Читать интересную книгу "Первые шаги: Как прямохождение сделало нас людьми - Джереми Десильва"

изобретение каменных орудий, остается неизвестным. Следы в Лаэтоли примерно на четверть миллиона лет старше древнейших описанных свидетельств использования каменных орудий австралопитеками. Берцовая кость из Канапои в Кении возрастом 4,2 млн лет, как считается, принадлежавшая первому виду австралопитеков (Australopithecus anamensis), очень похожа на человеческую, что увеличивает разрыв между появлением прямохождения и каменных орудий до минимум 800 000 лет. Однако, вполне возможно, что австралопитеки в то время пользовались свободными руками для изготовления деревянных палок-копалок или приспособлений из лозы и пальмовых листьев для переноски младенцев. Подобный растительный материал вряд ли мог сохраниться в палеонтологической летописи.

Может, Дарвин и не был совершенно прав, утверждая, что прямохождение и использование каменных орудий развивались согласованно, но, скорее всего, был ближе к истине, чем мы когда-то считали.

Нам было, что носить в освободившихся руках кроме орудий. Выходит, появление в процессе эволюции прямохождения фактически изменило наш способ растить детей.

В 2010 г. моя жена родила двойню. В первые восхитительные и изматывающие недели меня поразили два соображения (помимо осознания того, что я женился на супергероине): насколько же отчаянно в младенчестве мы нуждаемся в помощи и с какой готовностью нам ее оказывают. Это заставило меня задаться вопросом, что делала бы Люси с новорожденным в гораздо более суровых условиях.

Держа на руках своих беспомощных новорожденных детей, я иногда представлял себя на месте Люси – самки австралопитека, жившей больше 3 млн лет назад. В моем воображении среда ее обитания не состояла из домов, кофеен Dunkin' Donuts, шоссейных дорог и скачущих по деревьям белочек. Нет, это были обширные травянистые равнины с реками, а кругом бродили хищники, такие как огромный гомотерий (Homotherium) – саблезубая кошка, по размерам превосходящая современного льва. Как и Люси, я ходил на двух ногах, что делало меня одним из самых медлительных животных в этих краях. Бóльшую часть дня я искал и собирал на земле пищу: термитов, фрукты, корни и клубни растений. Я почти всегда был голоден. Я неплохо лазал по деревьям, но далеко не так хорошо, как шимпанзе. Руки у меня были длинные и доставали до колен, но все же не такие длинные и сильные, как у человекообразной обезьяны. Люси всегда жила трудной жизнью, но теперь, с ребенком на руках, ей стало намного сложнее выживать.

Детеныш шимпанзе едет на спине своей матери, когда та идет через лес с опорой на костяшки пальцев рук. Когда она лазает по деревьям, он держится за ее шерсть сильными пальцами рук и хватающими большими пальцами ног. Ребенок Люси не мог бы этого делать. Как все австралопитеки, Люси была прямоходящей. Если бы она посадила ребенка себе на спину, тот свалился бы. Большие пальцы ног австралопитеков не были настолько сильными, чтобы держаться за мать, когда она карабкалась на дерево.

Данные генетических исследований трех разных видов вшей, живущих на человеке (головных, лобковых и платяных), свидетельствуют, что наши предки гоминины, возможно, лишились шерсти на теле примерно во те времена, когда жила Люси, так что младенцу в любом случае почти не за что было уцепиться{161}. Люси, по всей вероятности, приходилось носить своего беспомощного детеныша на руках.

Каждое утро она должна была спускаться с дерева, чтобы отыскать на земле достаточно пищи для поддержания жизни, своей и своего ребенка. Если детеныш начинал вести себя беспокойно, его нужно было укачивать, чтобы он молчал. Самый слабый писк мог привлечь внимание бродящего неподалеку гомотерия. Любой сородич из ее группы находился в опасности и постоянно осматривался вокруг, чтобы вовремя заметить хищника. По вечерам, когда ночные хищники покидали свои логова, ей нужно было снова карабкаться на дерево на ночлег. Однако трудно, а то и невозможно карабкаться вверх по стволу с помощью одной руки, держа другой младенца. Что же ей было делать? Став двуногими, наши предки столкнулись с новыми сложными проблемами, требовавшими необычных решений.

Скоро мы вернемся к Люси. А сейчас давайте рассмотрим шимпанзе в первые несколько месяцев жизни. Самка шимпанзе обычно рожает ночью в одиночестве. Детеныш способен держаться за мать вскоре после рождения, и около полугода та повсюду носит его на себе, изредка позволяя другим членам группы к нему прикоснуться.

Первые шесть месяцев человеческой жизни проходят совсем иначе. Роды – обычно коллективное событие, в котором участвуют женщины-помощницы, или акушеры. Новорожденный беспомощен, и мать пользуется поддержкой других людей, которые помогают кормить и укачивать младенца, улыбаются ему, разговаривают с ним и оберегают его. Как говорится, «чтобы вырастить ребенка, нужна целая деревня».

Как такое могло получиться? Как мы, люди, стали биологическим видом, нуждающимся в помощниках для того, чтобы вырастить своих детенышей?

Мы оставили Люси у ствола дерева, гадая, как ей залезть на него, пользуясь лишь одной рукой и держа другой беспомощного младенца. Самое очевидное решение – передать его кому-то из группы. Возможно, она делала это и во время кормежки. Может быть, новорожденного носил ее старший ребенок{162}, сестра – тетка младенца или даже подруга – самка, не являющаяся близкой родственницей. Может быть, ребенка держал отец, пока мать кормилась и спала. Подобные небольшие проявления заботы со стороны других требуют доверия, сотрудничества и взаимопомощи{163}.

Эти качества принципиально важны для современного общества, но своими корнями уходят в прошлое, когда австралопитекам пришлось решать проблемы, возникшие из-за того, что они передвигались на двух, а не на четырех конечностях. Мы можем проследить наш нынешний способ коллективного взращивания потомства вплоть до времени, когда жила Люси и ее соплеменники{164}.

Организаторы сафари будят клиентов до рассвета, чтобы отвезти на утреннюю фотоохоту. Они снова направляются в сафари-парки поздним вечером и даже предлагают ночные прогулки, используя прожекторы для того, чтобы поймать отблески глаз разнообразных представителей африканского животного мира. Поехав туда в полдень, туристы не увидели бы диких животных. Единственные живые существа, которых здесь можно встретить в это время, – люди. И это весьма красноречивый факт.

Переход к прямохождению сделал нас медленными и беззащитными перед хищниками, между тем как палеонтологическая летопись Африки того времени говорит о том, что там обитало множество огромных зверей, желавших нас съесть. Окаменелые остатки представителей двух разных родов больших саблезубых кошек (Homotherium и Megantereon) были найдены в тех же местах, где ученые обнаружили окаменелые остатки австралопитеков. Палеонтологи также находили там скелеты гиены (Pachycrocuta), размером с современного льва, мощные челюсти и зубы которой могли раздробить кости. Часто находят и окаменелости больших крокодилов. Судя по следам зубов на некоторых окаменелых остатках гоминин, эти крупные хищники представляли для наших предков постоянную угрозу, но лишь иногда крокодилам удавалось схватить кого-то из них.

Сталкиваясь с подобной опасностью, современные приматы сбиваются в большие группы. Когда леопард подкрадывается к группе павианов, собираясь напасть, скорее всего, один из них заметит хищника и поднимет тревогу. Это срабатывает лишь в том случае, если в группе имеется достаточно много бдительных приматов. Две или три обезьяны, сосредоточенные на поиске завтрака, могут и не заметить огромную кошку, тихо, словно призрак, подкрадывающуюся к ним, и сами стать завтраком. Жизнь в большой группе также сводит к минимуму вероятность для каждого