один миг стала напряженной и трезвой. Стали слышны привычные звуки домашней жизни, резкие и властные: миссис Бэббит точит нож на точильном камне, в саду смеются дети.
– Мы говорили об одуванчиках, – выпалила она, нервно теребя кружево на декольте.
– Ужасные сорняки, от которых невозможно избавиться, – сухо произнес Эрнест. – Миссис Бэббит сказала, что обед подан. Пойдемте в столовую, мистер Лоуренс.
Фрида только в этот момент поняла, кого напоминает ей гость. Дикого лесного кота, принесенного однажды отцом с охоты. «Беглая рысь», – сказал барон, небрежно грохнув о землю деревянным ящиком. У кота была красивая пятнистая шкура, а задняя лапа сломана – бедняга, умирая от голода, пытался вырваться из западни. И все же его глаза горели жизнью, отчаянно и яростно. Барон посулил десять марок храбрецу, который не побоится просунуть руку и дотронуться до рычащего зверя.
– Давай, Фрицль, – подбадривал он Фриду.
Она закрыла глаза, просунула руку в ящик и погладила одним пальчиком рысь по голове. Она сделала это не ради десяти марок. И не ради одобрения отца. Ей хотелось утешить, пожалеть кота. Позже барон открыл ящик и хотел застрелить зверя, но тот непостижимым образом уклонился от пули. Фрида и сейчас помнила злые проклятия отца. А лучше всего запомнился ей кот, гибкий и мускулистый, мчащийся по залитому лунным светом саду: даже сломанная лапа не стала препятствием для побега.
– Mutti, сегодня на обед ростбиф?
Перед Фридой стоял Монти со следами клея от марки на подбородке.
– Да, милый. Сегодня твой любимый ростбиф.
Она крепко сжала руку сына. Прохладные липкие пальцы сына словно удерживали ее в семейном мире: ростбиф, марки, бланманже миссис Бэббит. Она по-прежнему миссис Уикли. Мать Монти, Эльзы и Барби, жена профессора Эрнеста Уикли. Но в ее мир вторгся посторонний человек. Незнакомец, с которым она вдруг почувствовала не виданную раньше близость. Чужак, который пленил ее живостью духа дикой кошки.
– Да, миссис Бэббит делает отличный ростбиф. Нам с ней повезло, mein Liebling.
Глава 32
Фрида
– По-моему, все прошло замечательно, мой снежный цветок.
Эрнест медленно встал с дивана, морщась и разминая паучьей рукой поясницу.
– В Рейнской области он получит должность преподавателя, к которой стремится. Чрезвычайно одаренный молодой человек.
Фрида кивнула, не сводя глаз с французских окон, словно ожидала, что мистер Лоуренс вернется. Как только пришел Эрнест, столь взволновавший и опьянивший ее разговор сменил направление, переключившись на более приземленные темы. И лишь в ее ушах продолжали звучать слова мистера Лоуренса, провокационные вопросы, сочные интонации его голоса.
Она чувствовала на себе пристальный взгляд нового знакомого на протяжении всего обеда. Молодой человек неотрывно следил за ней поверх стола с серебряными спецовниками, тушеной говяжьей вырезкой и вареной капустой. Задерживал взгляд на лице и шее. Наблюдал за движением ее руки, когда она тянулась за картофелем. Фрида несколько раз ловила на себе взгляд ясных синих глаз и смотрела на гостя, сколько хватало духу, чувствуя, как сокращается, напрягается, дрожит сам воздух между ними; ощущала исходящее от него странное притяжение.
– Никакого понятия об этикете! Ты видела, как он пользуется столовыми приборами? Возможно, мне следует дать ему некоторые наставления перед отъездом в Германию.
Эрнест смахнул с лацкана пылинку и посмотрел на часы.
– Да, в Германию, – низким и мягким голосом повторила Фрида и уставилась в окно.
Лососево-розовое солнце скрылось за фабричными трубами, на лужайку, кусты и недавно посаженные Эрнестом грядки с ревенем падали закопченные капли мартовского дождя.
И все же она чувствовала возбуждение. Кровь бежала быстрее, а ребра вырывались из корсета, на ношении которого по воскресеньям настаивал Эрнест.
– Прости, что я опоздал. Надеюсь, он не слишком тебя утомил?
– Он говорил со мной так, как никогда не говорил ни один англичанин.
Глаза Фриды поднялись над черными трубами к серым клубящимся тучам. Слова мистера Лоуренса – прямые, бесхитростные – казалось, выпрыгивали, обнаженные и не приукрашенные, из самых глубин его души.
– Не суди слишком строго человека, который вырос в шахтерской лачуге. – Эрнест сочувственно покачал головой. – К тому же недавно скончалась его бедная мать. А теперь мне действительно пора возвращаться к работе.
Уже собираясь закрыть дверь гостиной, Эрнест вернулся.
– Совсем запамятовал: мистер Лоуренс спросил, можно ли прийти в воскресенье, он хочет, чтобы ты посмотрела его заявление, проверила грамматику. Я буду в Кембридже. Ты не против, дорогая? Я знаю, он не из тех джентльменов, к которым ты привыкла, но его поэзия исключительна.
Глава 33
Фрида
Через три дня Фрида получила письмо. Без подписи, состоящее из одной строчки. Увидев адрес – маленький шахтерский поселок под названием Иствуд, – она сразу поняла, от кого.
Вы прекраснейшая женщина во всей Англии.
Она засмеялась, сложила тонкий листок в квадратик и сунула в манжету. После того обеда она постоянно думала о мистере Лоуренсе. О его голосе, то нежном, то хриплом, о словах, которые будто шли из потаенных глубин души, о глазах, смотревших на нее с неприкрытым восхищением. Фриде почему-то думалось, что она никогда полностью его не узнает, что в нем есть нечто непостижимое. Испытывала ли она что-то подобное с Эрнестом, когда они впервые встретились? Фрида мысленно вернулась назад сквозь дымку лет и вспомнила, каким особенным казался Эрнест, как манило ее обещание приключений, путешествий и независимости, как он спас ее от лютой ненависти родного дома. Но она с самого начала чувствовала его предсказуемость, его окончательность. Словно в первую же неделю знакомства поняла, что он собой представляет.
Фрида с нетерпением ждала воскресенья, когда мистер Лоуренс придет на чай, буквально находилась на грани нервного срыва. Когда этот день наконец настал и Эрнест уехал в Кембридж, она целый час выбирала наряд: что надеть, кем перед ним предстать? Перебирая платья, юбки и блузки, она поняла, что ни один из нарядов не годится для встречи с мистером Лоуренсом. Все это – не она. Эти платья подходят ей с Эрнестом, а с мистером Лоуренсом – нет. В конце концов она остановилась на темно-синей юбке и желтой блузе с высоким воротом; в ее представлении такую одежду могла носить жена шахтера.
Когда прибыл мистер Лоуренс, она пригласила его на кухню. Гость выдвинул стул за выскобленным сосновым столом и разложил свое заявление – на немецком языке.
Стояло неловкое молчание. Фрида долго искала чайник, затем начала возиться с газовой плитой, которую не умела зажечь. Внезапно мистер Лоуренс отодвинул стул, встал и тряхнул головой, приведя в беспорядок расчесанные на аккуратный пробор волосы.
– Вы не умеете включать газ, ведь правда, миссис Уикли? И понятия не