Читать интересную книгу Н. В. Гоголь и Россия. Два века легенды - Леонид Крупчанов

Библейские образы встречаются у Пушкина в повседневном употреблении. Собираясь открывать свою газету, он пишет осенью 1832 года М. П. Погодину, что не намерен помещать в своей газете стихов, так как «Христос запретил метать бисер перед публикой; на то проза – мякина». В 1830-х годах Пушкин становится степеннее: сказать «с богом», благословить через жену детей – становится для него обычным делом. «Всякий ли ты день молишься, стоя в углу?» – спрашивает он жену в письме 14 июня 1834 года. Есть у Пушкина при этом и момент ханжества: он хотел бы уберечь юную жену от греха. По крайней мере письма к жене – единственная форма проповеди, в какой-то степени сближающая его с поздним Гоголем, с его «Выбранными местами…», где он поучает жен, государственных служащих и помещиков, наставляя их в духе христианской морали. Мало того, Пушкин просит жену оказать ему протекцию перед господом, помолившись и за него. «Благодарю тебя, что ты Богу молишься на коленах посреди комнаты – пишет он. – Я мало богу молюсь и надеюсь, что твоя чистая молитва лучше моих, как для меня, так и для нас». Самую высокую оценку получает у Пушкина талант творчества: он готов буквально обожествить его. Он пишет К. Ф. Толю в январе 1837 года: «Гений с одного взгляда открывает истину, а истина сильнее царя, говорит священное писание».

Наиболее системно религиозные взгляды Пушкина представлены в его письме 19 октября 1836 года П. Я. Чаадаеву в связи с его первым «философическим письмом». Письмо написано по-французски и не было отправлено. В главном позиции, изложенные в письме Чаадаева, Пушкин оспаривает. Он говорит об особом положении христианства в России, по существу «чуждого христианскому миру», однако позволяет благодаря своему «мученичеству» в борьбе с татарами, свободно развиваться европейской католической цивилизации. Пушкин не согласен с утверждением Чаадаева, что византийский источник русского христианства «нечист». Оттого что Христос «родился евреем», Евангелие не стало «менее изумительно» – говорит Пушкин, – и «нравы Византии никогда не были нравами Киева», а духовенство до Феофана «никогда не пятнало себя низостями папизма» или «мелочностью» греков. Пушкин как патриот защищает историю России, утверждая, что не хотел бы поменять ни свое отечество, ни его историю. Для Пушкина неприемлемо не православие, а русское «отсталое» духовенство, с его бородой, оставшееся вне общества там, где оно было до Петра I. Духовенство в России люди боятся, так как оно властолюбиво. Пушкин одобряет фразу, сказанную Наполеоном Александру I, что он «сам у себя поп». «Совсем не так глупо» – добавляет Пушкин. Русское духовенство «не хочет быть народом», – говорит он.

Отрицательное отношение Пушкина к служителям церкви выражено в таких его произведениях, как «Сказка о попе и работнике его Балде», «Царь Никита и сорок его дочерей» и других.

В 1836-м году в Петербурге подготовленный издателями М. Л. Яковлевым и Д. А. Эристовым вышел в свет «Словарь о святых». Прославленных в российской церкви, и о некоторых сподвижниках благочестия местно-чтимых». Пушкин откликнулся на книгу рецензией «Словарь о святых…» в журнале «Современник» без подписи. Он замечает, что отзывы современных ученых характеризуются «порицанием предшественников, новизною взглядов», приспособлением модного к известному. «Словарь о святых», основанный на источниках, включает 363 имени, вдвое больше, чем в словаре Н. И. Новикова (где было 169 имен). Пушкин считает справедливым включение в словарь имен святых, не вошедших ранее в перечень ввиду разделения Киевской и Московской метрополий, опозданий с представлением местных святых и т. д. В словаре дается полное описание жизни святого, датировка, он краток и прост по стилю и в то же время занимателен. Книга прекрасно издана.

Религиозные мотивы звучат и в стихах Пушкина. Стихотворение «молитва русских»(1816) – по заказу директора Лицея. Гимн Лицея написан Жуковским и Пушкиным в подражание гимну России («Боже царя храни!»). «Демон» – стихотворение-образ злого духа, написан в 1824-м году; «Ангел» – стихотворение о противостоянии доброго и злого духов – написано в 1828-м году; «Пророк» – стихотворение на библейский сюжет из VI главы книги пророка Исайи. Но от библейского текста стихотворение Пушкина отстоит довольно далеко.

Обобщая материалы о религиозных взглядах Пушкина, следует сказать, что эти взгляды коренным образом отличаются от тех ортодоксальных позиций, которые характеризовали взгляды позднего Гоголя, начиная с его паломничества в Иерусалим. Важным различием религиозных взглядов Пушкина и Гоголя является форма их подачи: страстная, проповедническая манера Гоголя, его постоянная апелляция к святым источникам не были свойственны манере Пушкина. Эти взгляды у Пушкина были элементом, частью его повседневной вполне светской жизни. Он в отличие от Гоголя оставался и вне сферы российских религиозных структур и институтов.

б. Религиозные взгляды Н. В. Гоголя

Если Пушкин выступал в своем творчестве как бы от лица верующих различных национальностей и конфессий – цыган, евреев, мусульман, – и в течение многих лет вел дискуссии с властителями по поводу своего «атеизма», то Гоголь на протяжении всей жизни оставался в сфере активного православия. В раннем романтическом творчестве Гоголя отмечается смесь мистических, православных и языческих тенденций («Вечер накануне Ивана Купала», «Ночь перед Рождеством»). Он поздравляет с Масленицей, Пасхой, Рождеством и при этом остается вполне светским писателем. Отъезд за границу (1836 г.), гибель Пушкина, начало работы над «Мертвыми душами» – границы начавшегося в его мировоззрении перелома. Гоголь испытывает всё большие сомнения в правильности решения им вопроса о способах служения людям: что продуктивнее – писательская деятельность или прямая проповедь учения Христа? Гоголь всё более склоняется в пользу второго: он знакомится с известными религиозными деятелями, посещает святые места, сжигает второй том своей поэмы. Он публикует «Выбранные места из переписки с друзьями», пишет «Авторскую исповедь», трактаты «О любви к Богу», «О божественной литургии». 1848-ой год – время путешествия Гоголя в Иерусалим, можно считать вершиной этого этапа эволюции его мировоззрения, когда он получил имя писателя-монаха и по существу прекратил светскую писательскую деятельность. В письме к Языкову, еще в 1844-м году, он просит его брать сюжеты для своих произведений из Библии. Он яростно выступает против Вольтера и «вольтерянства». В августе 1847 года он пишет П. В. Анненкову, что, занимаясь своим «внутренним воспитанием», он «провел долгое время за Библией, за Моисеем, Гомером». В «Выбранных местах…» он размышляет о правомерности сравнения Николая I с «боговидцем Моисеем». В письме A. M. Виельгорской 30 марта 1849 года он советует читать Евангелие не на русском и не на французском языках, а на славянском языке. К Евангелию он просит добавить «послание» и «пять книг Моисеевых». «И душа выиграет немало», – добавляет он. В этом мироощущении он и завершает свой творческий и жизненный путь. В главе XIV «Выбранных мест…» – «О театре, об односторонности взгляда на театр и вообще об односторонности», адресованной А. П. Толстому, Гоголь защищает Пушкина от обвинений в деизме, атеизме. Конкретно Гоголь имеет в виду издателя журнала «Маяк» С. А. Бурачка, выступившего в своём журнале с обвинениями в безбожии Пушкина и других писателей. Гоголь осуждает прежде всего тех «святошей», которые под видом «бесовства» хотели бы уничтожить буквально все. Он резко отвергает упреки Пушкину в нехристианстве и деизме. Гоголь пишет, что Пушкин не мог и не «обязан» был облекать высшие христианские догматы в «бездушные» «стихотворные игрушки», как это делают люди, «выставляющие» себя христианами. Подобные стихи лишь оттолкнули бы от себя верующих. Пушкин предпочел остаться «нечувствительной ступенью к высшему», – говорит Гоголь. Будучи строгим к себе и другим в вопросах религии, Гоголь делает послабление для Пушкина, ссылаясь на его молодость, увлечение светом и «некоторые несовершенства его души», «Поэзия есть тайна», – говорит он, и суд над поэтом недостоин христианина, «знаменем» которого является смирение. Вместо того, чтобы говорить о «тёмных» местах в творчестве молодого Пушкина, лучше привести примеры из стихов периода его «разумного мужества», когда, говоря словами Гоголя, «его поражал даже один вид служителя Христова».

Стихотворение «В часы забав иль праздной скуки» (1830), напечатанное первоначально под названием «Стансы», Гоголь приводит без первого четверостишия как пример «разумного мужества» и христианского смирения Пушкина:

Но и тогда струны лукавойМгновенно звон я прерывал,Когда твой голос величавыйМеня внезапно поражал,Я лил потоки слёз нежданных,И ранам совести моейТвоих речей благоуханныхОтраден чистый был елей.И ныне с высоты духовнойМне руку простираешь тыИ силой кроткой и любовнойСмиряешь буйные мечты.Твоим огнём душа палимаОтвергла прах земных сует,И внемлет арфе серафимаВ священном ужасе поэт.

Приводим опущенное Гоголем первое четверостишие: