что ты плохо пахнуть, и теперь он будет долго пахнуть так же плохо, как и ты.
– Не слишком благодарный, да? – резко отозвалась я, и Реми усмехнулся.
Я повернулась к гоблину, который начал уходить.
– В следующий раз, когда попадешь в ловушку, надеюсь, тебя сожрет медведь, – крикнула я ему вслед.
– Гобелы не знать, как говорить спасибо, – пояснил Реми. – Такие уж они.
Он помог мне подняться с земли.
– Неудивительно, что они почти вымерли.
Реми хихикнул. Он приказал маленьким кузенам отправляться домой, а мы продолжили идти к моему велосипеду. Мы не торопились, чтобы я могла восстановить по пути силы. Что удивительно, но я не ощущала себя измотанной, какой обычно бывала после сращивания костей.
– Итак, кто такой Ног? У него есть семья?
– Нет семья. Ему нравится жить один. Гобелы не сильно любить другие Народы.
– Он казался довольно дружелюбным с твоими кузенами, – сообщила я, когда мы подошли к велосипеду, спрятанному между кустами.
Реми фыркнул.
– Малыши думать, что он смешной. Когда они вырасти, они не так сильно его любить.
– Ага, с возрастом все становится другим. – Я застегнула шлем и схватилась за ручки велосипеда, чтобы поднять его. – Кстати, я всегда начеку, но никто не упоминал желчь. Думаю, нам ничего не угрожает. Но, вероятно, лучше залечь на дно на какое-то время.
– Хорошо. Мы немного подождать, а потом делать еще сделки.
– Придется подождать пару месяцев, может, дольше, – напомнила ему.
Для создания, достаточно подкованного во многих аспектах, Реми знал очень мало о технологиях или изобретательности смертных. Он не понимал, что некоторые, достаточно настойчивые, могли отследить торговые схемы в этом районе. Я дважды использовала желчь в качестве валюты и каждый раз старалась быть максимально бдительной, совершая сделки только с Мэллоем. Но невозможно было предсказать, заметит ли это кто-нибудь другой.
– Чувствовать себя сильной, чтобы ехать?
Я подкатила велосипед к дороге.
– Я в порядке. Тут всего пара миль.
Путь до дома проходил по гравийной дорожке, посреди которой росла трава. Давным-давно здесь находился старый рудник, на котором добывали серебро, но в сороковых закрылся. Теперь здесь ездили только квадроциклы или мотоциклы. За Ноллсом и возле старого маяка дороги были и то лучше.
Это была непростая поездочка, пока я не выехала на главную дорогу, в сотый раз думая о том, что нужно получить права. У Нейта была «Хонда Элемент», в которую помещалось его инвалидное кресло, и он, скорее всего, позволил бы мне ездить на ней, умей я водить. Роланд постоянно предлагал научить меня, и, может, настало время согласиться.
Выехав на главную дорогу, я свернула на обочину, чтобы не попасть в вечерние пробки. На полпути к дому мимо меня с ревом пронесся блестящий черный «Дукати», потоком воздуха от которого меня едва не снесло.
– Осторожней! – прокричала ему, будто он мог услышать. Внезапно мотоцикл замедлился, и у меня в голове закрутилась одна-единственная мысль: «О черт!» Но он, видимо, передумал и продолжил движение. Я повстречала много байкеров в «У Джеда», большинство из которых были порядочными парнями, но встречалась и парочка баламутов. Учитывая, насколько мне везло в последнее время, я не хотела играть с судьбой.
Стоит ли говорить о том, что я была застигнута врасплох, когда доехала до набережной и увидела перед кофейней, находящейся рядом с нашим домом, черный «Дукати». Возможно, это было совпадение – здесь полным-полно черных мотоциклов, – но что-то подсказывало мне, что это не тот случай. Я подумала о том, чтобы срезать между зданиями на Маркет-стрит и добраться до дома длинным путем, но отбросила эту идею. Благодаря Илаю я начала подозрительно относиться к незнакомцам, но я никогда не была трусихой и становиться ей не собиралась.
Я передумала, заметив высокую фигуру, обыденно прислонившуюся к стене кофейни. Одетый в джинсы и черную кожаную куртку поверх серой футболки, Николас, видимо, кого-то ждал, – не нужно было и трех попыток, чтобы угадать кого.
Когда я приблизилась к нему, то почувствовала шевеление на задворках сознания, то самое слабое щекочущее чувство узнавания, которое испытала при нашей первой встрече. Бабочки затрепыхались внутри меня, когда я вспомнила, как мы встретились и как он сразился с двумя вампирами, чтобы спасти меня. Но затем я подумала о его странном поведении. В одну минуту он смотрел на меня с чувством сродни враждебности, а в следующую – бросался спасать мою жизнь. Потом снова становился холодным и отстраненным. Какой Николас поджидал меня сейчас? Но, что гораздо важнее, чего он хотел от меня?
У меня был соблазн проехать мимо, но любопытство пересилило.
– Как ты нашел меня? – грубо спросила я, не видя необходимости в любезностях с ним после того, как мы попрощались в последний раз.
Уголки его губ дернулись в улыбке, а серые глаза весело сверкнули.
– Что, никакого приветствия после всего, через что мы прошли?
Пусть включает свое обаяние перед другими людьми, потому что на меня оно тратилось впустую.
– Привет. Как ты нашел меня?
Если его и беспокоило мое, мягко сказать, недружелюбное приветствие, он этого не показал.
– Пробил номерной знак твоего друга.
Я не была уверена, стоило ли мне восхититься этим или встревожиться; возможно, и то, и другое.
– Для чего?
Тем вечером мы разошлись не совсем на дружеской ноте, и я не могла найти ни единой причины, зачем ему искать меня. Николас не производил впечатление человека, который вдруг решит заявиться в гости.
Мой вопрос, казалось, заставил его на мгновение задуматься, и после он оттолкнулся от здания.
– Нужно поговорить.
Из его голоса пропали нотки веселья, и мне мгновенно стало не по себе. Я крепче схватилась за руль.
– Поговорить о чем?
Николас приподнял бровь.
– Выглядишь так, будто вот-вот сбежишь. Ты ведь знаешь, я не кусаюсь.
– Ага, так же я думала и про другого дружочка, – сухо ответила я и удивилась краткому смешку, сорвавшемуся с губ Николаса. Выражение его лица потеряло свою суровость, а внутри меня запорхали бабочки от его чувственной улыбки, но я мысленно встряхнулась.
– Похоже, ты уже пришла в себя. – Его уверенный взгляд встретился с моими глазами. – Я здесь не для того, чтобы причинить тебе вред. Нам действительно нужно поговорить.
– О чем нам разговаривать? Я даже не знаю твоей фамилии.
– Даншов, а твоя – Грей. И раз теперь мы знакомы, можем поговорить?
Николас говорил искренне, к тому же мы стояли у всех на виду, поэтому вряд ли мне угрожала реальная опасность. Тем более он спас мою жизнь. Я должна была выслушать его; это меньшее, что я могла сделать