На панно изображена девушка, растворившаяся в усыпанном звездами небе.
— Тася, — она захлебывается воздухом и сбивается с ритма, после чего снова набирает скорость, и если она когда-нибудь умудрится избавиться от своего акцента, я погибну.
Она хрипит мне в шею, поднимает руку вверх по моему телу и сжимает мою грудь, на этот раз даже слишком сильно, после чего стонет:
— Я кончаю… пиздец, кончаю, — и с её глубокими толчками я чувствую её дрожь.
Эти звуки, что она издает — сиплое беспорядочное повторение моего имени — теперь вырезаны в моем сердце.
В наступившей тишине слышен шум океана. Далекий гул машин, шелест пальмовых листьев о стену дома. Шеей ощущаю теплое и быстрое дыхание Леры. Её рука скользит по моей груди, спускается к талии, изгибу бедра и колену, возвращается наверх и снова и снова повторяет этот маршрут, словно эти уверенные движения запоминают меня.
— Мне не нужно, чтобы ты сейчас любила меня в ответ, Тась, но я не могу вести себя с тобой, как ни в чем не бывало, будто случилось что-то незначительное, — шепчет она, когда мои глаза открываются, а я сама возвращаюсь на орбиту. — Я так сильно люблю тебя, что если это всего лишь…
Мое сердце так резко подпрыгивает к горлу и так сильно его сжимает, что я закашливаюсь.
— Нет. Это не незначительное.
Лера пристально смотрит на мои губы, после чего с облегчением улыбается, дарит один нежный поцелуй и выходит из меня. Она тянется за салфеткой, а я не свожу с неё глаз — как запросто прикасается к своей вагине, тень волос на её торсе, линии мускулов на плечах, и как она поворачивается и забирается между простыней назад ко мне. Лера рукой гладит мой живот и между ног, где от недавнего трения и её толчков все еще горячо. Мне нравится её властная ладонь и с какой уверенностью ко мне прикасаются её пальцы.
— Ты в порядке? — бормочет она мне в шею.
— Ага, — отвечаю я, но неосознанно вздрагиваю, когда в меня снова скользят её пальцы.
Она убирает руку и проводит костяшками мне между грудей.
— Когда ты в последний раз с кем-то была?
Такие вопросы должны ощущаться навязчивыми и странными, когда они звучат почти сразу же после секса с новой любовницей, но с ней я совсем не против — мне хочется рассказать все. Все, что произошло до неё. Мы делились многими подробностями, но не такими: откровенными и потаенными.
Перевернув руку, она тыльной стороной пальцев скользит по груди, после чего указательным и средним зажимает мой сосок. Наклонившись она касается языком самого кончика.
Я закрываю глаза, изо всех сил проводя подсчеты, пока она так делает.
— М-м… Где-то в марте.
— Прошлого года? — её пальцы спускаются вниз к ребрам, а когда она спрашивает, в её тоне нет ни капли ревности: — Кто она была?
— Девушка, с которой я виделась несколько раз, из киношколы.
— Было хорошо?
Я пальцами черчу линию по её челюсти от уха до подбородку.
— В одну из тех встреч вроде было неплохо, — отвечаю я. — А потом… вспомнить особенно нечего, — закрыв глаза, я собираюсь с духом.
— А ты?
— С женщиной во время велосипедной поездки.
— Это твой последний раз? В июне?
Она кивает и целует мою ключицу.
— Вообще-то, это было в конце мая, но да. Я про ту поездку.
— Перед тем как познакомилась со мной?
Я знаю ответ на этот вопрос. Ну конечно же, это было перед встречей со мной. Мы познакомились в Вегасе, как раз в конце их приключений. Но кажется, мне нужно дополнительное уточнение, что после нашего знакомства у неё никого не было.
— Ага. В Альбукерке. Она работала в ресторане отеля.
— Было хорошо? — вторю ей я.
— Вспомнить особенно нечего, — так же откликается она. — Причем ей тоже. Мы все тогда были в стельку, — смеется она и добавляет: — А я была слишком пьяна, чтобы кончить.
Мы не называем имен этих людей. Я едва помню лицо той девушки или как ощущалось её тело под моими прикосновениями. А с каждым собственническим поглаживанием Лера стирает с меня следы других женщин.
— И с тех пор никого?
Улыбнувшись, она целует меня.
— Никого.
— А это не странно для тебя — так долго?
Пожав плечами, она отвечает:
— Я чертовски долго ждала эту великолепную женщину по имени Таисия Соколова, чтобы шляться по бабам.
Я отодвигаюсь, чтобы встретиться с ней взглядом.
— У тебя был выбор, — в своем голосе мне самой слышна ревность от одних только возможностей вокруг неё.
От её улыбки мое напряжение тает, как сахар в горячей воде.
— Как и у тебя, лапочка.
— Поменьше.
Она хохочет.
— Вряд ли.
— В моей голове постоянно вертится пятьсот мыслей и идей, кто захочет с этим мириться?
— Я, — в лице Леры не остается ни капли веселья, когда она наклоняется меня поцеловать. Со стоном она снова оказывается на мне, прижимаясь носом к подмышке, проводя зубами по плечу, посасывая каждый палец и покусывая каждый его кончик. Её киска, снова нетерпеливая и влажная, прижимается к моему бедру.
Она стонет, когда я сжимаю её клитор и глажу рукой.
И все снова становится безудержным — с укусами и торопливыми прикосновениями.
Лера резко переворачивает меня на живот и, наклонившись пососать заднюю часть шеи и нырнув рукой под меня схватить грудь, скользит пальцами по расселине между моих ягодиц.
Её прикосновения лихорадочные, но одновременно с этим уверенные. Тут нет никаких «могу ли я». Никаких «хочешь ли ты». От ощущения её зубов на моей коже и обхватившей меня руки в моей голове проигрываются миллионы разных фантазий.
Она поднимает меня за бедро, удерживая их между своих, и врывается в меня пальцами со стонами от моего тепла, мягкости и открывшегося ей вида, когда нависает сзади надо мной.
От того, что мои бедра по-прежнему прижаты друг к другу, и от того, как растягивается мое тело вокруг неё, я издаю эти безумные и отчаянные крики, подаваясь к ней навстречу, и чувствую, что вот-вот рассыплюсь на куски. Я как луч света, попавший в призму и рассеивающийся в тысяче разных направлений. Крепко ухватившись за моё бедро, Лера трахает меня, агрессивно врываясь пальцами и чувствительно потираясь на глубине.
Я кричу в подушку, выгибаясь всем телом от ощущения капель пота на своей спине и желая раздвинуть ноги, чтобы принять её в себя полностью, но держу их вместе, чтобы сохранить удовольствие в этой небольшой точке контакта.
Это слишком.
Хочу еще.
Лера сильно шлепает меня по заднице и стонет от ответного сокращения моего тела внутри.
— Как хорошо, — хрипло произносит она. — Это гребаное блаженство.
Кивнув, я прижимаюсь к ней и чувствую, что уже измотана, но, впиваясь ногтями, она хватает меня за задницу, продолжая неистово двигаться позади меня. Её рука раздвигает ее, а большой палец кружит так близко, и я не знаю… Мне нравится, но…
— Ш-ш-ш, все хорошо, - она поворачивает меня лицом к ней, целуя в уголок рта. — Ты никогда не…
Я мотаю головой.
— Все хорошо, — её поцелуй становится грубее, словно в ней что-то загорается.
Я прижимаюсь лицом к её ладони, отчаянно желая большего: её поцелуев, её веса надо мной, звуков, когда она кончит.
— Все, что захочешь, — омывая теплом дыхания мои губы, заверяет она. — Я дам тебе все, что ты только захочешь.
— Хочу тебя видеть.
Лера выходит из меня и переворачивает меня на спину. Руками скользя по моим лодыжкам к коленям, она обхватывает их снизу и, наклонившись, прижимает их к моей груди.
Надавив сверху локтем и не давая мне пошевельнуться, она удерживает меня раскрытой и, глядя вниз, медленно и со стоном скользит в меня. Этот стон — радость, смешанная с болью — толкает меня с острия ножа.
Она сейчас трахает меня скорее нежно, нежели грубо, подкручивая рукой и заставляя меня кричать, после чего я роняю руки по обе стороны от своей головы и хватаюсь за простынь. Её толчки резкие, короткие и глубокие, и от этих восхитительных настойчивых ударов мне становится нечем дышать.