То, что Истомину и нужно. Лишь бы отпуск не сорвался!
Возвращаюсь в номер, стираю белье, потом переодеваюсь в новое платье и открываю браузер. Смотрю видео с массажем. Делаю пометки в блокноте.
Мне понравилось, что Артём не назвал меня при друге шлюхой. Возможно, он сообщил или сообщит об этом за спиной. Или же моя роль очевидна? Не знаю. Но то, как он описал нашу встречу, — польстило. Наш грубый секрет как будто остается для нас двоих, на людях Артём дарит подарки и... ухаживает?
Ох. Волнительно. Еще ужин этот впереди. Может, не ходить? Пётр из мира Артёма. Настоящего мира. Тогда как у меня в этой игре даже имя чужое.
Дверной замок щелкает. Встрепенувшись, я оборачиваюсь, а потом бегу встречать. Убедившись, что Артём один, чувствую облегчение. Он смотрит прямо на меня.
Или на новое белое короткое приталенное платье? Кружусь и немного пританцовываю, подняв вверх руки.
— Твой сегодняшний подарок. Нравится?
Артём хмурится.
— Я положила карточку на стол.
— Иди сюда, — подзывает он жестом.
Подбегаю на цыпочках, обнимаю его. Артём наклоняется и ведет носом по шее, отчего волоски поднимаются. Стягивает лямку, чувственно целует в плечо. Боже...
Истомин надвигается на меня, я отступаю, пока не касаюсь спиной стены. Поглаживаю его затылок.
Он нежно касается моей щеки, а затем слегка сжимает горло, судорожно вздыхаю, Артём наклоняется и затыкает рот поцелуем. Долгим, глубоким, совершенно безумным! Вспоминаю оргазм на пляже при этих же обстоятельствах и мгновенно возбуждаюсь. Артём быстро расстегивает платье и оголяет грудь.
Почувствовав прохладу чувствительной кожей, я начинаю часто дышать. Немного приятных ласк, после чего Артём достает конвертик из кармана и зажимает во рту. Расстегивает ремень на брюках.
Я откидываюсь на стену, любуясь.
— Хочу пососать у тебя. Пожалуйста.
— Позже. Хочу тебя весь день, Галчон.
Полсекунды — и он в защите. Следом его рука под платьем. Трусики в сторону. Артём аккуратно разглаживает мои складочки, там влажно.
— Быстрее прыгай на член. Или он щас взорвется.
Смеюсь! Обнимаю Артёма и закидываю ногу ему на плечо.
— Ни хера себе ты умеешь, — восхищается он со смешком.
— Да! — Я зажмуриваюсь, чувствуя неминуемое вторжение. — Да. Артём. Боже...
Вцепляюсь в него. Губы кусаю, пока он трахает. Пока волосы мои на кулак накручивает и берет-берет тело. Врывается в меня, грубо разрушая зону комфорта, обосновываясь в ней, становясь самым важным в эти минуты. Самым важным на свете.
— Красивое платье, — говорит Истомин через несколько минут, тяжело дыша. Стягивает презерватив, завязывает узлом. Выбирается из брюк и идет в ванную. — Будь в нем вечером.
— Я так и хотела. Спасибо! — кричу вслед.
Опускаюсь по стене на корточки. Закрываю лицо и головой качаю. Ноги дрожат. Я все еще не существую, душа парит под потолком.
— Галчон?
Поднимаю затуманенные глаза.
— Ты петь любишь?
Эм. Мешкаю. Артём смотрит в ожидании. Румяный, красивый. Голый. Я неловко пожимаю плечами. Показываю ему пальцами, что чуточку.
— Супер, — одаривает он улыбкой. — Спасибо, мне легче. У тебя... всё хорошо?
— Да. Я просто... Мне слишком приятно сейчас. Дай минутку.
— Хоть десять.
Артём широко улыбается, подмигивает и идет в душ. Я же запрокидываю голову и дышу. Вау. Боже, если это грех, то зачем он такой сладкий? Захлебнуться можно. Растаять. Впасть в сахарную кому. Как с этим пороком бороться-то? Как... в этом мужчине не увязнуть?
Глава 24
Через два часа я выступаю на сцене модного караоке-бара, оформленного в байкерском стиле. Хожу вокруг мотоцикла с микрофоном, ловлю на себе взгляды гостей.
Поначалу долго отнекивалась и отшучивалась, но Пётр спел настолько гадко и плохо, а Артём так громко хохотал, прикрывая глаза руками, что робость куда-то делась сама собой. Пётр перестал пугать, он стал будто... нормальным. И я расслабилась.
Исполняю одну из любимых современных песен, кланяюсь под аплодисменты и на радостях спешу к своему столику.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Пою я не профессионально. Занималась в кружке по вокалу в общине, но там все наши дети занимались — ничего особенного. Главное же в караоке — веселье!
Чтобы добраться до стула, прохожу мимо Истомина, тот ловит меня одной рукой за талию и притягивает к себе. На кураже я смеюсь и кокетничаю. Вижу в его глазах все: непотухшие искры недавней близости, предвкушение нового удовольствия, дикость. Испытываю трепет.
Наклоняюсь и нежно целую Артёма в губы. Он сжимает мои ягодицы и тут же отпускает, позволяя пройти. Публичность хоть и заводит моего клиента, но все же... не его тема. Я уже смекнула и не провоцирую.
За секунду до того, как оторваться от рта Артёма, что-то заставляет меня бросить взгляд на Петра.
Быстро отворачиваюсь, разрывая зрительный контакт. Понимаю, что Пётр не упустил ни секунды из короткой интимной сцены. Почему-то холодок по коже. Какое облегчение, что друг Артёма не знает, кто я!
Когда присаживаюсь на свое место, Пётр как ни в чем не бывало громко хлопает. Я смущенно улыбаюсь и благодарю за такую теплоту.
Уже вилку беру, оливку нанизываю, а он все нахваливает таланты. Будто хочет понравиться. Стреляю глазами и двигаюсь ближе к Артёму, потому что Пётр... он по-прежнему на меня смотрит с повышенным вниманием.
Я не мылась перед ужином. После нашего с Артёмом секса, как обычно, пошла в ванную. Стянула платье, включила воду. Постояла и выключила ее. Оделась. Почему-то не захотела смывать его с себя. В ту минуту это казалось хорошей идеей. Мне было тепло и сладко.
Сейчас же ощущение, что окружающие мужчины каким-то магическим образом чуют, что недавно у меня была близость. И реагируют.
Смотрю на Артёма. Мне бы хотелось ощутить его внимание и поддержку.
— Галина, если бы ты спела первой, я бы ни за что не потащился на сцену! Такое чувство, что вы оба меня подставили, — обличает нас Пётр и в один глоток осушает стакан.
Артём слегка улыбается.
— Ты отлично держался, зря переживаешь, — смягчаю я.
— Она слишком милая для этой планеты, — закатывает глаза Артём. Чуть наклоняется в сторону друга и выдает вердикт: — Твоя песня — самое мерзкое, что я слышал в жизни.
— Ты для этой планеты в самый раз, — подкалываю я.
Артём берет мою ладонь и благодарно целует. Сердце заходится!
— Да знаю! — восклицает Пётр. — Но ничего с собой не могу поделать: люблю выступать! — Он вновь смотрит на меня, делает короткую паузу и проговаривает: — Интересное имя такое — Галина. Гала. Муза Сальвадора Дали.
— Я люблю его картины. Мечтаю однажды посетить музей в Испании.
— Так сделай уже загран, — пожимает плечами Артём, и мои мысли разбиваются всмятку.
Ого!
— В реальности, кстати, я не знаю ни одной Гали моложе шестидесяти, — продолжает Пётр.
— Теперь знаешь, — парирую я.
— Удивительное дело, да? Один человек может украсить целое имя, — произносит Артём. — Моего младшего брата звали Марк. Никогда не любил это имя, — усмехается так, словно вспомнил что-то свое, хорошее и светлое, но не планирует это показывать. — Раньше. Потом привык.
— В моей семье любят непривычные имена. Например, младшую сестренку зовут Асей, — включаюсь я.
Дальше все идет хорошо. Столовые приборы нам меняют вовремя, темы для разговора нейтральные: море, горы, спорт. Пётр приглашает покататься на своей яхте, Артём делится дальнейшими планами. Я по большей части помалкиваю, мотаю на ус. Такой день длинный — утром еще была в Москве, а сейчас ужинаю в Сочи в компании двух плохо знакомых мне мужчин.
Сотовый вибрирует, смотрю на экран: «Виола». Первая и, возможно, единственная любовь Димы. Увы, никогда не жена.
— Я отлучусь ненадолго. — Показываю Артёму телефон.
Он кивает, и я выхожу на улицу. Прячусь от людей под пышной пальмой и принимаю вызов.
— Да, слушаю.
— Аля, привет! Не отвлекаю? Мы можем увидеться? — тараторит Виола нервно, сбивчиво.