– Джош? Все в порядке?
Голос Клариссы махом пресек фрустрации. Джошуа дернулся от стены, потер лицо, словно убирая с него ход своих размышлений.
– Устал, – подобрал он вполне подходящую ложь. – Ты что? – наконец заметил он в руках коллеги ящик, наполненный личными вещами. – Уходишь?
– Как видишь, – Кларисса тряхнула коробкой. – Третья, но не последняя: когда живешь на работе, обрастаешь как дно корабля, так что отшвартоваться сложно. А потом тебе пробивают… это дно… Вот, кстати… – она вытащила из коробки плетеный браслет с вкраплениями разноцветных шариков. – Рика их плела десятками, из какого-то нового полимера, абсолютно гипоаллергенная штука.
– Спасибо, – Джошуа сжал в кулаке приятный на ощупь браслет. – Может быть, посидим выпьем где-нибудь? – он сунул его в нагрудный карман рубашки.
– Обсудим, как это – оказаться вне игры? – хмыкнула Клэр. – Нет, Джошуа, рубить швартовые! – она тяжело обогнула Джошуа и направилась дальше.
– Не прикипай к нему, – не оборачиваясь, бросила Клэр. – Держи эту гребанную дистанцию.
Эли оживал на глазах, словно после спячки. Движения неторопливо набирали стремительность и размах, но главное, они становились законченными. Стивен просьбе не удивился, зря Джошуа дрожал как подросток, да еще мысленно чуть ли не научный доклад складывать начал. Не смея спугнуть удачу, Джошуа не сопротивлялся, когда Стив, мягко толкнув его к стене, приник глубоким поцелуем и потребовал свидания. Почему нет? Джошуа и сам был на подъеме.
– Джошуа, – Эли подошел к барьеру, скрестил на груди руки.
– Как самочувствие? – тут же отозвался ученый. Он с удовольствием отметил, как Эли дернул плечом, отметая не нужный вопрос.
– Джошуа, – Эли задумчиво размял длинными пальцами переносицу. – В голове пустота какая-то… – пожаловался он между делом. – Я хочу получить зеркало.
– Зеркало? У тебя же есть в…
– В полный рост. Хочу. Это можно?
– Не вижу причин отказывать.
Джошуа не мог кончить, казалось – вот-вот его накроет волна удовольствия, но она откатывала, оставляя его лежать на пропитанных потом простынях. Стивен, сцепив зубы, вдалбливался в его тело.
– Не могу больше, – выдохнул он с рыком и, выскользнув из Джошуа, слил ему на живот, – дай мне немного времени, – он откатился и потянулся за полотенцем, обтер лицо и грудь. – Воды? Все в порядке?
– Да. Что-то я… – Джошуа укоризненно покосился на свой опавший член, – не в форме.
– Хочешь сверху?
– Не сегодня.
– О’кей.
Стивен перевернулся и удобнее устроился между ног Джошуа, умелые ласки довольно быстро привели поникший член в боевую готовность, но тут Джошуа опять застопорился. Кончить не получалось.
– Подожди минуту, – Стивен скатился на пол и вытащил из-под кровати коробку. – Маленькие слабости из периода одиночества, – он вытряхнул коробку на кровать. – Может, что-нибудь нам может помочь?
Джошуа с любопытством рассматривал вибраторы, фаллоимитаторы каких-то диких кислотных оттенков, вытянул нить шариков, покрутил в руках наручники, была даже пара вещей посерьезнее.
– Вырви глаз, – взял он в руки насыщенно синий искусственный член. – Как-то я не готов к инопланетному вторжению, – заулыбался он, глядя на столь интимно раскрывшегося для него Стива. – Может быть, это? – он нашел анальный вибратор и, зажав в ладони, переключал режимы, прислушиваясь к собственным ощущениям. – О, это что? – длинный узкий штырь приятно лег в ладонь. – Катетер?
– Был у меня такой эксперимент. Провальный.
– Катетер… – Джошуа почувствовал, как по спине пробежали мурашки то ли страха, то ли возбуждения.
– Угу, – фыркнул Стив, – эксперименты пришельцев над живыми людьми.
Эксперименты… Пришельцы… Джошуа покатал гладкую тонкую полоску гибкого металла между ладонями… Эли… Он почувствовал знакомое, запретно-детское адреналиновое сексуальное возбуждение. Когда секс – негласное табу, но стояк почти круглосуточный.
– Как? – он влажно выдохнул вопрос, почти ощущая быстрый перестук сердечной мышцы о ребра.
– Смазку нужно, и вводишь в мочеполовой канал. Это может быть больно… – голос Стива затухал, исчезал. – Только ты сам…
Джошуа сжал в руке металлический штырь, согревая. Он ощущался весомо, надежно и как-то бесповоротно, что ли. Капнув на ладонь смазку, он не спеша растер ее по всему катетеру и, сжав член, неторопливо ввел утолщенный на конце штырь. Колкая боль, замешанная на адреналине, расползалась от паха, обнажая какую-то неведомую до сих пор грань удовольствия. Джошуа вывел катетер наружу, грудь ходила ходуном от закипевшего болезненного наслаждения. Мозг как будто перешел в аварийный режим, снимая привычные ограничения. Джошуа повторил движение более резко, закусывая губы от резкой боли, прошивающей пах и позвоночник. Буквально выдернул катетер в последний раз и свернулся тугим клубком, сжимая член, толчками выплескивающий сперму. Его накрыло, между висками будто пробило голубоватой молнией, и тело перетряхнуло сильнейшим спазмом. Он выдохнул… развернулся, слабо нащупал одеяло и натянул его на себя. Хотелось спать. Блаженство, разлившееся по телу, оставило в голове лишь одну мысль. Нирвана. Вот оно.
Они со Стивом это не обсуждали. Просто по привычке, вбитой с детства, не говорить про секс – не было этого, и все. Джошуа понимал, где-то на уровне инстинктов, что он изменился. Как будто в нем сдвинулись вековые тектонические пласты, и в этот разлом хлынуло что-то глубинное, внутреннее, потаенное... То, что не скроешь уже и не затрешь. Он мучительно проигрывал диалог со Стивом, где пытался нивелировать, уменьшить то, что произошло. Диалог выглядел коряво. Он мучительно представлял, как при следующей встрече Стив брезгливо отпрянет от него, укоризненно поджимая губы тонкой полоской.
«У каждого есть сексуальные девиации, – десятки раз Джошуа проговаривал эту объяснительную фразу, – просто они выражаются более или менее четко. Но в сущности своей явление обыденное».
«Это штука твоя!» – вопило вдруг измученное сознание, отбиваясь от придуманных нападок Стива.
«Ничего не произошло же, – следующим этапом успокаивал Джошуа сам себя. – Я просто себя накрутил. Стив и думать не думает про ту ночь. Просто позвоню ему…»
Но к телефону он так и не подошел.
7
Джошуа разглядывал свое отражение в погасшем экране монитора. Черная поверхность усугубляла тени, превращая лицо в измученный лик с икон прошлого, делая глаза большими, больными и фанатичными. Он ладонями обтер заросшие щетиной щеки, пристально и требовательно вглядываясь в отраженный взгляд. Подталкивая себя к внутреннему диалогу…