими, обычно, не знакомят.»
Альке было даже жаль Мелину. Для девушки викторианской эпохи подобное предложение было не просто оскорбительно.
Оно было смертельно оскорбительно.
Если бы Мелина могла она бы Альку на дуэль вызвала. Но она поступила так, как поступает большинство девушек в подобной ситуации. Она разрыдалась.
— Аль, ты чего? Что случилось? — воскликнул растерявшийся инспектор.
— Это просто нервы. Не обращай внимание. Дорога была такой долгой, — умудрилась пробиться сквозь рыдания Алька.
— Я понимаю, — соврал инспектор. Ничего он не понимал. По лицу было видно.
«Прекрати истерику.» — шипела Алька. — «Ты что, не понимаешь как это всё выглядит со стороны? Аль — молодой и бойкий парень. Не к лицу ему лить слёзы ни от горя, ни, тем более, от радости. У него синяк под глазом, в конце концов.»
«Я сейчас. Я справлюсь. Дай мне ещё минуту. Боже, Алька, как мне стыдно. Как стыдно!»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
«Да ладно. Чего там. Бывает.» — Альке тоже было стыдно. Жестоко использовать методы шоковой терапии на наивных ведьмах, но результат радовал. Ничего, прорыдается — успокоится. И вспомнит, наконец, зачем всё это затевалось.
На станции к дилижансу кинулась радостная толпа встречающих.