смела, медленно вбираю его и работаю рукой у его основания.
— Ах, блядь, — стонет он и отталкивает меня.
Наша связь теряется с одним громким хлопком. Он притягивает меня к своей груди
и атакует мой рот. Это страстно и грубо. Его зубы впиваются в мою нижнюю губу, пока я
не вскрикиваю от боли. Он ловит звук и затем массирует ту же область языком.
— Боже, я хочу тебя, — шепчет он.
Я перекатываюсь с него на спину и держу руки распростёртыми.
— Ты чего? — спрашивает он.
— Возьми меня.
Он склоняет голову в вопросе.
— Я чувствую себя в безопасности, когда ты сверху.
Стейт перекатывается на меня, устраиваясь между моих раздвинутых ног.
— Мне нравится твоя комната в общежитии, — улыбаюсь я ему, вспоминая, зачем
мы сюда пришли.
— Я еще даже не провел тебе полную экскурсию.
— Она мне и не нужна. Я пришла ради тебя.
Он медленно входит в меня, и я держу глаза открытыми. Его лицо искажается от
радуги эмоций, отчего у меня слабеют колени. Наблюдая, как он наслаждается этим
чувством, я почти достигаю кульминации. Это самая сексуальная вещь, которую я когда-
либо видела.
Сначала он начинает двигаться медленно, но потом между нами, что-то ломается.
Мои руки двигаются вверх и вниз по его спине, бедра вздрагивают. Стейт улавливает
крайнюю необходимость и начинает вколачиваться в меня. Странное сочетание боли и
желания скапливается во мне.
— Я уже близко, — он опускает локоть на матрас, опуская свой лоб на мой.
— И я тоже.
— Давай, Королева. Растворись во мне.
С его последними словами мои внутренности сжимаются, и я падаю. Ощущение
свободного падения внизу живота лопается, пока у меня не начинает кружиться голова.
Когда ощущение вот-вот исчезает, он один раз тихо хмыкает, а затем толкает еще три
раза, прежде чем излиться в меня. Он влияет на еще не пройденный оргазм, посылая меня
прямо в другой, и я сгибаюсь, выпуская последние ощущения.
— Адская экскурсия, — я касаюсь его губ своими.
Его желудок отвечает громким рычанием, которое вибрирует в задней части моего
позвоночника. Мы оба разражаемся смехом.
— Ну ты и свинья!
Он наклоняется и улыбается.
— Очень горячая, сексуальная и талантливая свинья, — поправляю я.
Стейт выпрямляется, сияя от гордости, и потирает живот. Он провожает меня в
ванную комнату в своем комнате и идет заказывать, как я предполагаю, пиццу. Из такого
количества еды, которое он ест, такому человеку нужно вкладываться в гипермаркеты.
Когда я, наконец, возвращаюсь в его комнату, я беру все это на себя. Сторона
комнаты Райдера проста, фактически голая. На его половине нет никаких фотографий или
плакатов и там тоже полный бардак. Бумаги, грязная одежда и фантики — единственное
убранство, разбросанные вокруг.
Стейт замечает, что я смотрю в сторону Райдера, и указывает на потолок над его
кроватью. Я вытягиваю шею, чтобы посмотреть, куда он показывает. Там очень
нетипичная фотография обнаженной блондинки, сидящей верхом на мотоцикле. Один
палец у нее свисает с губ, а другая рука обхватывает ее интимные места.
— Мерзость, — я закрываю глаза. — Тебе обязательно нужно было это сделать?
Глубокий смешок Стейта заразителен, и я, наконец, присоединяюсь к нему. Его
часть спальни резко отличается от спальни Райдера — она опрятна и упорядочена. Его
стол соответствует креслу. У него также есть доска, обклеенная заметками и картинками.
Я подхожу к нему и прикрываю рот рукой.
— Распечатал их с моего телефона. Они помогают мне пережить будни.
Там фотографии меня, Роу и мисс Тами. На некоторых я сплю или смотрю в
сторону, в то время как на других я смотрю в шоке на камеру. Есть несколько селфи Роу и
его самого, и даже с мисс Тами.
Я поворачиваюсь и смотрю на полку с несколькими трофеями и мемориальными
досками. Но мое внимание привлекают лишь несколько семейных фотографий. Стейт с
двумя гордыми родителями, стоящими рядом с ним. Марта выглядит доброй, заботливой
и гордой своим сыном. Это заставляет меня чувствовать себя дерьмово.
— Перестань, — предупреждает он.
Я показываю ему язык, проводя пальцами по краю его стола. Сверху он написал
толстым черным фломастером цитату, и я прослеживаю контур каждой буквы. «Я буду
любить тебя, даже если никогда больше не увижу.»
— Это помогло мне пережить бесконечные годы без тебя, — он отвечает, хотя я ни о
чем не спрашиваю.
У меня слезятся глаза, и я не могу их сдержать настолько они полны счастья и
благодарности. Мой взгляд натыкается на не открытую коробку карточек УНО рядом с
ретро-лампой на его столе. Я смотрю на него и поднимаю брови.
— Они предназначались для нашего реванша, если я когда-нибудь найду тебя. На
этот раз никакой подтасовки колоды.
Я смеюсь сквозь слезы, потом беру их и плюхаюсь на его кровать.
— А мне можно? Или ты вся та же курица под номером семь? — я приподнимаю
бровь.
— Я столько лет ждал, чтобы надрать тебе задницу.
Пытаясь открыть новую колоду карт, я разрываю коробку, и несколько раз тасую ее.
Я не хочу слышать никаких стонов по поводу этого эпического реванша, поэтому еще
несколько раз тасую карты. Периодично у меня выпадают несколько карт, просто чтобы
дать себе повод протянуть руку к его коленям и схватить их. Я плохая девочка и позволяю
своим пальцам довольно долго касаться его.
К тому времени, как я перетасовываю все карты, уже принесли пиццу. Я рада, что он
еще заказал салат и крылышки. Он предупреждает, что мне лучше забить то, что я хочу, прежде чем оно исчезнет, поэтому я засовываю пакет с крылышками под колено.
— Я бы предложил играть в УНО на раздевание, но тогда ты снова окажешься голой
подо мной. Мне нужно сосредоточиться на этом дерьме.
— Цыпленок, — поддразниваю я его.
— Мошеннические штанишки Челси.
Я поднимаю на него глаза, сдаю семь карт, а затем пересматриваю наши правила. Он
соглашается на все, и игра начинается. Во время игры он поглощает свою пиццу, из-за
чего некоторые из карт становятся засаленными. Но меня это не беспокоит.
Мы по очереди почти выходим с одной оставшейся картой, но затем появляется
неизбежная карта «возьми четыре». Я передаю ее мужчине, ведь он не позволит мне
выйти с криком УНО первой за столько лет. Несколько раз гудит его телефон, но он не
обращает на него внимания.
Когда он, наконец, обращает внимание на экран, заполненный текстовыми
уведомлениями, я наношу удар.
— УНО, — кричу я.
Это слово звучит так громко, что я сама себя пугаю. Он поднимает на меня бровь и
качает головой.
— Это жульничество.
— Как бы то ни было, ты предпочел посмотреть на свой телефон.
— Это жульничество, — повторяет он.
Он раскладывает свои карты веером, решая, что играть дальше. Трудно сохранять
невозмутимое выражение лица, поэтому я нервно прикусываю кончик пальца, чтобы
сбить его с толку. Он внимательно смотрит на меня, прежде чем выложить карту «закажи
цвет плюс возьми четыре» (прим.пер. — игрок заказывает цвет, следующий игрок по
направлению берёт четыре карты из колоды и пропускает ход). Он снова расслабляется, облокотившись на локоть, и смотрит на меня взглядом пойманного неудачника.
— Стейт, — хнычу я.
— Я же говорил тебе, что жду этого реванша уже много лет.
— Ты просто придурок, — мой голос полон поражений.
— Некоторые люди просто не созданы для головорезов УНО.
Я опускаю руку к колоде, но, быстро изменив движение, кладу свою карту «закажи
цвет плюс возьми четыре» на его руку.
— Сосунок, — я вскидываю обе руки над головой.
— Ни хрена, — он хлопает ладонью по кровати.
— Хрена! — я отмахиваюсь. — Никто не победит Королеву Уно.