Читать интересную книгу Набат - Цаголов Василий Македонович

Изменился и Дзандир. Был он самый большой весельчак в ауле, а как переехал в город и стал учиться в институте, посерьезнел. Сколько раз приезжал к нему Асланбек и всегда заставал его за книгами, слова из него не вытянешь, а что толку? Ну, учился бы на геолога, или, скажем, инженера, а то будет простым учителем у них в ауле! Нет, если он, Асланбек, к решится поступить в вуз, то только в институт цветных металлов. Трудно придется, но зато интересно… Цветмет!

— О-о-о!

Кто-то звал Асланбека, но он не сразу откликнулся, погруженный в свои мысли. Тревожный крик повторился.

Чабан приподнялся: пес, легко отрываясь от земли, большими прыжками несся на Джамбота.

— Хабос!

То ли пес не слышал голоса хозяина, то ли взял сильный разбег и не мог остановиться сразу, он продолжал стремительно приближаться к человеку.

— Хабос!! — еще громче крикнул чабан.

Пес замер в двух шагах от человека. Джамбот присел, обхватив колени руками и не подавая признаков жизни: пошевели он хоть пальцем, Хабос подмял бы его, не выручить и хозяину.

Подоспевший Асланбек встал между ними, и только тогда пес отошел в сторону шага на два-три, постоял в ожидании, не передумает ли хозяин. Но тот стоял молча, и тогда. Хабос, не торопясь, отправился на прежнее место. Весь его вид выражал недовольство…

С трудом разогнул Джамбот занемевшую спину, обтер рукавом черкески пот с лица. Понимая, что надо бы заговорить, он все же не мог произнести ни слова, словно лишился дара речи.

— Прости, что так получилось, — видя его состояние, первым нарушил молчание Асланбек. — Не заметил я тебя, прилег отдохнуть.

Кивнул головой Джамбот, перевел дух, провел тыльной стороной ладони по сухим губам.

Чабан, пожалев его, подумал: «Как он забыл о Хабосе? Разве собака даст подойти к гурту?! Да если Хабоса не удержать, так разорвет… Что случилось с Джамботом? Видно, чем-то встревожен…»

Юноша дал Джамботу возможность прийти в себя и когда решил, что времени для этого прошло достаточно, заговорил:

— Собака, она и есть собака…

Сказал и отвернулся, чтобы, чего доброго, Джамбот не догадался по глазам о внезапной перемене в нем: он представил себе, что с будущим тестем случилась беда. Он даже похолодел от одной этой мысли. Тогда бы ему не видать любимой. Хорош жених, который не уберег ее отца…

Джамбот расстегнул мягкий стоячий воротник бешмета, повертел головой. Лицо его все еще было бледно.

— Подумать только… Сколько лет живу на свете, другой такой собаки не встречал, — наконец проговорил он и подтянул сползшие ноговицы из грубой домотканой шерсти. — Испугался я, если сказать тебе правду.

Услышав похвалу Хабосу, чабан уже не мог сдержаться.

— Целой отары стоит Хабос! — произнес юноша восторженным тоном.

— Стоит, стоит, а как же, — согласно закивал Джамбот и отвернулся.

Ему было неприятно, что свидетелем случившегося оказался Асланбек, в глазах которого, конечно, он много потерял, чего больше всего боялся. Черт возьми этого Хабоса…

Несколько успокоившись, Джамбот прислушался к Асланбеку.

— За перевалом мне за Хабоса один грузин давал иноходца, насилу отбился я от него.

— Так, так, — буркнул Джамбот.

Ему показалось, что голос Асланбека напоминает…

Нет, только не Хадзыбатыра, будь проклят весь род Каруоевых! Как только он не заметил этого раньше? Кажется, он и голову наклонил вправо, по-хадзыбатыровски. Да, да… И глаза прищурил точно так, как делал Хадзыбатыр.

— Чабан и копейки не стоит без хорошей собаки, — все еще оживленно говорил Асланбек, забыв, что неприлично мужчине так восхищаться своим добром.

Прикрыв веки, Джамбот вслушивался в голос юноши. Нет, второго такого голоса ни у кого нет, напрасно он подумал о Хадзыбатыре. Вздохнув с облегчением, он сказал:

— Я уж помолился богу, не думал, что увижу солнце и небо. Сегодня я понял, что жизнь ни с чем не сравнишь.

Засмеялся Асланбек, хлопнул в ладоши:

— Надо зарезать барана и устроить пир на все ущелье! Ха-ха… Сегодня ты родился второй раз.

— Ты чему так радуешься? — встрепенулся Джамбот и подозрительно оглядел юношу. — Может, тебе хотелось видеть меня растерзанным? А?.. Почему молчишь?

Чабан вспыхнул, положил руки на высокие бедра, в упор посмотрел на Джамбота, да быстро опомнился: ведь перед ним старший, и поспешно опустил руки.

— Как ты можешь даже подумать обо мне так? — искренне произнес он. — Удивился я, оттого и засмеялся. Прости, если этим обидел тебя.

— Удивился? — переспросил Джамбот. — Чему?

— Сам не знаю, — смущенно пробормотал Асланбек.

— Интересно! — Джамбот наклонил набок голову.

— А-а! — досадливо отмахнулся юноша.

Он был зол на самого себя: какого черта разболтался. Не зря же однажды сказал ему Буту: «Держи язык за зубами и всегда будешь есть мясо».

— Нет, ты говори, раз начал, — настаивал Джамбот.

Надо было как-то сгладить неловкость.

— Помню, отец рассказывал мне о тебе.

Изменился в лице Джамбот, закусил губы.

— В молодости, говорил он, ты был храбрым.

У Джамбота под сухой кожей заходили желваки.

Заметил в нем перемену Асланбек и умолк, истолковав ее по-своему: осуждает его старший за то, что он ведет себя с ним как с равным. Откуда только он взялся на его голову? Ах, как нехорошо получилось… Теперь Джамбот не согласится выдать за него Залину, скажет: «Лучше брошу ее в реку».

— Отчего ты умолк?

— Хадзыбатыр рассказывал, как на тебя напали абреки.

Джамбот снял с плеча сумку из парусины, бросил к ногам.

— А еще что ты знаешь обо мне?

Вопрос озадачил юношу. Он же хотел сделать приятное Джамботу.

Забросив назад короткие полы черкески, Джамбот присел.

— Они могли убить тебя… — пробормотал Асланбек.

— Ну и что? Ты бы не видел сейчас моего позора.

Вздохнув, юноша подумал о Залине. Сердце его учащенно забилось. Случись с Джамботом несчастье, не видать бы тогда ему скоро Залины. По обычаям отцов свадьбу можно сыграть не раньше чем через год, а то и того позже. Это уж как решат старшие рода, к которому принадлежит Джамбот. Из уважения к отцу Залины юноша продолжал стоять.

— Ты помоложе меня, посмотри, что там положила скупая хозяйка. Кладовая пастуха — его сума. Так и у меня, — снова Джамбот посмотрел мимо чабана, похоже, прятал от него глаза.

Ну вот, началось. Потом ему захочется воды ледниковой или из родника, что бьет в ауле под дубом, и он, Асланбек, побежит. А как же иначе. Воля старшего — превыше всего.

Опустившись на одно колено, юноша выложил еду из сумки, разложил на траве и не спеша принялся за дело. Разломал лепешку на четыре части, мелко нарезал мясо. Сыр оказался сушеный, овечий, какой он любил с детства. Старательно провел ножом по траве, потом вытер сверкнувшее на солнце лезвие ладонью, повертел перед глазами и вложил в узкие деревянные ножны, обтянутые мягкой сыромятной кожей. Этот нож был ему особенно дорог: его смастерил отец, долго носил, а когда сын пошел в чабаны — подарил.

— Садись, — коротко пригласил Джамбот, — отведай что бог послал бедному человеку.

— Спасибо, — Асланбек приложил руку к сердцу.

— Благодарить будешь потом. Поешь, а то усталость быстро одолеет тебя, а чабану нельзя дремать, волки рядом бродят.

— Это верно, — согласился юноша.

Он развел руками, как бы говоря: «Не могу ослушаться тебя, и если я ошибаюсь, то ты сам виноват», — сел, но к еде не притронулся, ждал, когда начнет Джамбот.

Опустив глаза, Джамбот произнес вполголоса короткую традиционную молитву, после этого взял лепешку, отломил от нее кусочек, повертел и не спеша положил в рот. Было видно, что ест через силу. Из головы у него не выходил Хадзыбатыр, не вернулся бы он оттуда, где есть. Шел Джамбот к Асланбеку с радостным чувством, думал посидеть с ним, поговорить по душам. И день для этого выдался на редкость удачный: бригада почему-то не пришла. И чего Асланбек о Хадзыбатыре напомнил? Всему виной, пожалуй, собака, будь она проклята.