— Я знаю, что ты трахаешься с Килланом.
Она останавливается и медленно поворачивается ко мне лицом.
— Я не знаю…
— Я позволил ему взять мою машину на прошлой неделе, пока его машина была в мастерской. Он приехал повидаться с тобой, не так ли?
Она нервно провела рукой по своим светлым волосам. Я надеялся, что у нее хватит смелости признаться в этом. Она такая же, как ее жалкий муж.
— На днях я разговаривал с отцом. Он сказал, что Брюс знает, что я трахаю тебя. — Ее глаза расширились. — Что его надежный персонал сообщил ему, что моя машина была здесь всю ночь. — Я окидываю ее взглядом и затем говорю: — Я никогда не трахал тебя, но я сразу понял, кто это был.
— Коул…
— Я не отрицал этого.
— Господи, Коул! — шипит она.
Я пожимаю плечами.
— Мне все равно, что он думает обо мне.
— Он мой муж, — огрызается она.
Теперь она заботится о своем браке.
— Видишь ли, я никому не говорил, что я знаю. Даже Киллану. — Я делаю шаг к ней и улыбаюсь, радуясь, что мой отец дал мне эту информацию. — Теперь, пока я буду хранить твой секрет, ты будешь мне обязана.
Ее глаза сузились на меня.
— Я не такая, как она, Коул. Ты не можешь меня шантажировать.
— Да неужели? Ты трахаешься с несовершеннолетним мальчиком. — Киллан — самый маленький из всех нас. Ему исполнится восемнадцать только после окончания школы. — Ты хочешь попасть в тюрьму, Селеста? Ты все время будешь видеть это в новостях. Этот город разорвет тебя на куски. Брюс, конечно, бросит тебя. У него есть деньги, он может найти другую женщину. Для таких мужчин, как он, они на одно лицо. — Ее губы сжались. — Он не собирается оплачивать судебные счета жены-изменницы. — Я быстро оглядываю его многомиллионный особняк. — Вот почему ты остаешься с ним, верно? Ради того, что он может тебе дать? — Она открывает рот, чтобы заговорить, но я продолжаю. — Ты бы потеряла все.
Ее дыхание перехватывает, и она смотрит на меня с ненавистью.
— Я дам тебе подумать об этом. — Я отступаю от нее и иду к двери. Моя рука уже коснулась ручки, когда она снова заговорила.
— Чего ты хочешь?
Ее голос дрожит от гнева.
Я поворачиваюсь к ней лицом.
— Я хочу, чтобы ты отцепила Киллана от Остин.
Она вздыхает.
— Он злится, что я никогда не рассказывала ему о ней.
— Никто из нас не знал о ней, — огрызаюсь я.
— Он хочет, чтобы она ушла. Боится, что она будет предана ему. Что она расскажет Брюсу о нас. Я пыталась объяснить ему, что она ненавидит своего отца. Она не…
— Она никогда не узнает, — уверяю я ее. — Я сохраню твой секрет, если ты сделаешь то, что я хочу. — Она нервно прикусывает нижнюю губу. Я не уверен, как ей удастся уговорить его отступить, но, черт возьми, ей лучше это сделать. — И я скажу Брюсу, что не спал с тобой. — С таким же успехом я могу очистить свое имя. Но ему не понравится, что я трахаю его дочь, больше, чем если бы это была его жена.
Она наконец кивает.
— Хорошо.
ОСТИН
Весь субботний день я провела в постели, лелея свое похмелье. Все болело. Очень сильно. Плюс ко всему, мое тело болело из-за того, что мы с Коулом делали в ванной на вечеринке.
Я то и дело отсыпалась, а к воскресенью пришла в себя, но из своей комнаты не выходила.
Я ничего не слышала от Коула до вечера воскресенья, около девяти. Пришло сообщение, в котором говорилось: Я буду завтра в 7:30.
Я проигнорировала его, зная, что ему все равно, что я отвечу.
Наступило утро понедельника, и я была готова вовремя. Теперь, когда я знаю, что он отвозит Лилли в школу, я не хочу опаздывать просто назло ему.
Как и в те два раза, когда он отвозил меня в школу, мы не разговаривали. Лилли сидела сзади и пела в наушниках, а я копалась в своем телефоне. Просматривала страницы моих друзей в социальных сетях в Калифорнии. Вроде бы ничего не изменилось, но я по-прежнему ни от кого ничего не слышала. Большой сюрприз.
Я убрала телефон, когда он въехал на парковку средней школы. Я выхожу из его машины, когда Дик притормаживает рядом с нами. И мои глаза расширяются, когда я вижу Бекки, выходящую с пассажирского сиденья.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Что? — спрашиваю я, оглядывая ее с ног до головы.
Она улыбается и закидывает руку мне на плечи.
— Девочка, мне так много нужно тебе рассказать.
Я смеюсь.
— Ты можешь оставить все свои сексуальные истории при себе.
— Ну, к твоему сведению, твоя, похоже, стала достоянием общественности.
Я останавливаюсь.
— Что это значит?
Она останавливается и поворачивается ко мне.
— Все слышали тебя и Коула в ванной. Все только об этом и говорят.
Мой рот открывается.
— Как они об этом говорят? Это произошло на выходных.
Она поднимает свой телефон и встряхивает его.
— Я могу показать тебе…
— Нет! — Я прервала ее. Не желая знать, о чем они говорят. Это была моя вина. Я сделала это. Я рискнула, как он и хотел. Потом я позволила ему отнести меня в ванную и трахнуть. Я даже не думала о том, чтобы остановить его.
Я испускаю длинный вздох, а затем топаю в школу. Я слышу, как Коул и Дик говорят позади меня. Я останавливаюсь у своего шкафчика, беру все необходимое, а затем иду в свой класс, игнорируя его, когда он выкрикивает мое имя в оживленном коридоре.
Трудно избежать взглядов, которые бросают на тебя парни, когда ты знаешь, что они представляют себе, как ты занимаешься сексом. Но я справилась. Я опустила нос и не отрывала глаз от бумаги. Коул не вошел в класс и не поцеловал меня, как на прошлой неделе, но я знала, что следующий урок будет трудным. Потому что мы вместе.
Час спустя я вошла в наш класс и села. Он входит и занимает место рядом со мной. К моему удивлению, он не говорит мне ни слова, и это заставляет меня нервничать.
Я провожу весь час, откусывая ластик от карандаша и подрыгивая коленями. Он ни разу не взглянул на меня. Но дети постоянно оглядываются на нас. Засос, который я поставила ему на шее, очень заметен. Я, однако, как могла, скрыла свой засос косметикой.
После звонка я выбежала из класса, но меня быстро остановили.
— Не надо, — говорю я, когда он прижимает меня спиной к шкафчику.
Ему нравится загонять меня в угол.
Он смотрит на меня сверху вниз.
— Как долго ты собираешься злиться на меня, милая?
— Перестань меня так называть, — огрызаюсь я.
— Ты предпочитаешь сучку? — Я сужаю на него глаза. — Потому что именно так ты себя и ведешь. — Я поднимаюсь и даю ему пощечину. Звук отскакивает от стен оживленного коридора. Студенты останавливаются, и громкие разговоры стихают до шепота. Все смотрят на нас широко раскрытыми глазами. У меня такое чувство, что люди не поднимают руки на Коула, если не готовы получить ответный удар.
Медленная и коварная улыбка расплывается по его лицу, прежде чем его голова опускается на мою шею. Его руки ложатся на мои бедра, и он впивается пальцами в мою кожу.
— Коул, — рычу я, пытаясь оттолкнуть его от себя, но он не сдвигается с места.
Его губы мягко целуют мое ухо.
— Боль возбуждает меня, Остин. — Он прижимается своими бедрами к моим и становится твердым.
И вот так я таю, как чертово масло.
Не падай духом! Ты злишься на него.
— Хочешь, я отнесу тебя в машину и трахну?
— Коул… — говорю я, но звонок прерывает меня.
Он отстраняется, смеясь, зная, что именно он сделал со мной.
— Пойдем. Я провожу тебя в класс.
Я скрежещу зубами, но благодарна за прерывание. Потому что я думаю, что собиралась сказать ему «да».
_________________________________
Я поднимаю глаза и вижу Бекки, входящую в кафетерий. Я окликаю ее по имени и машу рукой. Она подпрыгивает и садится напротив меня.
— Тебе просто нравится быть темой дня, — говорит она, качая головой.
— Что сейчас?
— Все говорят о том, как ты дала пощечину Коулу. — Она шевелит бровями. — Они говорят, что он выпорот.
Я откидываю голову назад и смеюсь. Если бы они только знали правду. Коул садится рядом со мной, а Дик садится рядом с Бекки.