Сейчас же впервые спросили, чего хочу я. И впервые мне не захотелось отмахнуться, заявив, что дети — это не мое.
Я задумалась. Представила себя... счастливой женой и мамой. Картинка, где я с мужем и ребенком, — влюбленная, успешная, исполнившая мечты — взорвалась перед глазами ярким фейерверком.
— Да. Конечно. — Волоски так и стояли дыбом с начала завтрака, но я приспособилась не ежиться. — В будущем очень бы хотела. Я просто еще... не знаю, не влюблялась.
— Дети — это счастье, у меня двое. Муж их обожает! Вообще, мужчины сильно меняются, когда у них рождается первенец. Мой, оказывается, такой милаш. Дочке слово поперек сказать не смеет. Она им крутит как хочет!
— А ваш муж не против... эм... того, чем вы занимаетесь? — решилась я на бестактность. — Или он не знает?
Адель лишь мягко улыбнулась.
— Он был моим клиентом, когда я еще работала. Девочки часто выходят замуж за своих клиентов, это обычное дело. Мы встречаемся с очень интересными мужчинами. Да, Найла?
Найла — псевдоним Наиры.
— Ади, спасибо, — включилась подруга. — Ты делаешь для нас очень много.
— Не за что.
Адель открыла сумку, и Наира быстрым движением положила туда конверт. Адель закрыла замочек.
— Ну всё, мне пора. Пока, девочки. — Она потянулась и расцеловала в щеки сначала меня, потом Наиру. — Алина, что-нибудь придумаем с твоей работой. Найла, малыш, про вечер помнишь?
— Разумеется.
— Умница. Всё, я побежала.
Адель пошла к выходу. А я... наверное, впала в какой-то транс. Иначе не могу объяснить свое поведение даже себе самой. Пару секунд я зачарованно смотрела ей вслед, красивой, успешной, замужней. Свободной. С детками. Боже, да у нее все было!
Адель — ровесница моей мамы, ей немного за сорок, но внешне они совершенно разные. Мама визуально лет на двадцать старше, да и со здоровьем, сколько помню, у нее всегда были проблемы. Обида за маму больно кольнула сердце. Адель порхала на каблуках подобно юной девочке.
Волнение достигло максимума. Не получилось с собой справиться. В голове созрела мысль: я не собираюсь тратить еще один год на то же самое.
На разнос еды, дикую экономию и ссоры с семьей. Хочу быть рядом с этой сильной, прекрасной женщиной.
Я поднялась и окликнула Адель по имени.
Достаточно громко, чтобы та услышала.
Сердце отчаянно тарабанило. Нутро пылало противоречиями.
Адель обернулась, посмотрела удивленно. Я же покраснела как никогда прежде и никогда в будущем. Кровь отлила от сердца, чтобы мышца атрофировалась, ведь прекрасным медузам пульс не нужен. Щеки горели огнем. Я сделала попытку вдохнуть.
И произнесла так, словно просила прощения:
— Можно с тобой поговорить?
С этого момента все в моей жизни изменилось.
Воспользовавшись тем, что Артём спит, я нежно целую его в плечо. Потом выбираюсь из постели и на цыпочках спешу к балкону. Выхожу на свежий воздух и восторженно застываю.
Вид открывается ошеломительный! Уходящие в небеса огромные зеленые горы, вершины которых присыпаны снегом. Безоблачная синева над головой. Вдали игрушечные на вид уютные домики. Кажется, я оказалась в сказке. Рот сам собой открывается. Масштаб и красота завораживают. В жизни не видела ничего подобного. Невероятно!
Слезы выступают. Я никогда не забуду этот отпуск. Никогда на свете!
Слышу шум в комнате: Артём проснулся и идет в ванную. Нас ждет новый, насыщенный день. Понятия не имею, что он принесет мне, но отчего-то кажется, что каждая его минута станет важной.
Глава 28
— Не советую быть хорошим человеком, Галя. Хорошие люди всегда в какой-то жопе находятся. Грустные, несчастные, непонятые и недооцененные.
Я встречаю улыбкой цинизм Артёма, не забывая любоваться шикарнейшими видами. Наша кабинка медленно поднимается в гору по канатной дороге. Рядом сидят два парня, глазеют украдкой на меня. Эти обтягивающие шортики и короткий топ, подобно сирене, мгновенно привлекают внимание. Заметила еще за завтраком, когда мы шли к столику.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Артём с самого утра в хорошем настроении, громко вещает правду жизни. Он тоже в спортивной одежде, на плече висит рюкзак.
— А плохие? — спрашиваю.
— У плохих есть выбор. Очень плохие люди обычно создают и продвигают действительно хорошие вещи.
— Ты считаешь себя плохими человеком?
Истомин чуть прищуривается, задумавшись. Парни смотрят в окно, делая вид, что не подслушивают. В общем-то, мы и не обсуждаем ничего такого. Немного философии в летнюю жару.
— Я не считаю себя хорошим. Каким человеком считаешь себя ты, Галина?
Невольно вспоминаю маму и Диму, которые всегда всё делают исключительно для семьи и выглядят как раз такими — несчастными и непонятыми.
Дима любил Виолу со школы, но она не из нашей общины, и родители боролись. Боролись. Боролись. Ставили ультиматумы, давили на совесть. Виола с Димой сходились, расходились. В какой-то момент пара окончательно распалась, брат женился на нашей Женьке. Через год не выдержал и сорвался вновь к Ви. Еще год прошел в каком-то кошмаре. В итоге влюбленные собрались уехать, но не сложилось.
Мама же... признаться, я даже не знаю, какое у нее любимое блюдо. Она никогда ничего не делала для себя.
— Не хочу быть очень хорошей, — говорю смело. — Хорошесть ассоциируется с беспомощностью.
Истомин слегка кивает, сверля взглядом. Размышляет о чем-то своем.
— Тут главное — соблюсти баланс и не уйти на темную сторону, но для этого и существуют принципы. Обзаведись.
Двери автоматически разъезжаются, и мы выходим на улицу. Я окидываю взглядом пейзаж новой высоты, улыбаюсь встречным туристам. Классная здесь атмосфера! Люди веселые, смеются, шутят. Делаю несколько шагов в сторону следующего подъемника, но Артём стискивает мое запястье и направляет к тропе.
Пешей.
— Уже всё, приехали? — расстраиваюсь я, с завистью поглядывая в сторону очереди на подъемник. — Может, еще не много поднимемся? Чуть-чуть. Инженеры старались, строили.
— Спорт — жизнь, Галя, — бодро объясняет Артём. — Когда на душе паршиво, что в первую очередь нужно делать? Верно: приводить в порядок тело. Потому что наши чувства и эмоции — это химические реакции. Все взаимосвязано.
— Короче, мы шпарим в гору своим ходом.
— Да.
Я поправляю лямки рюкзака, радуюсь, что купила хорошие, удобные кроссовки. И устремляюсь вслед за Артёмом навстречу приключениям.
Зимой на этот курорт ради удобных трасс съезжаются лыжники и сноубордисты, летом же горы исполосованы пешими и велосипедными маршрутами. Наша сегодняшняя дорога отмечена на карте синим цветом, значит, средняя степень тяжести. Для подготовленных.
— Так вот что ты имел в виду, когда спрашивал о расширении прайса! — со злостью выпаливаю я, карабкаясь по камням тридцатью минутами позднее.
Артём уже забрался на приступок и смотрит сверху вниз на мои старания.
Здесь не слишком опасно, но конечность вывихнуть — запросто. И я уже дважды поцарапала колено.
— Чертов извращенец, — мямлю себе под нос.
Артём хохочет. Присаживается на корточки и милостиво протягивает ладонь.
— Ты же не думала, что твои «уникальные» способности в постели стоят так дорого? Я заценил, деваха спортивная, то что надо в поход.
Я фыркаю. Проигнорировав снисходительный жест, подтягиваюсь на руках сама и наконец забираюсь. Встаю рядом на камне, гордо расправляю плечи. И тихонечко, чтобы никто не услышал, пародирую:
— Галя-Галя, блин, с тобой душа от тела отлетает!
Между прочим, очень похоже. Истомин больше не улыбается. Смотрит укоризненно. В глазах печаль-беда, словно я предала его святые детские мечты. Потом он переводит взгляд в сторону и сообщает:
— Змея.
— Где?! — взвизгиваю я и, кинувшись ему на шею, поджимаю ноги.
Артём тут же обнимает, стискивает ягодицы, поглаживает. Прослеживаю взгляд и понимаю, что никакой змеи нет. Это он меня так назвал, что ли?! Хочу опуститься на землю, но извращенец не пускает.